Инесса Давыдова - Верона. Часть I

Мое внимание привлек подъехавший черный автомобиль с черепом и языками пламени на капоте. Из машины вышел парень и идет в кафе. На нем джинсы и черная футболка, в руках мобильный телефон. Я была им так заворожена, что не сразу поняла, что это Саня! Мы не виделись пару лет, и я не подозревала, что он может за это время вот так сильно измениться. Некогда кудрявая шевелюра сменилась короткой стрижкой на военный манер. Меня поразили татуировки на обеих руках и бронзовый загар. Он совершенно трезвый. По его виду можно сказать, что вообще не пьет. А ведь были времена, когда он так напивался, что мы с мамой волокли его на себе домой. Эти перемены меня бесконечно радуют, я так люблю его и хочу, чтобы он был счастлив.

– Тебя не узнать, – брат прижимает меня к себе, от него пахнет морским бризом. – Э-э-э, как же ты повзрослела, – в голосе чувствуется волнение.

Дрожу от восторга, плохое настроение растворилось, как сахар в кипятке, я сама сейчас, как сахар, таю в его объятиях. Когда он рядом, мне не страшно. Саня позаботится обо мне, я это знаю.

– Шпиндуй к машине, – шутит он, хватает мои вещи и выходит из кафе.

– Я уже позабыла, что есть особый язык Сани Павлова.

Он хмурится, но всего лишь на секунду и, сев в машину, говорит:

– Нет больше Сани Павлова, теперь есть только Курт.

– Это твоя кличка? – улыбаюсь я. – Мне нравится!

– Это мое имя в мотобратстве, – по его тону я поняла, что эту тему сейчас развивать не стоит.

Мы едем по ночному городу и непринужденно болтаем. Я рассказываю последние новости о братьях и маме, о медленно, но все же продвигающемся ремонте.

– Вы пристроили ванную?! Здорово! Надо как-нибудь опробовать, – он скребет трехдневную щетину, – давненько я не был в тех краях.

Надо бы рассказать об отце, но я решаю отложить разговор на другой день. Не хочу омрачать нашу первую встречу.

– Мама передала тебе две тельняшки-безрукавки.

– Круть, – Саня подмигивает, я отвечаю ему широкой улыбкой. – А что Леха надумал? Куда пойдет учиться после школы?

– Пока не знает. Бродит впотьмах. Сказал, если мне академия понравится, он пойдет по моим стопам.

– Мне кажется, что банковское дело точно не для него…

– Как, собственно, и не для меня, – под пристальным взглядом брата, поясняю: – Мама сказала, если я буду банкиром, никогда не останусь голодной.

– У мамы свое представление о жизни. Но, Верона, выбор профессии – это не покупка нового платья!

Маму не переубедить, я пыталась, поэтому снова говорю о младшем брате.

– Лехе пока не до выбора профессии, его голова забита девочками.

– Да ладно!

– Ага! Первый красавчик в поселке, – усмехаюсь я, – отрастил кудрявые патлы до плеч, как были у тебя раньше. Мама грозится подкрасться к нему ночью с ножницами и отрезать.

Мы подъезжаем к парку аттракционов, огороженному высоким забором.

– Ты здесь живешь? – со страхом спрашиваю я.

– Типа того, – с лица брата сползает улыбка.

Ворота с вывеской «Проезд служебного транспорта» отъезжают в сторону.

– У меня сейчас не самый простой период…

Так и хочется съязвить, мол, а когда у тебя было иначе, но держу рот на замке. Если брат разозлится, отправит меня домой.

Саня здоровается с охранником на проходной, тот смотрит на меня и одаривает брата заговорщической полуулыбкой. Хе-хе! Видимо, считает, что я его новая подружка.

Машина медленно движется к крытому алюминиевым рифленым листом ангару и останавливается перед дверью, на которой красной краской написано: «Техническая служба».

– Заходи, – Саня открывает передо мной скрипучую дверь, – я принесу твои вещи.

Перешагиваю через высокий порог и попадаю в мастерскую, заставленную ремонтным оборудованием и стеллажами с запчастями. В дальнем конце ангара маленькая кухня, за ней большие ворота, у которых застыл электрокар. Рядом с кухней два вагончика, соединенные между собой общим коридором.

– Чувствуй себя как дома, – Саня забрасывает мой чемодан в один из вагончиков. – Можешь прибраться, только не крась стены в розовый цвет.

Он намекает на мою комнату, видимо, ему рассказала мама. Вообще-то она не розовая, а бледно-серо-розовая. Я фыркаю и показываю ему язык.

В первом вагончике что-то типа гостиной, в ней небольшой кожаный диван, журнальный столик, телевизор и потертое кресло. Во втором – кровать, тумбочка и открытая вешалка, на которой висит поношенная и заляпанная машинным маслом одежда брата.

– Давно ты тут живешь? – спрашиваю я, возвращаясь на кухню.

– Э-э, с неделю, – он показывает на чайный пакетик. – Чаю?

Я киваю и спрашиваю:

– А раньше где жил?

– Ты все такая же любопытная? – он выгибает левую бровь и кривится в улыбке, Саня всегда так делал, и от детских воспоминаний щемит в груди.

– Прости, просто давно тебя не видела, – в моем голосе столько теплоты, что он улыбается и придвигает чашку с чаем.

Брат рассказывает о парке развлечений и сезонной работе механиком. В конце месяца парк закрывается, и ему нужно найти квартиру.

Я слушаю и зеваю. Саня говорит, что уступает мне на эту ночь кровать.

– А ты где ляжешь?

– Мне еще нужно поработать, – уклоняется он от ответа, – так что постарайся не обращать внимания на шум. Во сколько тебе завтра на занятия?

– К восьми.

Он присвистнул и округлил от удивления глаза:

– Так рано? Черт!

– Все в порядке, я сама доберусь до института. Тут далеко до метро?

– В том-то и дело, что далеко. Э-э, ладно, до утра еще дожить надо, – он чешет затылок, а я прям чувствую, как у него напрягаются мозговые извилины.

***

Проснулась я от громких подбадривающих выкриков и басов, которые ритмично стучали по округе. Выбравшись из кровати, я скинула пижаму, надела джинсы и майку. Обошла ангар. Сани нигде не было. Музыка и крики раздаются со стороны «Американских горок». Подойдя ближе, я увидела толпу байкеров, столпившуюся вокруг произвольного ринга, отмеченного по периметру горящими факелами. Какой-то парень в черных шортах молотит Саню, как грушу.

Я сорвалась с места и начала протискиваться через толпу. Когда пробралась к центру, противник нанес брату сокрушительный удар в челюсть. Голова Сани откинулась назад, он рухнул на асфальт, как подкошенный. Я опустилась перед ним на колени. Стеклянный безжизненный взгляд брата устремился в небо. Изо рта стекала струйка крови.

Рефери – бородатый байкер в кожаных штанах – начал громко и пафосно отсчитывать секунды. Его татуированные в перстнях пальцы мелькали перед лицом Сани, и мне показалось, будто он выносит ему смертный приговор.

Сознание пронзил короткий импульс, пробудивший во мне нечто звериное и неукротимое. Я схватила древко от факела и со всей силы начала наносить удары по спине обидчика. Я что-то кричала, не помню, что именно. Парень в шортах ловко и играючи уворачивался, в итоге выбил из моей руки орудие. Толпа заулюлюкала, кто-то стал меня подбадривать, а кто-то начал орать, чтобы я убиралась ко всем чертям.