Владимир Нестеренко - Сладкое слово – месть

Впрочем, мы не преследуем цель подробно рассказать о делах Владислава Борисовича, достаточно сказать, что он по-медвежьи подмял под себя едва ли не всю торговлю в городе, увеселительные заведения и поставил во главе рекламной фирмы сына своего бывшего патрона. Как известно, аппетит приходит во время еды, и если средства позволяют, стол пополняется новыми яствами. Финансы позволяли расширить ассортимент продукции фирмы. Деньги должны делать деньги. И выбор пал на красивых девушек, которые пользуются в зарубежных казино большим спросом. Базовыми и тайными поставщиками товара стали приюты и детдома. Выслеживались безродные девушки, охотно идущие на торговлю своим телом, с добротно оформленными документами их вывозили за границу в веселую жизнь. Никто их не искал, никто о них ничего не знал.

Корзинин не хотел оставаться без штанов, хотя сейчас лежал на широкой и шикарной кровати именно без штанов. Он невольно вздрогнул от грезившегося видения беседы с шефом, натянул на причинное место простынь, открыл глаза. Видение исчезло, а он почувствовал на лбу холодную испарину.

– Ты что, мой милый, замерз? – нежно спросила Катя, – так я тебя сейчас разгорячу.

– Разгорячи, лучше тебя это делать никто не умеет, – согласился он, – потому что от меня к тебе идет такая же волна любви, как и твоя. Они сталкиваются, это и есть наша страсть. Как это прекрасно! Неужели это может повторяться бесконечно!

– Да-да, мой милый, бесконечно. Я же прекрасная наездница! Не хватает только шпор, чтоб наддать скакуну!

– О-о! Твоя плеть в твоем теле, твои шпоры в твоей красоте, твой повод от узды в твоем темпераменте! Мы берем такие барьеры, какие не снились олимпийским чемпионам!

– Нас нельзя остановить, мы в урагане счастья!

Любой ураган когда-то смолкает и оставляет за собой разрушения. Ураган любви мог сделать его нищим. Он это знал, она – нет. Она не боялась простой жизни, какой жила вместе с мамой, он – боялся. Знания – воспитывают. Он прекрасно знал о своем безусловном банкротстве и разорении, если поступит против желания шефа. Эти знания воспитали в нем осторожного человека. Тот, кто лежал сейчас рядом с Катей, был оболочкой. Красивой, обаятельной, способной доставлять удовольствие, но оболочкой. Она не знала ничего этого и оставалась в дремучем лесу наивной веры и любви к монстру.

Ночи и утра как не бывало. Время превратилось в сплошной поток чувств и удовольствия. Но пришел день, и он, боясь потерять штаны, окунулся в дела. Разыскал своих партнеров рекламного бизнеса и представил им свою звезду. Те пришли в восторг и потребовали немедленной пробы в натуральном виде. Катя закапризничала. Пришлось уговаривать. Она согласилась предстать, в чем мама родила, только в профиль и в его присутствии. Он заволновался, зная, что от нее потребуется гораздо больше, чем она предполагает.

– Поначалу красотки почти все комплексуют, – успокоил его режиссер, – две-три съемки, и все пойдет как по маслу.

К черту всякое масло. Вот возьмет, решится и смажет скипидаром одно место киношникам, тогда будут знать, как приручать к эротическим съемкам его возлюбленную. Но решимость из-за потери штанов на людном бульваре не приходила.

Да, Катя была безупречна. Корзинину показалось, что у режиссера и оператора вожделенно загорелись глазки. В нем полыхнула ревность. Он не мог ее не ревновать, хотя знал, что произойдет дальше, коль появившиеся решительные мысли тут же показались ему бредом сумасшедшего. Он ревновал и терзался до слезного приступа и бешенства. На себя и на обстоятельства. Он – мелкая сошка. Он это знал, она не знала. Она верила ему безоглядно, без всякого анализа, хотя собиралась стать юристом. Законность и вера в любовь – вещи несовместимые. Катя знает, были времена большевистской инквизиции, когда человек не должен был доверять даже любимому. Слава богу, они канули в Лету, теперь можно положиться на слово друга. Но она жестоко ошибалась.

К съемкам приступили в этот же день после пробы. Неутомимый режиссер работал с Катей до самого вечера. Измученная прикосновением к своему почти обнаженному телу загорелого черноволосого атлета, бесконечно вздрагивая и сжимаясь, вынуждая режиссера делать дуль за дублем, она разбитая и опустошенная вернулась в отель.

– Милый Вовчик, безобидные эротические картинки с одеванием купальников превращаются в имитацию секса. Я не смогу продолжать съемки, – взмолилась она, – режиссер сказал, что завтра будут более откровенные положения и имитации. Я сгораю от стыда, я не могу выставлять на испытание нашу любовь. Откажись от съемок!

– Это невозможно, я подписал контракты с твоего согласия. С нас сдерут неустойку, как шкуру с живого человека.

– Я не думала, что все будет так откровенно. Ты обещал мне приличные композиции съемок. Этот атлет со своими телесами приводит меня в ужас. Я закрываю глаза, холодею, я упаду в обморок, пожалей меня и нашу любовь, она не выдержит такого испытания!

Катя стояла перед ним, обаятельная в своей женской беспомощности, прекрасная в гневе и мольбе, с надеждой и верой в его благоразумие и силу.

Но Корзинин беспомощно развел руками. Он знал, что испытания закончатся для нее поражением.

– Неужели ты не ревнуешь? Как после всего этого бесстыдства я пойду под венец в белоснежной фате? Это выше моих сил! – Она, как преданная невеста Христа, продолжала верить, что ее тело принадлежит только ему.

– Успокойся, моя дорогая, может быть, тебе придаст сил крупная сумма аванса, которую завтра положат на твой счет в одном из банков Стамбула? – Владимир искал аргументы, как лукавый ангел, спустившийся на землю с целью овладеть прекрасной дочерью человеческой.

– Нет, никакая сумма не может окупить нашу любовь! Я боюсь, эта пошлость перечеркнет все светлое и чистое, что есть между нами. – Катя заламывала руки, нервно меряя шагами уютный номер, с мольбой бросая на Владимира жгучие взгляды. Он сидел в кресле растерянный и подавленный.

– Поверь, мне тоже нелегко согласиться с мыслью, что тебя едва не лобзает этот красавец. Но это только имитация страсти. Ты актриса, ты должна играть, а твоя красота, твоя молодость стоят бешеных денег.

– И ты не можешь от них отказаться? Почему ты не дал мне прочесть сценарий клипов? Я бы отвергла эту эротику заранее. – Прекрасные Катины глаза, как море перед бурей, наполнялись свинцовой тяжестью.

– У меня сценария просто не было. Я доверился заверениям своих партнеров, что съемки пройдут на уровне демонстрации обнаженных фигур и безобидных объятий, – с обезоруживающей искренностью отвечал Владимир.

– Ты знал сумму гонорара? – В Катиных глазах и на губах плясало отчаяние.

– Да, но теперь она возросла втрое после того, как продюсер увидел тебя обнаженной, а я потребовал увеличить ставку. Как видишь, игра стоит свеч, – горделиво выпячивал грудь мужчина.