Элизабет Адлер - Богатые наследуют. Книга 2

Раньше, когда умер Франко, он думал, что был настолько умен, воображая, что, убивая своих врагов, мог купить свою свободу. И до некоторой степени он был прав. Ведь он не жил, как пленник, на этой проклятой вилле в Неаполе – как Франко. Он свободно летал по всему миру на мощных самолетах; он обедал с принцами, он был на равной ноге с людьми из высшего общества, с сильными мира сего, он был желанным гостем на любом самом блестящем приеме. И он по-прежнему спал со шлюхами в бедных кварталах – как будто оставался мелким воришкой на улицах Неаполя. Но, несмотря на грандиозный успех, никто не называл его своим другом. Он был пленником своего одиночества – словно никогда не выезжал за ворота той виллы, с ее вооруженной охраной и лающими собаками, потому что он знал, кем он был. И от этого ему никогда и никуда не убежать…

Только благодаря Паоло он узнал настоящую искреннюю дружбу и в знак благодарности хотел заботиться о его дочери. Он не ожидал только одного, что полюбит ее. Ария пленила его своей уязвимой, трепетной молодостью, и ему хотелось быть рядом с ней, наблюдать, как она превратится в прелестную женщину, которой – он знал – она станет. Он хотел защитить ее от жестокого мира броней своего богатства. Он знал, что долго не протянет – может быть, год или месяц – или даже неделю… кто знает? Сегодня он – жив, а завтра – нет… Все может окончиться быстро и просто… Но на эти быстротечные мгновения он хотел ее всем своим существом… Он знал, что это несправедливо; но также он знал и то, что его эгоизм обеспечит ей свободу.

Двойная ирония была в том, что девушка, которую он любил, влюбилась в правнука Франко Мальвази. Потому что, знай Франко, что у него был сын, – именно Орландо унаследовал бы его империю – не Карральдо. И он прожил бы жизнь обычного человека. Таковы превратности судьбы.

Он слышал, как кто-то зашел в комнату, и знал, что это Ария, еще до того, как открыл глаза… Он узнал ее легкие шаги и аромат ее волос, когда она наклонилась к нему.

Его карие глаза внезапно открылись, и он посмотрел на нее со своей обычной сардонической полуулыбкой.

– Ты так добра, Ария, что пришла навестить меня, – проговорил он, но она просто молча смотрела на него, потрясенная его мертвенной бледностью и слабым голосом. – Присядь ко мне ненадолго, – сказал он. – Я хочу поговорить с тобой.

Ария положила цветы на столик и присела у кровати.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она встревоженно.

– Кто знает? – ответил Карральдо с улыбкой. – Мне сказали, что я буду умирать в течение двух лет.

– Нет! – воскликнула она. – Этого не может быть, они могут что-нибудь сделать! Мы обратимся к лучшим специалистам…

– Ария, – сказал он нежно, – я был у лучших в мире врачей, и если бы можно было что-нибудь сделать, они бы сделали это.

Она закрыла лицо руками, беззвучно плача, и его глаза стали скорбными.

– Не плачь, – сказал он. – Я ведь не собираюсь умирать прямо сейчас. Наоборот, я хочу поговорить с тобой.

Он остановился на мгновение, переведя дыхание.

– Я жил совсем в другом мире – не похожем на твой, Ария, – проговорил он наконец. – Он был полон зла и насилия, но я обещал себе – даже тень этого зла никогда не коснется тебя. Твой отец знал правду обо мне, но он подарил мне свою дружбу – как мужчина мужчине. Я любил его за это, а теперь я люблю тебя, его дочь.

– Я не знала, – прошептала она с мукой. – Я не понимала. Теперь я вижу, какой я была эгоистичной, какой недоброй к вам!

– Как мог я ждать чего-то иного? – спросил он. – Ты была молоденькой девушкой, которая хотела романтики и настоящей любви. Я знал, что не могу просить тебя об этом.

Ария поникла головой, глядя на его руки, неподвижно лежавшие поверх одеяла; они выглядели хрупкими и уязвимыми. Неожиданно могущественный Карральдо стал казаться беспомощным.

– Когда я умру, – начал он, – все, что у меня есть, будет твоим: моя коллекция живописи, мои галереи, дома – все. О твоей матери позаботятся, я уже обсудил это с моими адвокатами; тогда ты будешь свободна. Мне нравится думать о том, что ты будешь заниматься галереями Карральдо, когда я уже сам не смогу. Это то единственное хорошее, что я сделал в своей жизни.

– Пожалуйста, – прошептала она, беря его руку в свою, – не говорите так… Вы поправитесь, и мы вместе будем заботиться о ваших галереях – еще очень долго! Обещайте мне, что вы поправитесь!

Ее встревоженные голубые глаза встретились с его глазами, и он подумал, как она красива и как ему повезло, что он узнал ее; она и ее отец были глотком свежего воздуха в его жизни.

– Извини меня за Орландо, – сказал он наконец.

– Я не знала, что он был правнуком Поппи, – прошептала она. – Майк сказал мне об этом.

– У Орландо никогда не было доказательств; их нашел Майк.

– И теперь я не наследница, – проговорила она.

– Теперь это неважно, – прошептал Карральдо. Боль опять обожгла его – ее железные тиски сдавили грудную клетку. Капли пота выступили у него на лбу, и он закрыл глаза, прерывисто дыша.

Зеленый зигзаг на мониторе бешено запрыгал, и Ария взглянула на него в тревоге.

– Я вас утомляю, – сказала она, схватив его руки. – Вам больше нельзя говорить.

Через некоторое время, когда ему стало полегче, она сказала:

– Я пришла сказать вам спасибо за то, что вы спасли мою жизнь, но никакими словами невозможно поблагодарить за это. Я думала, если я вам все еще нужна, то я хотела бы выйти за вас замуж.

Его потемневшие от боли глаза с улыбкой смотрели в ее глаза.

– Ты совсем такая же, как твой отец, Ария, – сказал он нежно.

Она сидела около него долго, просто держа его руку, пока, казалось, он не заснул; тогда, наклонившись к нему, она нежно поцеловала его в губы, прежде чем уйти.

Незадолго до рассвета у Энтони Карральдо случился сильный сердечный приступ, и, прежде чем взошло солнце, он был уже мертв. Много сотен людей пришли на его похороны, хотя лишь немногие оплакивали его. Но слезы искреннего горя были на глазах Арии Ринарди, когда она положила девичий букет из ландышей, фиалок и крошечных бутонов роз на его могилу.

Майк откупорил бутылку с победным хлопком, и Лорен поспешила подставить бокал под пенистую струю.

– Так за что мы выпьем сначала? – спросил он. – За Марию? Или за Поппи Мэллори? А может, за вас?

Она наклонила голову, раздумывая.

– Совсем за другое, – сказала она наконец решительно. – Мы выпьем за вас, Майк, потому что, если бы не вы, я никогда бы не узнала правды – ни о Марии, ни о самой себе.

– Ну тогда выпьем за Марию, – возразил он. – Потому что именно она дала мне ключ к разгадке. Как только я понял, что странное поведение Елены объяснялось ее глухотой, я догадался, что именно так озадачило меня в Марии. Я видел, что ребенок смышлен и умен, так что с интеллектом у нее все в порядке, но тем не менее она молчала! Ведь это тоже странно, Лорен. Я позвонил вам, и вы мне сказали, что доктор нашел у нее глухоту. Вот тогда-то я и вспомнил, что у Елены было еще одно имя – Мэллори. А потом мне не составило труда проследить цепочку дальше: даты рождения, смерти. Я начал с вас и дошел до дочери Поппи…