Энн Максвелл - Тайные сестры

– Питер вчера прочитал мне целую лекцию, – добавила Кристи. – Новые теории об империи ана-сазей в бассейне Сан-Хуан.

– Все, что знает твой Хаттон об анасазях, можно уместить в трех строках.

– Это говорит гробокопатель, – поддела она Кейна.

– У гробокопателя диплом археолога.

Кристи изумленно молчала. Наконец она нашлась:

– Может, мне стоит называть тебя «профессор»?

– Если ты меня так назовешь, я не откликнусь. Я учился не для того, чтобы окружающие ежеминутно выражали мне свое почтение.

Кристи разглядывала Кейна так, словно он был новым, невиданным ею доселе фасоном одежды.

– Ты смотришь на меня так, как Моки обычно смотрит на кролика, – усмехнулся он.

– Вовсе я не смотрю.

– Нет, смотришь, но запомни: диплом не делает свиную кожу шелком.

– Может быть, и нет, но ковбой с университетским дипломом – это, во всяком случае, необычно. Впрочем, ты никакой не ковбой. Ты вполне цивилизован и не пытайся скрыть это дешевым ковбойским маскарадом. В тебе смешалось несколько культур, – продолжала она. – А это всегда интересно.

Кейн яростно крутанул руль, объезжая яму на дороге.

– Подтверждение тому – вся история человечества, – сказал он. – Тезис – антитезис – синтез…

– А ты, оказывается, кроме своих горшков, еще и философию изучал?

– Еще раз повторяю: зимой все равно делать нечего.

– Так кто же ты – археолог, философ, что еще?

– Угадай.

Кристи улыбнулась:

– Итак, профессор, чем же, согласно вашим исследованиям, занимались анасази в долгие зимние вечера?

– Ну, например, я нашел несколько маленьких отполированных костей, которые, очевидно, служили фишками в какой-то игре.

– Но никаких следов письменности?

Кейн покачал головой.

– Скорее всего у них была богатая устная традиция, – сказал он, с минуту помолчав. – Похожая на верования индейцев пуэбло, сохранившиеся до наших дней. Тайные знания.

– Целители?

– Целительницы.

Кристи мечтательно улыбнулась.

– Матриархат, – с наслаждением сказала она. – А эти анасази были не дураки.

– Не уверен насчет матриархата. Скорее, в их представлении мир был поделен поровну: одной его половиной управляли женщины, другой – мужчины.

– Тоже неплохо. А у пуэбло встречается нечто подобное?

– У пуэбло до сих пор каждый пол выполняет свою часть работы, чтобы жизнь клана и всего мира продолжалась.

– Инь и ян, – сказала Кристи. – Самый изящный символ из всех придуманных человечеством». Но поскольку его придумали китайцы, женщинам в нем все-таки досталась подчиненная роль.

Кейн рассмеялся.

– Этот символ так понимают только на Западе, – возразил он. – На самом же деле он означает: «мужское в сердцевине всего женского, женское в сердцевине всего мужского».

Кристи снова удивленно посмотрела на него.

– Да, анасази были мудры, – продолжал Кейн. – Их империя простиралась по всему бассейну Сан-Хуан. Мы едем сейчас по их земле.

Кристи смотрела в окно, пытаясь представить себе великую империю, когда-то существовавшую в этих местах. Плато, расстилавшееся перед ними, поросло кедровыми и сосновыми лесами. Там, где не было лесов, колыхались под ветром густые заросли шалфея. Попадались озера со склоненными над ними ивами и ольхами. А вдалеке возвышались горные пики.

Когда-то эти места были заселены анасазями. Теперь о древнем народе напоминали лишь вырубленные в скалах жилища, сохранившиеся на южной и западной сторонах плато.

Там, где плато спускалось в долину, ущелья делили его на множество малых плато. И над всем этим – лишь бескрайнее небо…

– Трудно поверить, что когда-то здесь была великая империя, – задумчиво проговорила Кристи.

– Если быть точным, это была не империя в обычном смысле этого слова. Слово «империя» предполагает, что во главе ее стоит некто, называемый императором. Здесь же ничего подобного не было.

Кристи жадно слушала человека, который с каждой минутой становился ей все более и более интересен. Как правило, люди, поначалу показавшиеся необычными, на поверку оказывались так же скучны и заурядны, как все.

– Скорее, – продолжал он, – это было объединение достаточно независимых общин с центром в каньоне Чако.

– Это где?

– К северо-западу от Нью-Мексико. Мы сейчас находимся на северной границе империи ана-сазей. Или, скорее, не границе, а рубеже, дальше которого не распространялось их влияние.

Кристи наморщила лоб, вспоминая школьный учебник.

– Я думала, что северная граница страны анасазей – это Меса Верде, – наконец сказала она.

– Все эти академики тоже так думали. Нд местные жители знают лучше. Здесь что ни копнешь – то черепок от какого-нибудь горшка.

Кейн сбавил скорость – дорога впереди начиналась неровная.

– Тогда почему же академикам это было неизвестно?

– Нельзя найти того, чего не ищешь, – сухо ответил Кейн.

– А почему мы сейчас что-то ищем?

– Несколько лет назад Дядя Сэм вдруг решил, что территория не может быть затоплена, застроена или заасфальтирована, если она может представлять интерес для археологов.

– Что?

– И теперь каждый раз, когда кто-нибудь хочет построить дорогу или дамбу, он должен дождаться, пока приедут археологи и досконально исследуют это место. И иногда находят или древние стены, или горшки. В бассейне Сан-Хуан тысячи раскопок. Черт возьми, семь тысяч лет назад здесь жило больше людей, чем живет сейчас!

– Значит, прощай и дороги, и дамбы.

Кейн искоса посмотрел на нее:

– Неужели ты так наивна?

– Разумеется, нет. Но как они обходят законы?

– На то, чтобы обходить законы, есть другие законы.

Фургон подпрыгнул на ухабе, и когти Моки царапнули по полу кабины, ища опору. Кристи придержала собаку.

– Поэтому археологи стараются спасти все, что успеют, прежде чем появятся строители.

– И часто это получается? – спросила Кристи.

– Настолько часто, что этому даже есть название. Спасательная археология.

– Звучит мрачно.

– Это лучше, чем вообще никакой археологии. Сейчас в бассейне Сан-Хуан работают около пятисот профессионалов. И чем дольше они копают, тем больше находят.

Машина выехала на узкую, но ровную дорогу. Кейн прибавил скорость.

– И что же им удалось найти? – продолжала спрашивать Кристи.

– Они обнаружили целую сеть дорог, которые простираются по всему Колорадо и доходят до штата Юта.

– Дороги? Настоящие дороги, такие, как строили римляне в Англии?

– Самые настоящие. Шириной в двадцать футов и прямые, словно солнечный луч, вне зависимости от рельефа местности – будь на пути яма, глубокая, как сама преисподняя, или высочайшая гора. Там, где был спуск или подъем, они строили ступени.

– Очевидно, дороги строили мужчины, – засмеялась Кристи. – У женщин хватило бы ума обогнуть препятствие.