Константин Кураленя - Меч равновесия

– Ну, погоди, дочь шакала! Ты мне за всё ответишь! – злобно прошипели обескровленные губы.

Сотник с приказом добрался до бессмысленно гибнущих отрядов, и те начали в беспорядке отходить. На поле скоротечного ночного сражения лежали груды тел. Потери были ужасающими, это было видно даже издалека. Каган, распорядившись, чтобы до утра не предпринимали никаких действий, в сопровождении свиты последовал к своей ставке. По пути он приказал Алану, чтобы был найден тот глупец, который повёл людей в погоню.

В шатре, развалившись на коврах, он предался сладостным мечтам о мести, но поймал себя на мысли, что в последнее время слишком часто об этом думает.

«Старею что ли?» – промелькнуло в голове.

Каган хлопнул в ладоши, и из соседней половины выплыли полуобнажённые танцовщицы. Призывно извиваясь, они кружили вокруг впавшего в раздумья повелителя. На их лицах застыли вымученные улыбки.

Тем временем паника в стане утихла и он зажил своей обыденной жизнью. С места недавнего побоища доносились стоны и мольбы о помощи. Однако попытка выта- шить раненых с поля боя была пресечена стрельбой со стороны гуннов. Месяц, который не желал уходить с небосвода, сейчас был союзником осаждённых.

Около одного из многочисленных костров лежали и сидели хазарские воины из десятки Джамуда. Кривой Мусса рассказывал очередную историю:

«А девы те, будучи многим числом, изгнали из своих стойбищ всех мужчин, от мала до велика, и сами стали вести хозяйство. У них появились свои охотники, свои воины. И не было во всей степи воинов свирепее и злобнее их. Жили они скотоводством и лихими набегами. Пуще смерти был для них позор возлечь с любовником мужского роду в неурочный для этого час. Любовь у них была одного полу. Несколько женщин любили друг друга и сражались в одном десятке. И невозможно было их победить по той причине, что они друг за друга грызли врагу горло. Чтобы завести потомство, они оставляли в живых самых крепких и выносливых воинов и превращали их в рабов. Каждая дева возлегала с таким воином, пока не становилась в тяжести».

–

Я бы согласился на такое рабство, – под громкий смех приподнялся невысокий кривоногий человечек.

–

Ты что, Максуд, ты в этой очереди был бы последним, – валясь от смеха наземь, взвизгнул один из воинов.

–

Не мешай, дайте человеку досказать, – послышались возмущённые голоса.

–

Если бы Максуд не был таким нетерпеливым, а дослушал, то он бы не спешил в плен к этим фуриям, потому что этих воинов-производителей после соития девы лишали мужского достоинства. Дабы не было у них других братьев и сестёр и не смог бы зов крови толкнуть их на предательство. Так что ты, Максуд, был бы сейчас скопцом и служил в гареме у султана, – под общий хохот закончил рассказчик.

Воины стали просить парня, не обращая внимания на Скопца Максуда, чтобы он продолжил свой рассказ. Обидная кличка прилипла к кривоногому Максуду сразу и до смерти. В прошедшие времена прозвище для человека было вторым именем и употреблялось гораздо чаще, чем имя. Мусса хитро улыбнулся и продолжил:

«Прозывалось это племя амазонками. Таким образом, покорили они своей воле многие племена и народы. И могло бы так случиться, что правили бы сейчас нами эти жёны и не они бы служили нам для наслаждения и утехи, а совсем наоборот. Однако появился в те времена великий и непобедимый каган. Звался он Искандер Двурогий. И пошёл этот хан великим походом на многие соседние племена и народы. Были его воины непобедимы в битвах и полмира подчинили своей воле. Самое яростное сопротивление им оказали амазонки. Но и они не смогли устоять в битве с Искандером Двурогим. Он почти полностью уничтожил неустрашимых воительниц, а остатки их армии отступили глубоко в горы. С тех пор об этом племени больше никто ничего не слышал. Но ходят слухи, что там, далеко в горах, они копят силы, чтобы вернуться и отомстить всему мужскому роду».

Рассказчик перевёл дух. Месяц уже скрылся с небосвода, и на востоке забрезжил рассвет. Воины сидели притихшие, словно неведомые амазонки уже сейчас спускаются с гор, чтобы лишить их мужского начала.

Затем стало происходить что-то необъяснимое. Поднялся ветер и не известно откуда налетевший смерч взметнул вверх тучи песка, такие, что не стало видно рядом сидящего. Ударила молния, и раздался раскат грома, однако дождь не пошёл. Вместо этого внезапно налетевший ветер так же быстро стих. Когда тучи песка улеглись, то воины в страхе отшатнулись от костра. Рядом с костром на земле вверх лицом лежал чужак. Его руки были широко раскинуты, глаза на безбородом лице плотно закрыты. Было видно, что сознание покинуло это огромное тело.

Тело было действительно немаленьким. И вряд ли хоть один человек из войска хазар мог бы соперничать с ним в росте. Хотя ширина плеч была обыкновенной, были воины и с более широкими плечами. Светлые, как у славянских племён, волосы коротко пострижены. Из-за этого никто и не подумал, что он мог быть лазутчиком гуннов: те были смуглые и тёмноволосые. Выглядела совершенно чужой и его одежда. Воины даже не могли припомнить, у каких народов могли так одеваться. На ногах поршни необыкновенного пошива. Штаны синего цвета, и непонятно из какого материала сшитая верхняя рубаха. Судя по надетому на голову каске-шлему, это был воин. Однако никакого оружия при нём не было.

Приблизившись к чужаку, один из хазар тронул его остриём копья. Но оно наткнулось на преграду.

– Бронь, – пронёсся шёпот среди воинов.

Непонятным было то, как он мог здесь оказаться? Мозговые извилины воинов могли объяснить это только с вмешательством неведомых богов либо нечистой силы.

– Может быть, убить его, пока он не пришёл в себя, – робко прошептал Максуд.

– Можно и убить. Только кто это сделает, чтобы не навлечь на себя гнев богов. Может быть, ты? – спросил его Кривой Мусса.

Навлечь на себя гнев неведомых сил, было самым страшным наказанием для живущих на земле. Гораздо легче геройски погибнуть в бою.

– Убивать не станем, – взял инициативу в свои руки Джамуд. – Если это посланник всевышних сил, то его судьбу могут решать только Боги или сам великий каган.

Воины с опаской приблизились к чужаку. Тот не подавал признаков жизни, но дыхание было ровным. Значит живой.

Джамуд раздумывал: послать гонца с удивительной вестью к кагану сейчас, или подождать, когда незнакомец проснётся? В его душу закрадывались сомнения, если бы это был бессмертный, то навряд ли он лежал бы в беспамятстве как обычный смертный. А забросить его сюда могло этим неожиданным смерчем. «На свете много необъяснимого», – подумал он философски.

Незнакомец пошевелился и, громко чихнув, сел.

Читатель, наверное, уже догадался, что этим незнакомцем был Павел. Неизвестно по каким законам вселенной он оказался в глубоком прошлом, обозначенном в истории как «Великое переселение народов». Однако, в своём сознании он ещё преследовал насильника. Поэтому когда он увидел вокруг себя заросшие рожи одетых в какие-то непонятные обноски людей, то вначале подумал что это всего лишь подвальные бомжи.