Владимир Великий - Исповедь изгоя

Одна была забота – хорошая учеба и примерное поведение. Студент исторического факультета Егор Чурсин это и делал. Университет он закончил с отличием, с дисциплиной у него также все было в ажуре. Настоящих друзей у него не было, не было и девушек. За пять лет обучения он так и никого из них не поцеловал, не говоря уже с кем-то переспать.

При воспоминаниях о встречах с Машой Дашковой, он усмехнулся. Девушка была очень озорная и симпатичная. Ей нравились парни не только красивые, но и умные. От Гошки Чурсина она была без ума, он по всем статьям ей подходил. Старшекурсник был на целую голову ее выше, стройный и умный. К тому же, он подавал большие надежды на скорую карьеру. Ей очень хотелось, чтобы ее парень, как можно скорее, стал профессором или даже доцентом. 500 рублей или 320 рублей с всевозможными денежными довесками будущую учительницу биологии очень устраивали. Но не получилось. Она почти месяц за парнем волочилась, даже два воскресенья просидела с ним в областной научной библиотеке. Ее любимый сидел за столом и с умным видом читал книги, что-то записывал себе в толстую тетрадь. Она сидела возле него и лишь изредка бросала взгляд в его сторону. На этом их отношения и закончились. Если не считать того, что умник купил ей пару пирожков с мясом по пять копеек…

И этой ночью молодой историк не имел желания связывать себя с кем-либо из женщин. Делом первостепенной важности он считал написание диссертации, а затем жизнь покажет. Красивые девушки есть везде. Например, на соседней улице живет его бывшая одноклассница Нина Зимина. Он успел ее даже поцеловать. Вполне возможно, в дальнейшем что-то у них и получилось бы, но он решил остановиться. Родители девушки были пьяницами, часто попадали в милицию. С такими «элементами» десятиклассник Егорка Чурсин не хотел связываться. Негативы могли помешать его будущей карьере.

В институт, где предстояло работать, Чурсин приехал за пять дней до начала занятий. Само здание молодого историка мало чем удивило. Он до этого частенько проходил мимо огромного четырехэтажного здания, покрашенного в зеленый цвет, когда приезжал в Помурино. Вокруг здания и на прилегающих улицах всегда было очень много студентов. И на это раз он увидел большие группы ребят и девчат, которые, словно муравьи, сновали внутри и вокруг учебного корпуса. Почти все они о чем-то оживленно разговаривали и смеялись. Студенческая жизнь была до боли в сердце ему знакомая и близкая. Разница в возрасте между студентами и молодым историком была почти незаметной. Ему было только 22 года…

Чурсин с замиранием сердца открыл парадную дверь института. Затем подошел к вахтерше, сидяшей возле входа, и спросил о том, где находится кафедра истории КПСС. К его удивлению, почти все ее преподаватели и сотрудники были на рабочих местах. Буквально через пять минут заведующий кафедрой представил его будущим коллегам. Все они отнеслись к нему доброжелательно. Новенького это радовало. Затем заведующий пригласил его на собеседование. О доценте Горовом Иване Константиновиче Егор Чурсин слышал еще и раньше. Он часто видел его по телевидению и читал его научные статьи. Почти все они были посвящены решениям партийных съездов. Во время беседы шеф откровенно признался, что он очень рад притоку новых молодых сил, которые смогут в значительной мере, как освежить историческую науку в институте, так и омолодить кафедру. Его радовало и то, что недавний студент имел прекрасную партийную характеристику. Собеседование продолжалось почти два часа.

Длительное пребывание в кабинете главного историка вуза Чурсина нисколько не беспокоило. Все было намази, шло как по маслу. У него намечался хороший старт для успешной работы. По заверению заведующего кафедрой через неделю в городской газете напечатают объявление о конкурсе на замещение вакантной должности преподавателя истории КПСС в кооперативном институте. Напечатают ради научной и общественной субординации. Затем Горовой поинтересовался научными замыслами своего молодого подопечного. Его тема диссертации и научные замыслы вызвали неподдельную радость у старика. Из преподавателей кафедры за десять лет никто не представил какую-либо научную работу к защите, не говоря уже о диссертации.

«Безученость» историков часто критиковал ректор института, доставалось и от партийного комитета. На прощание Горовой, не то от волнения, не то от своей ветхости, принялся обеими руками трясти руку новенькому. Затем снял очки со своего длинного носа и с умилением прошептал:

– Егор Николаевич! Вы для нашей кафедры настоящая находка. В практической работе и на научном поприще. Ваш приход и Ваши дерзкие научные планы очень обрадуют наших стариков, очень обрадуют… – Крепко обняв новенького за плечи, он чуть ли не со слезами вновь произнес. – Теперь я буду ходить на партийные собрания и ученые советы только с поднятой головой… Только так, Егорка…

После теплого прощания со своим шефом, Чурсин, словно на крыльях, вылетел из учебного корпуса. Настроение у него было превосходное. Душа его пела. И даже сам город, несмотря на дождливую погоду, казался ему сейчас красивым и милым. Через полчаса он был возле дома, где намеревался снимать комнату у одинокой старушки. Баба Маша жила одна в трехкомнатной квартире. Ее муж умер три года назад. Умер по чисто русскому признаку – пьянству. Подслеповатый старик возвращался от друга, который только что построил гараж и получил железного коня «Запорожец», как участник Великой Отечественной войны. Мужчины на радостях основательно выпили. Владелец машины остался спать в своем гараже, Ефим пошел домой. Вместо своей «хрущевки» он попал в другую, которая, как две капли воды, была похожа на его. Он открыл входную дверь и очень осторожно, почти наощупь, стал подниматься на пятый этаж. Электрического света в подъезде уже давненько не было. По какой причине его не было – никто не знал. Поднявшись и отдышавшись, дедок стал колотить в дверь квартиры. Искать свой ключ в продуктовой сумке, да еще в кромешной мгле, он не стал. Жена дверь почему-то не открывала. Он еще несколько раз ударил кулаком в дверь. Ударял так сильно, что от боли выл.

Дверь вскоре открылась. Однако вместо знакомой физиономии Машки, так он назвал свою жену в домашнем обиходе, появилось заросшее щетиной лицо очень толстого мужика, который был почему-то сильно раздражен. Ефим по пьяному делу не стал долго раздумывать и рванулся в квартиру, надеясь увидеть в постели свою любимую. Но увы, вышла осечка. Вместо жены, которая всегда спала в синих трусах, он увидел довольно полную, притом голую женщину. Она стояла в центре спальни и почему-то с удивлением на него смотрела. Что было дальше и кто в происшедшем виноват, дедок не мог рассказать. Не рассказывал никому и никогда. Через несколько мгновений он оказался в чьих-то сильных руках, которые схватили его за подмышки. Потом он очень сильно ударился о что-то твердое… Скончался он через пару часов в больнице, не приходя в себя.