Владимир Великий - Между адом и раем

На следующий день Стрельников встал на вахту, прямо у центрального входа в трехэтажный особняк, расположенный в центре города, неподалеку от железнодорожного вокзала. Черная Волга «ГАЗ – 24» к парадному крыльцу оплота местной власти подкатила только к обеду. Из машины вышел небольшого роста мужчина с черной папкой под мышкой. На нем было черное пальто и такого же цвета шапка. Он быстро поднялся на крыльцо и тут же скрылся из виду. «Часовой» не то от страха, не то от жуткого мороза, который пробирал его до самых костей, прикусил себе губу. Он не думал, что большой начальник так быстро проскочит мимо него. Неудачник вздохнул и вновь направился к учебному корпусу. Во время пути он напрягал все свои физические и умственные силы, чтобы воспроизвести портрет начальника. Не удавалось. Особенно, его нос. Маленький или большой он был, он так и не мог толком вспомнить.

Своими бедами он поделился с директором училища. Сипаев, узнав о том, что его подопечный в прямом смысле провалил порученное дело, сначала нервничал. Даже слегка скрипел зубами. Потом гнев сменил на милость. Он улыбнулся и подошел к книжному шкафу. С верхней полки взял небольшой рулон, перевязанный бечевкой. Порученец, как только перед собою увидел большую фотографию, с облегчением вздохнул. Улыбнулся. Мужчина, стоявший на высокой трибуне в окружении очень серьезных особ, был чем-то похож на того, кого он совсем недавно видел возле серого здания.

Улыбнулся и Сипаев. Он слегка взъерошил волосы на голове питомца и весело произнес:

─ Эту фотографию Половозова я в прошлом году у районного начальства умыкнул… Они все любят фотографироваться…

Стрельников на реплику директора не ответил. Он стоял с серьезным выражением лица. Его голубые глаза пылали, словно факел у литературного героя Данко. Его очередной план, без всякого сомнения, завтра сработает…

Участники праздничной демонстрации на главную площадь города Исилькуля, носившую имя вождя пролетарской революции, начали стекаться с раннего утра. Некоторых из них, в первую очередь, из отдаленных деревень, привозили автобусами или на грузовых машинах. Кое-кто приезжал и на собственном транспорте. По всему городу были расставлены наряды милиции и дружинники. С каждой минутой людей становилось все больше и больше.

Анатолий Стрельников был не в духе. Его попытка найти какое-либо возвышение, подобие холма или даже столба, провалилась. И очередной вариант ему не удался. Он подошел к высокой трибуне, обтянутой красным кумачом, и попытался на нее взойти. Не получилось. Перед ним в миг появились два милиционера в черных полушубках, на ремне у каждого была кобура с пистолетом. Большие дяди почти одновременно взяли его за шиворот, и оттащив в сторону, недовольно пробурчали:

─ Паря, еще раз попадешься нам на глаза, пеняй на себя… Черный воронок тебе обеспечен… Понятно, гражданин?

Юноша низко опустил голову и почти плаксивым голосом заверил:

─ Больше не попадусь, товарищи милиционеры… Честное слово, не попадусь… ─ Затем он дал деру. Он всю жизнь боялся милиционеров. И не только он один…

Главные часы города, стоявшие на специальной подставке, неподалеку от гостиницы «Сибирь», единственной в районном центре, показывали половину десятого утра, когда на высокую трибуну взошла небольшая стайка местных начальников. Внешний вид элиты разительно отличался от многоликой толпы. Они были одеты в добротные пальто черного цвета. Такового же цвета были и их норковые шапки. На груди каждого из них были прикреплены большие красные банты. Через некоторое время к трибуне в сопровождении двух гражданских и наряда милиции подошла большая группа людей. Это были передовики производства, ветераны войны и труда, а также представители молодежи. Они расположились по обеи стороны от местной когорты.

Порученец подошел к трибуне и пробежал по ней глазами. Половозова среди стоявших почему-то не было. Его переживания были недолгими. Через пару минут к трибуне подъехала черная «Волга и из нее вышел уже знакомый ему начальник. Он был таким же важным, как и день назад. Под мышкой у него была та же папочка. Едва он поднялся на трибуну, как некогда серьезные чиновники расцвели в подобострастной улыбке и каждый по очереди стал протягивать ему руку для приветствия. Едва Половозов подошел к микрофону, в самый центр искусственного возвышения, к нему тотчас же подбежала молодая девушка. Она сделала пионерское приветствие и приколола к его груди красный бант. Из свиты раздались жидкие аплодисменты.

Местный царь расцвел в улыбке, и повернувшись к многоликой толпе, лениво помахал ей рукой. Юный фотограф на некоторое время забылся. Большое скопление людей, обилие плакатов и транспорантов ему нравилось. Даже очень. Он повернулся в сторону демонстрантов, затем перевел взгляд на «правительственную трибуну», временно сколоченное из досок сооружение. И тут же осекся. Он чуть было не забыл о важном задании Сипаева. Он сделал несколько шагов вперед и остановился. Перед ним вновь выросли два милиционера, они уже были ему знакомые. На этот раз они действовали куда решительнее, чем несколько минут назад. Один из них, физиономия которого чем-то напоминала розовый томат, с силой взял его за руку и потянул его за трибуну. Стрельников от боли вскрикнул и с отчаянием стал упираться ногами. Не помогло. Силы были явно неравные. Он уже не сомневался, окажись он за живым оцеплением, состоявшим из милиционеров и дружинников, ему никогда не сделать снимок главного человека города. Только по этой причине он дико завопил.

Завопил так громко, что на это обратил внимание седовласый офицер-милиционер, стоявший неподалеку от трибуны. Он быстро ринулся к месту происшествия, подошел к краснолицому. Затем лихо козырнул и с недовольным видом прокричал:

─ Товарищ сержант, чем Вы занимаетесь? Что противоправного сделал это мальчишка? ─ Подчиненный выпустил из рук свою жертву, и вытянувшись по струнке, еле слышно пробормотал себе под нос:

─ Товарищ подполковник… Этот гражданин находится на незаконном месте и вызывает определенное подозрение…

Начальник районного отдела милиции подполковник Филимонов, на плечах которого лежала ответственность за обеспечение безопасности праздничной демонстрации, слегка ухмыльнулся и повернулся в сторону социально опасного элемента. Высокий юноша в осеннем полупальто черного цвета, из глаз которого бежали слезы, как ему казалось, не мог нарушить правопорядок. Он вновь посмотрел на подчиненного и очень спокойно произнес:

─ Товарищ Морилкин… Вы делайте в нашей службе первые шаги, но не с этого надо начинать… ─ Сержант с унылым выражением лица утвердительно кивнул головой и отчеканил: