Степан Сказин - Моя тюрчанка

Дома мы до позднего вечера гоняли травяной чай. Я развлекал свою девочку анекдотами – иногда не очень приличными. Ширин подливала в чашки ароматный напиток – и смотрела на меня с любовью.

Наконец, взявшись за руки, мы прошли в спальню. Моя милая скинула свой легкий домашний халатик, оставшись обнаженной. Я почувствовал, как у меня подскочил пуль и пересохло во рту. Любимая стояла, потупив взгляд – такая прелестная и желанная. Ее темные, как ночь, волосы как бы струились по плечам и ложились на грудь.

Я горячо обнял Ширин и увлек на кровать. Моя девочка только ахнула. Она вилась подо мною змеей, выгибала спину. Мы долго не прерывали любовного сражения. Скомкалась простыня. Пот катился с нас градом.

Наконец, обессиленные, мы растянулись на постели. У меня аж шумело в ушах. Лежа в обнимку, мы смотрели в потолок. И еще дольше часа не смыкали глаз – расслабленные, как от хорошего массажа. Двумя нежными голубками мы ворковали о том, что нам, наконец, повезло.

– Подумать только, – шептала моя милая, – у меня будет официальная работа!.. Меня не выдворят из Расеи. Я останусь с тобой.

И она легонько сжала мои пальцы.

Я уже представлял, как Ширин кормит и вычесывает кошек. А они мурчат и доверчиво трутся о ее ноги. Работа с хвостатой братией – это так забавно и мило!.. Бахром прав: для молодой девушки – в самый раз. Я тоже пойду работать. Устроюсь курьером или раздатчиком листовок. Не годится, чтобы муж курил дома бамбук – пока жена вертится, как Золушка.

Мне бы продержаться на работе год. Тогда я снова поставлю вопрос о моей дееспособности. Не может быть, чтобы стабильно работающего парня оставили числиться в списке беспомощных инвалидов. Конечно, мне предстоит неприятная проверка в кабинете клинического психолога. Но на сей раз я не оплошаю.

Приносить денег я буду больше, чем сейчас получаю в виде пенсии. На две зарплаты – мы с Ширин заживем если и не на широкую ногу, то – во всяком случае – безбедно. На каждый день у нас будет сытный обед и легкий ужин. А после работы – почему бы не побродить по нашему любимому лесопарку?.. Осенью – собрать букет из янтарных и алых листьев?.. Зимой – поиграть в снежки?.. Еще в свои законные выходные можно посидеть в кафешке, съездить в музей – полюбоваться на окаменелые кости динозавров.

Избавившись от клейма «недееспособный» – я первым делом пропишу Ширин в своей квартире. А потом позову любимую замуж. Она не откажет: по обряду древнеиндийских богов-гандхарвов – мы стали мужем и женой, когда впервые разделили постель. У нас не будет свадьбы на пятьсот человек. Но уж шоколадный тортик, увенчанный яркой вишенкой мы съедим, да запьем прохладным сладким лимонадом. Я надену на пальчик милой кольцо из белого золота, заранее купленное в ювелирной лавке.

Со свидетельством о браке – двинем в министерство оформлять моей красавице расейское гражданство. Раз у нее супруг расеянин плюс прописка в столичном мегаполисе – никаких препон к обретению пурпурного паспорта не возникнет.

Так я грезил, лежа рядом с моей девочкой, размякший после жарких объятий. Я не желал нам ни кругосветки на яхте, ни счетов в швейцарском банке, ни особняка с видом на Средиземное море. Только бы засыпать и просыпаться вместе. С милой и в шалаше рай – лишь бы не беспокоили агрессивные чужаки… О, мы с Ширин проживем долгие годы в любви и довольстве. А когда, сухими старичками, отдадим богу душу – наши уже повзрослевшие дети кремируют нас и перемешают пепел в одной урне.

– У нас все получится, – с нежностью сказал я. – Все будет хорошо.

Моя девочка не отозвалась. Мерно посапывая, она спала. Ее длинные черные волосы – разметались по подушке. Я поцеловал любимую в лоб – осторожно, чтобы не разбудить. Затем натянул на нас одеяло, обнял Ширин и тоже закрыл глаза. В эту ночь нам снились только приятные сны.

10.Несмешная комедия

Утром мы очнулись под переливчатую мелодию будильника. Почти сразу вскочили на ноги и засуетились. Сегодня важный день: Ширин выходит на работу. Нам нельзя опоздать. (Я собирался ехать вместе с милой – проводить свою девочку до дверей кошачьего отеля). Моя красавица обшаривала комнату в поисках своего неизвестно куда подевавшегося бюстгальтера. Я, надев только трусы, подорвался чистить губкой нам обувь. Мы так боялись что-нибудь забыть, не успеть, сделать не так.

Бюстгальтер скоро был найден, а ботинки начищены до блеска. Моя милая расчесала свои густые душистые волосы – и заплела в две тяжелые косы. Мы умылись и оделись. Осталось только влезть в куртки, обуться – и вперед. На миг мы застыли с прикушенными губами, как олимпийские бегуны на старте. Но когда посмотрели на время, оказалось: у нас в запасе еще полтора часа. Можно чуток расслабиться.

– Чашечку кофе, мадмуазель?.. – тоном подобострастного дворецкого спросил я. Мне не хватало разве что бороды и ливреи. Своим дурачеством я хотел немного повеселить Ширин.

– Пожалуй – да, – кивнула моя девочка. По лицу ее пробежала едва уловимая улыбка. Я рад был этому до дрожи.

И вот мы сели за стол, на котором пар поднимался от двух чашек ароматного напитка. Я достал еще и вафли – на закуску. Наши чашки были наполовину опорожнены – когда у Ширин завибрировал мобильник.

– Это Бахром, – взглянув на экран, тихо сказала моя милая.

Я перестал хрустеть вафлей и на мгновение окаменел. Бахром?.. С чего бы ему звонить нам с утра пораньше?.. Он ведь отработал деньги, которые мы ему заплатили – устроил мою девочку на присматривать за котами. Или галантный, как средневековый рыцарь, директор агентства хочет поздравить Ширин с первым выходом на смену?.. В груди у меня отчего-то заныло. Моя милая нажала «принять вызов» и включила громкую связь.

– Алло, алло, – раздался голос Бахрома, почему-то суровый. – Ширин?.. Я вас не разбудил?..

– Нет, – пролепетала моя девочка.

– Итак, по кошачьему отелю – отбой, – огорошил нас Бахром. – Мне оттуда позвонили. Сказали: уже взяли сотрудника.

– А как же… как же моя работа?.. –со слезами в голосе спросила Ширин.

– Я посмотрю имеющиеся вакансии, – тем же металлическим тоном пообещал Бахром. – Вечером позвоню вам. Что-нибудь предложу. Сами меня не набирайте – я могу быть на совещании. До связи.

Бахром отключился. Он не счел нужны даже извиниться.

Я почувствовал, как внутри у меня что-то оборвалось. Горло забил ком. Я не выдавил бы и слова – даже если придумал бы подходящую к ситуации фразу. Моя милая не будет трудиться в кошачьем питомнике. Мечта разбилась – как шар из цветного стекла. Бахром разговаривал с моей девочкой чуть ли не грубо. Он совсем не был похож на того блестящего мужчинку, который дымил на нас дорогой сигарой и заливался соловьем. Ширин уронила телефон на стол. Сгорбилась на своем стуле. Казалось: она переломилась, как сухая тростинка. Или сникла, как цветок на ветру. Прошептала: