Натали МакКорни - В объятиях твоей души

– Мама, но ведь это моя семья. Я благодарен тебе за все, что ты мне дала. Но я тоже имею право на личную жизнь. Тем более что никакого выбора я не делаю. Я так же, как и раньше, люблю тебя, ничуть не меньше.

Лера снова вернулась в свою комнату, размышляя над услышанным. Вдруг вся картина четко нарисовалась в ее воображении, словно мозаика, ожидавшая нескольких недостающих кусочков, чтобы приобрести целостность и завершенность. Ревность, слепая любовь – Лера пыталась подобрать подходящие определения, давно попавшие в словарь житейской мудрости, но которые, как думала она, ей никогда не придется там искать. Ни при каких обстоятельствах она не желала вступать в борьбу с Верой Михайловной, настолько противоестественной казалась сама мысль о любом соперничестве с женщиной, подарившей жизнь человеку, которого так любила Лера. От беспомощности и обиды слезы выступили на ее глазах.

Утром Лера была готова к решительным действиям. Выбрав подходящий момент, когда свекровь ушла в магазин, она предложила мужу поговорить.

– Игорь, я не могу смотреть, как ты мучаешься, поэтому вижу один выход из этого кошмара. Ты понимаешь, о чем я говорю. Нам только и остается, что развестись. Сразу же скажу, что я не хочу этого, потому что люблю тебя. Но я переживу эту боль, если тебе так будет лучше.

Уставившись в мелкий квадратик на ворсистом ковре, она говорила без остановки, будто боясь, что если прервется, то не сможет договорить до конца.

– Вы вдвоем будто сговорились свести меня с ума. Ты понимаешь, что мелешь? Вместо того чтобы найти действительно верный выход, ты предлагаешь… путь в никуда, тупик.

Игорь взволнованно ходил по залу, будто ища выход из комнаты как спасения из сложившейся ситуации.

– Кому от этого станет лучше? Тебе, мне, Даше… моей матери? Кому?

– Прости, Игорь. Я на самом деле хотела как лучше, – Лера выглядела подавленной и растерянной.

Через неделю молодая семья переехала в общежитие, выбить которое стоило Игорю большого труда, несмотря на все его дипломатические способности.

Незаметно проходил год за годом. Вера Михайловна по-прежнему жила одна, изредка навещая сына. Бабушкина любовь к внучке выражалась главным образом в подарках и сладостях, что, однако, не помогало вернуть к ней расположение подрастающей девочки, которая, как и все дети, интуитивно чувствовала фальшь и наигранность, но от того, что ей приносили, не отказывалась. У Леры со свекровью сохранялись прохладно-вежливые отношения, а в конце августа каждый год давал знать о себе больной желудок. Игорь осознавал неполноценность взаимоотношений между своей семьей и матерью, как и невозможность что-либо изменить, но смирился с этим.

Шел десятый год совместной жизни Леры и Игоря, когда они в очередной раз летом повезли семилетнюю Дашу в Клишевск, где жила ее вторая бабушка, в квартиру, в которой прошли детство и юность Леры.

В один из вечеров Игорь занимался ремонтом расклеившихся стульев, Даша вертелась возле него, а Лера с мамой перебирали принесенную с огорода клубнику. Ничто не предвещало грозы. Женщины спокойно разговаривали, обсуждая житейские мелочи, когда на кухню с испуганными, широко раскрытыми глазами прибежала Даша. Лера с Ларисой Прокофьевной застыли в изумлении.

– Там, там… Папа, ему плохо, – запинаясь, прерывисто дыша, выдавила из себя девочка.

Женщины стремглав бросились в зал, где на полу неподвижно лежал Игорь. Лера подбежала к нему: он не дышал, ни на его руке, ни на шее пульс не нащупывался.

– Мама, скорую быстрее, вызови скорую. Что случилось, Даша? – Лера старалась не показывать дочери свой страх, медленной ледяной волной расползающийся по всему телу.

– Я не знаю. Папа клеил стул, потом выпустил его из рук, прислонился к стене и упал.

Держа руку мужа, Лера заметила, что его ногти стали приобретать синюшный оттенок. Она перевела взгляд на его лицо: губы тоже становились синими. Дрожа всем телом, Лера открыла его рот, набрала воздух и стала вдувать в обмякшее тело. Периодически двумя руками она надавливала на грудную клетку мужа в области сердца.

– Мама, уведи Дашу к тете Гале, – выкрикнула Лера.

Она неустанно продолжала делать искусственное дыхание и массаж сердца, не замечая, как струйки пота обильно стекали по всему ее телу, приклеивая к нему тонкую ткань ситцевого халатика. Это продолжалось около десяти минут, но не приводило к желаемому результату.

Лариса Прокофьевна сзади осторожно взяла дочь за плечи:

– Лерочка, доченька, мне очень жаль…

– Нет, мама, я не дам ему уйти. Игорь, – сотрясаемая рыданиями, Лера изо всех сил трясла его за плечи, слезы капали ему на лицо.

Сорвавшись на крик, в отчаянии она продолжала:

– Игорь, я не отпущу тебя. Родной мой, вернись. Нет, только не уходи, слышишь? Господи, не забирай его. Папочка, помоги мне его вернуть, не пускай его туда. Игорь, я молю тебя, ты нам нужен: мне и Даше. Ты не имеешь права уйти.

Лера то трясла, то прижимала, будто баюкая, голову мужа. Она перешла на ровный голос:

– Не умирай, пожалуйста, Игореша. Ты хотел еще сына. Так как же ты можешь умереть?

Лариса Прокофьевна с тетей Галей, которая была соседкой и подругой в одном лице, утирая слезы, пытались отвести обезумевшую Леру от мужа.

– Оставьте меня, я не отпущу его душу. Игорь, помнишь, мы говорили, что умрем вместе, в один день. Еще не настал тот день, слышишь, не оставляй меня.

Она стала тереть его руки, лицо:

– Сейчас, сейчас, я согрею тебя, как ты меня, когда я замерзала, помнишь? Открой глаза, ради всего святого, открой!

В следующий момент ступни Игоря дернулись, шевельнулась рука, задрожали веки. Словно очнувшись от глубокого сна, он приподнял голову:

– Что случилось? Почему я на полу? Что вы плачете?

– Как ты меня напугал, – только и смогла вымолвить жена.

Несколько следующих часов, обессилевшая, Лера пребывала, словно в тумане. До ее сознания постепенно доходило, что сегодня она могла потерять мужа. Приехавшие медики долго не понимали, кому же нужна их помощь.

– На мертвеца вы не похожи, – обратились они к Игорю.

– Дайте успокоительное моей жене, – попросил он.

Как только люди в белых халатах покинули квартиру, раздался междугородний телефонный звонок, который будто стремился довести до взрыва и без того накаленную атмосферу этой крошечной части суши, ограниченной кирпичными стенами. Лариса Прокофьевна подняла трубку и через несколько минут вошла в зал. Она остановилась, замявшись и не зная как начать разговор.

– Мама, что там еще? – безжизненно произнесла Лера.

– Игорь, твоя мама немного заболела. Ничего страшного, не волнуйся. Но лучше вам завтра поехать в Бериславль.

На лице пожилой женщины проступала неумело скрываемая тревога. Игорь почувствовал это: