Казимир Добродеев - Пролетарские байкеры. Книга 2

– И что теперь делать? – сведя брови на страдальческом лице, спросил из темноты "Филин".

– А может?.. – с надеждой предложил кровожадный "Мамонт", и провел указательным пальцем невидимую линию у своего горла.

– Нет! Ты что офонарел? – изумился "Паук" переходя от возмущения с шепота на обычный голос, – Должен быть другой путь. Нужно осмотреть здание…

Потоптавшись немного, Укрытцев скрылся за раскидистым кустом снежника, увлекая за собой ватагу огорченных парней. В ночной тиши лишь хрустели ветки под их ногами, и слышался монотонный комариный писк. Друзья шли вдоль школьных стен, внимательно осматривая окна, в надежде найти лазейку. Во время зноя, многие учреждения оставляют на ночь распахнутыми форточки и окна, и школы – отнюдь не исключение. Такая вещь, как кондиционер, в начале нулевых, была еще недоступна для подобных сооружений. Особенно в глубинке.

Друзья прошли два кабинета начальных классов, класс русского языка и истории, но, к сожалению, все окна в них были наглухо запечатаны. Казалось здание уже законсервировано до начала учебного года, хотя в школе еще шли консультации и экзамены старшеклассников. Холодные глянцевые стёкла непреодолимой преградой отделяли друзей от их цели. Цель была так близка и в то же время недостижима.

Все были озадачены этой проблемой, но сильней всех был огорчён Женя Войнов, прозванный "Мамонтом" за высокий рост и богатырское телосложение. Это был неразговорчивый и замкнутый в себе человек, который обладал недюжинной физической силой. Он жил на окраине поселка, рядом с "Шанхаем" в одноэтажном сельском доме. Женя в раннем детстве потерял отца, и детство его вскоре закончилось. Оставшись единственным мужчиной в доме, понемногу окрепнув, он принял на себя все тяжелые мужские обязанности по хозяйству, и был единственной опорой для больной матери, которая вот уже год вела не равную борьбу с онкологией. От "Мамонта" проводившего много времени в хлопотах по хозяйству, постоянно пахло соломой с легкой примесью навоза. Нередко небольшие соломины застревали в его длинных черных волосах, и он приходил с ними в школу. Но никто никогда не смеялся и не подшучивал над ним. Сверстники боялись Евгения, за его буйный нрав и богатырскую силу. Войнов был рабом своей физической силы. Он все свободное время, которого из-за забот по дому итак почти не оставалось, проводил в спортивной секции. У него под кроватью стояли две двухпудовых гири, и он упивался своей силой и гордился ей. Он демонстрировал ее при любом удобном случае и все споры и конфликты привык решать кулаками. Со временем от этого он стал черствым и жестоким человеком.

– Не пойму, что мы пляшем тут вокруг да около… – с раздражением пробормотал на ходу "Мамонт" и ударил могучим кулаком по левой ладони, – Шарахнуть кирпичом в окно и всего делов… Пока эта бабка доковыляет до нас, мы тут уже полшколы вынесем…

– Не кипятись, дружище… – вполголоса успокаивал Павел, – Ты что-то нервный сегодня какой-то. Шарахнуть кирпичом – дело не хитрое. Если не получится иначе, так и сделаем… Наша задача оставить минимум следов, поэтому вариант этот для нас не самый удачный. Сами себе можем на хвост наступить… Хорошо, если бабка сама пойдет проверять… А если она ментов сразу вызовет, ты подумал? Лишний риск нам сейчас совсем ни к чему…

Раздосадованный "Мамонт" в ответ лишь раздраженно плюнул в сторону. А ночная компания тем временем приблизилась к последним окнам в западном крыле. Школьное здание оканчивалось двумя узкими, закрашенными до середины белой краской окнами, отделенными друг от друга двухметровым промежутком кирпичной стены. В предпоследнем окне была распахнута форточка.

– Вот! – указав на неё, многозначительно воскликнул "Паук" и, по-отечески похлопав "Мамонта" по могучему плечу, добавил: – А ты хотел стёкла бить…

Войнов пристально посмотрел туда, куда ему указывал Павел, и, скривив всегда угрюмое, неживое лицо в насмешливую гримасу, с ухмылкой ответил:

– Ты действительно рассчитываешь пролезть сквозь это игольное ушко?

Укрытцев задумался, и пристально вглядываясь, в освещённую приглушенным лунным светом форточку стал что-то прикидывать в уме. Форточка действительно казалась маловата.

– Ты прав, Женек. Мы не пролезем через неё. Надо подсадить кого-нибудь из нас с длинными руками, может, получится хотя бы дотянуться до шпингалета и открыть окно… – он помолчал немного, и чуть слышно добавил: – Жаль "Друппи" нет… Его тощая задница аккурат бы просочилась сквозь этот проем…

В толпе послышался какой-то шорох, возня, после которой из темноты раздался возмущённый голос рыжего мальчугана:

– Как это "нет"? Я – здесь!

Ночная тишина сотряслась от всеобщего хохота, который не остановила даже опасность быть пойманными на месте преступления. Оказывается, "Друппи" уже минут 20 был среди них никем не замеченный. Он улизнул из дома, проскользнув мимо забывшейся пьяным сном матери, и пешком пришёл туда, где договорились собраться его друзья. Из-за маленького роста в окутанной темнотой толпе его никто не видел.

– Лёгок на помине! – воскликнул Укрытцев, одевая на руки осенние кожаные перчатки. Он, как на спасителя, смотрел на еле освещенный силуэт Храмцова, вышедшего из тени. Одетый в серую толстовку с логотипом известной фирмы, и в чёрные спортивные штаны, Алексей торжествовал. Он был несказанно рад, что его старшие друзья вспомнили о нем, и он сможет принести им пользу.

Не теряя времени, парни начали действовать. Войнов, будучи самым высокорослым из всех, подхватил "Друппи" за бёдра, и, с легкостью оторвав его от земли, поставил на оконный карниз. Храмцов проворно просунул рыжую голову и обе худощавых руки в распахнутую форточку, и, уцепившись узловатыми пальцами за внутреннюю стену помещения, начал проворно втягивать внутрь свое легкое, гибкое, как у змеи, туловище. Он быстро и легко пролез внутрь до самого пояса, пока не уперся костями таза в деревянную раму окна. При этом он был уже наполовину внутри, и мог вытянутыми руками достать до подоконника.

"Давай, «Друппи»! Давай" – тихо подбадривали его друзья снаружи. Он видел их сосредоточенные лица через стекло, полные надежды и волнения. "Если не сможешь весь перелезть, попробуй хотя бы дотянуться до шпингалетов" – сказал ему "Сапёр". Но "Друппи" смог.

Скорчив от боли свое детское лицо, он протиснулся внутрь, сдирая в кровь кожу на пояснице, и рухнул на пол, скрывшись за широким подоконником. Парни лишь видели, как быстро нырнули в форточку его тонкие ноги, обутые в белые кроссовки. Упав навзничь, он больно стукнул плечо об вымощенный кафелем пол, но, не теряя времени, встал и осмотрелся вокруг. Помещением, в которое он попал, оказался туалет, и, по всей видимости, женский. Так как во всех мужских школьных туалетах он бывал, а этот показался ему не знакомым.