Александр Спахов - Лицо для Риты

Риту несколько тревожила мысль, что она, в сущности, мало знает о Косте Воронине, но она прогнала ее, решив не омрачать день свадьбы. Рита никогда не видела КВ в его кругу. Ей казалось, что за КВ светится огромный мир, в который он приглашает, берет ладонь, надевает на безымянный палец колечко… Мир Кости Воронина представлялся ей гигантским гулким храмом, заполненным яркими, умными, счастливыми людьми, которые и всех остальных делают счастливее. Как КВ. «Я люблю тебя, КВ», – шепнула Рита в теплое родное ухо. «Что-то у меня заслезились глаза, – ответил тогда Костя Воронин. – Ты, наверное, сегодня луковка, Рита?»

Каждый день был как глава в романе или одно действие в спектакле про них с Костей Ворониным, причем каждое имело свое название. Был День Ласковых Взглядов, День Колючих Ежиков, День Опоздания в Гости и несколько Дней Глубокой Тайны. А еще КВ часто давал Рите насмешливые прозвища, созвучные индейским именам, утверждая, что так они лучше отражают сущность Риты.

– Сегодня ты «Гроздь Красного Винограда», – говорил он, отрываясь от ее губ. «Кратковременный Дождь» – это когда Рите неожиданно взгрустнулось и она немножко поплакала. «Группа Продленного Дня» – Рита забрала КВ с работы и не отпустила домой. Но чаще всего КВ называл ее Рио-Ритой или просто Рио. А четырнадцатый день стал Днем Серьезного Экзамена.

Уже полтора часа ехали на машине. Поздний вечер, воскресенье, завтра рабочий день. На Москворецкой набережной Костя Воронин неожиданно (как это на него похоже!) заявил, что время истекло, терпение кончилось, и он заключает Риту в свои объятия. Тут же перестроился в правый ряд, вырулил на мост и свернул к недавно открытому и слывшему самым изысканным местом в городе отелю «Балчуг-Кемпински».

Неприступный молодой человек в сером двубортном френче стоял у входа.

Память, подобно кропотливому реставратору, восстанавливала детали того дня.

«Тут принимают уставших и заблудших?» Скорее утверждение, чем вопрос.

Рита охнула от дерзости КВ. А вообще-то им позволительно входить сюда в таком виде?

Швейцар, хоть и озадаченно, но распахнул двери.

Заблудших? Пожалуй, здесь других и нет.

В тот день они возвращались из-за города, где гостили одни в рубленом доме с большой усадьбой.

Сами носили ледяную воду из колодца. Собирали крупную пыльную малину в алюминиевую кружку. Ночевали на полном шорохов сеновале. Разожгли гигантскую печь и даже двигали в ней ухватом зкопченный чугунок с тем, что впоследствии, сидя вдвоем за большим крашеным столом, нахваливали и проникновенно, но без малейшего на то основания называли старинным словом «щи». Затем лежали на выцветших раскладушках в саду под низкими вишнями, и по их голым телам скользили пятнистые тени от листьев и ягод. Казалось, ягод было больше, чем листьев, и КВ тянулся длинной рукой в самую гущу, рвал и по сходной цене продавал их Рио – один ласковый взгляд за горсть. Ладони его были красны от сока.

День угасал, к вечеру слетелась мошкара, им пришлось покрыть головы. Рио оказалась в косынке, завязанной на затылке, а Костя Воронин – в коричневой кепке, которая шикарно смотрелась бы в середине пятидесятых. Так и поехали они, управившись с хозяйством, не спеша, с достоинством. Самостоятельные и спокойные. Так и вошли они в это кондиционированное, нарядное место, рассчитанное на людей, пропитанных цивилизацией.

В вестибюле отеля деловитая мадам, улыбка которой была оттиснута на лице вместе с вручением диплома иностранного колледжа, где обучают организации гостиничного обслуживания, мучительно, но безуспешно пыталась продемонстрировать радушие. Не очень-то пока выходила сердечность, зато глубокие сомнения в достаточных финансовых возможностях кошелька КВ у нее уже получались неплохо. А за сцену немого вопроса, посещали ли эти господа районный ЗАГС с целью вступления в законный брак, ей браться было рановато. Образования еще не хватало.

Костя несколько успокоил ее, протянув золотистую карточку, и, прикидываясь оробевшим, заглядывая в глаза, попросил, чтобы окна выходили на Кремль: дескать, мы приезжие, ничегошеньки в жизни не видали.

Рита провела рукой по лицу, возвращая себя в Париж, но у нее не получилось.

Гостиничная комната оказалась выполнена в стиле скрытого темперамента. В ванной резвился не оставляющий места стыду свет.

Для начала они чуть не захлебнулись. Вода, смывающая деревню, не имела с колодезной ничего общего. Коричневая кепка еще пыталась отстаивать свои права на крючке рядом с похожими на шубы белыми полотенцами, а косынка уже на глаза не попадалась. Затем шелковые прохладные простыни скользили и несли Рио к краю жаркой пропасти, но она была бесстрашна. И приняла вызов достойно…

Утро застало КВ на подоконнике.

Сонная Рио перекатилась на соседнюю половину постели, рассчитывая привалиться к теплому плечу Кости Воронина, но, не встретив теплого препятствия, удивилась и проснулась.

КВ смотрел на набережную.

Был тот серый час, когда еще непонятно, каким будет наступающий день. В Кремле не светилось ни одно окно.

– Почему ты не спишь, КВ?

– Потому что люблю тебя, Рио-Рита.

– Ответ засчитан. У тебя пять с минусом, КВ.

– А почему же с минусом, моя Рио-Рита?

– Высший балл, Костя Воронин, это как раз пять с минусом. С косым, задранным в небо минусом.

– Ну что ж, ставь с минусом. Где тут для него место в твоем дневнике?

День оказался на редкость ясным, и КВ целиком посвя-тил его Рите. И все оценки ему выводили с минусом. Весь одиннадцатый день Рита звалась «карамелькой». Никак не снимался… фантик. Ну, хоть ты тресни! Костя весь измучился, все проклинал каких-то кондитеров…

Шестьдесят четвертый – «Весть о пожаре». Рио так кричала, что, как наутро докладывал сияющий КВ, он был удивлен неприбытием сюда бригады пожарников во главе с брандмейстером. Пожарная каланча – рядом, видна из окна. Эту ночь они провели в Сокольниках, в маленькой квартирке тети Юлии, двоюродной сестры Ритиной мамы, которая попросила поливать цветы, пока они с мужем живут на даче. КВ пришел в восторг от интерьера тридцатилетней давности, от ковриков, подушек, стопок, и… они никуда не уехали. Потом долго слова «поливать цветы» имели для них отдельное значение.

Естественное дело, в некоторые дни Рита была, к обоюдному сожалению, «куклой-неваляшкой».

«Париж поделен на двадцать округов. Самый престижный для проживания – шестнадцатый. Наиболее интересны с точки зрения туризма центральные округа, с первого по девятый. Вы буде жить в девятом, недалеко от „Опера Гарнье“ и площади Марии Магдалины, по-французски – Мадлен…»

На семьдесят восьмой день, день свадьбы, Рита оказалась «луковкой».