Натали МакКорни - В объятиях твоей души

– C ней что-то случилось? Не бойтесь, скажите мне.

– Ее жизнь вне опасности, но сейчас она в больнице. Вроде бы сердечный приступ, – виновато закончила теща.

Первым автобусом супруги выехали в Бериславль. Их встретила сестра Веры Михайловны, тетя Нина. Накануне, в семь часов вечера, у свекрови случился инфаркт. «Именно тогда Игорю стало плохо», – подумала про себя Лера. Через два дня Вера Михайловна умерла, ненадолго придя в сознание перед смертью и пробыв это время наедине с сыном. Тема их разговора осталась в тайне, как и многие ее мысли и чувства, которые она унесла с собой. Лера не стремилась и даже не хотела знать, о чем говорили сын с матерью.

После случая в Клишевске Лера поняла, какая прочная энергетическая связь существовала между матерью и сыном. Окончательно она убедилась в этом, когда отмечали сорок дней со дня смерти свекрови. После того как люди разошлись, Игорь захотел побыть один и остался на ночь в пустой квартире. Лера с мамой и Дашей отправились в общежитие. Ранним утром их разбудил звонок в дверь. На пороге стояла взволнованная соседка Веры Михайловны:

– Извините за неприятное сообщение, но у Веры в квартире сегодня ночью был пожар. Игорь не пострадал, сейчас он у меня. Я вызывала скорую, он немного угорел…

– Я иду с вами, – засуетилась Лера, на ходу надевая спортивный костюм.

Игорь пребывал в состоянии полного безразличия, сидя на диване в зале и опустив голову на колени.

– Что здесь произошло? – спросила Лера, садясь рядом. – С тобой все в порядке?

Игорь поднял на нее усталые глаза:

– Ничего, Лерочка, ничего, все хорошо. Я просто уснул с сигаретой.

– Но ведь ты не куришь.

Лера встала и прошла в спальню свекрови. Стены и потолок комнаты были покрыты черной копотью, шторы сгорели; напротив кровати, на полуобгоревшем стуле, стоял перевязанный черной ленточкой портрет Веры Михайловны. Рядом находились церковная свечка, стакан и пепельница, практически не тронутые пламенем. Пока Лера рассматривала последствия пожара, в комнату вошел Игорь:

– Я вспоминал маму, долго с ней говорил, я чувствовал ее присутствие здесь. Потом уснул, во сне она целовала и гладила меня, как когда-то в детстве. Мне было хорошо с ней. Мама взяла меня за руку и повела с собой. Потом я увидел отца. Он стоял подтянутый и красивый, как в день смерти. Потом вдруг нахмурился и обратился к маме:

– Зачем ты ведешь его сюда?

– Это наш сын, теперь мы все будем вместе своей семьей, – ответила она.

– Вернись сейчас же, тебе нечего здесь делать, уходи, Игорек. Проснись, открой глаза, – он подошел ко мне и оттолкнул от мамы. Я проснулся будто от удара в плечо, комната была вся в дыму, шторы догорали, в дверь звонили: кто-то с улицы заметил огонь и разбудил соседей.

Лера была потрясена:

– Почему даже на том свете она не может оставить тебя в покое? Почему тянет за собой? Неужели я должна жить в страхе из-за того, что когда-нибудь она все-таки отнимет тебя у меня?

На следующий день Лера с Игорем сходили в церковь и поставили свечку за упокой души Веры Михайловны. Долгое время молодая семья не решалась переехать в пустующую квартиру: у Леры в памяти всплывали все неприятности, связанные с ней. Казалось, свекровь незримо присутствует здесь, не желая смириться с тем, что другая женщина может быть хозяйкой в этом доме. Через год они все же переселились, после того как был сделан ремонт и Лера освятила все углы водой, принесенной из церкви.

Жизнь продолжалась, незаметно проходили дни, один похожий на другой. Лера была поглощена множеством дел. Сложная школьная программа требовала постоянных занятий с Дашей. Девочка училась в классе с углубленным изучением иностранных языков, поэтому каждый вечер дочь с мамой отрабатывали произношение и читали английские сказки в оригинале. Кроме того, Даша ходила в музыкальную школу и немало времени отдавала игре на скрипке.

Работа не приносила Лере удовлетворения. Первоначальное недоумение и удивление по поводу того, как неохотно воспринимаются начальством разумные предложения, с годами сменились безразличием. Прочно усвоив, что на работе все решает положение, а не профессионализм, Лера спокойно и качественно выполняла свою работу, не проявляя никакой инициативы. Все ее мысли и стремления были направлены в семью.

Игорь, напротив, будучи деятельной натурой, постоянно разрабатывал все новые и новые проекты и небезуспешно внедрял их в производство, несмотря на то что зачастую это требовало больших усилий и необходимости идти напролом. Стычки с начальством, хотя и отнимали немало сил и здоровья, не убавляли его энтузиазма и желания совершенствовать технологический процесс. О нем скоро заговорили и даже писали в местных газетах. Лера старалась поддерживать мужа и с удовольствием помогала ему в решении некоторых вопросов, связанных с его разработками.

Все больше времени Игорь пропадал на работе, все больше Лера увязала в домашних хлопотах. И, хотя дел было невпроворот, сердцем молодой женщины коварно и незаметно овладевало чувство одиночества. Отношение Игоря к Лере не изменилось. Он по-прежнему был ласков и учтив с ней, горяч и нежен ночами, но не мог вырваться из плена творческих замыслов. В конце концов даже выходные дни стали для него рабочими. Лера же считала неприличным показывать мужу свое смятение и все чаще, занимаясь с Дашей, ловила себя на том, что мыслями она находится рядом с ним, в его кабинете, представляя, как самозабвенно он склоняется над своими схемами и чертежами. Наверное, тогда до нее в полной мере стало доходить, как глубоко ее чувство к этому человеку. Лежа рядом с ним в постели, она с умилением разглядывала черты лица любимого человека, нежно лаская их своим взглядом, боясь сглазить и проснуться от сладкого сна, который все же был реальностью. Она не верила в свое счастье. В часы томительного ожидания Лера неосознанно возвращалась в памяти к тем событиям, когда могла потерять его. Тогда ее мозг, подобно беспристрастной вычислительной машине, ставил перед ней прямой вопрос, обескураживающий своей беспощадностью: «Что если бы это произошло?» Ответ также не отличался снисходительностью: «Жизнь для меня просто бы остановилась. Я бы не смогла это пережить».

В вагоне, вырвавшем из размеренной жизни и объединившем своим железным корпусом незнакомых людей, воцарилась сонная атмосфера. Это подтверждалось попеременным посапыванием и похрапыванием умиротворенных пассажиров. Лишь изредка торопливые шаги проводницы нарушали безмятежное спокойствие, да кое-где слышались приглушенные голоса не сраженных сном путников. Лера не могла спать под металлический аккомпанемент движущегося состава. В поездах она всегда использовала это время для возвращения к тем или иным эпизодам своей жизни. «Ты всегда живешь прошлым, а не будущим», – вспомнились ей слова сестры. «Пожалуй, она права. Я не просто живу, а всецело растворяюсь в том, что ушло навсегда».