Анна Ольховская - Охота светской львицы

Не знаю, почему решил бодрствовать Лютик, но лично у меня случился приступ неизвестной мне раньше болезни – глубинобоязни. Осознание того, что подо мной сотни метров черной ночной воды, в которой плавают разные твари… Я не знаю, водятся ли в этих широтах и на такой глубине барракуды с муренами, но сейчас мне казалось, что под нами скапливаются полчища плавучих гадин и, со знанием дела поглядывая вверх на наши беззащитные ноги, бросают жребий – кому какая достанется. А еще ведь есть акулы, а еще – пираньи. Или нет, пираньи водятся только в пресной воде. Уф, сразу полегчало, пираний там нет.

Да что же это такое, в самом деле! Зачем природа наградила меня таким богатым воображением! Нет бы подарить мне богатую шевелюру, например, а еще лучше – грудь. Вот это я понимаю – награда! А у меня не подарок, а просто издевательство какое-то, которое в данный момент услужливо показывает, как к нашим ногам приближаются жадно раскрытые пасти с немыслимым количеством зубов. Они все ближе, ближе, вот в поле зрения появляется моя беззащитная пятка, вот…

– Тхан! – подпрыгнув в воде, взвизгнула я.

– Что, что случилось? – испугался бедняга.

– Там, внизу, кто-то есть, я это чувствую, – проклацала я зубами.

– Конечно, есть, – с недоумением посмотрел на меня Лютик. – Рыбы. И зачем так кричать? Дети спят. Забыла?

– Извини, – пробормотала я и, сопя от напряжения, попыталась вытащить ноги из воды и лечь горизонтально.

Ха! В круге-то, со свинками! С рюкзаком! Лечь!

Эксперимент завершился неудачей. Нет, ноги я из воды вытащила, и они теперь лихо торчали вверх. А вот верхняя половина туловища окунулась в водичку. И вернуться в исходную позицию оказалось довольно проблематично.

Когда я, в очередной раз вдоволь нахлебавшись соленой воды, с трудом придала своему телу нужное положение, злость, кипевшая во мне, надавала воображению увесистых пинков, и оно убралось прочь вместе со своими инфернальными картинками.

Рядом послышался странный звук, похожий на смех, замаскированный под кашель. Я свирепо посмотрела на Лютика:

– Весело тебе, да?

– Нет, – попытался нацепить маску Будды Лютик, но, не выдержав, рассмеялся. Получилось у него на удивление заразительно, потому что уголки моих сердито сжатых губ начали непроизвольно подергиваться, в носу защекотало, и вскоре посреди ночного океана было уже два хохочущих придурка. Мило, правда?

Потом мы с полчаса говорили ни о чем, пока я не решилась все же задать давно мучивший меня вопрос:

– Тхан, скажи, ты давно работаешь в «Золотой рыбке»?

– Два месяца, – помрачнел Лютик.

– А как ты туда попал?

– Большая семья. Большие долги. Денег нет. А хозяин платит своим слугам много. Очень много. Двоюродный брат моего отца смог устроиться сюда. Он работает на кухне. Потом помог найти работу для меня. Меня взяли из-за английского языка. Я был очень рад. Первый месяц работал тоже на кухне. Потом хозяин перевел меня на обслуживание номеров. И я увидел… – Лютик замолчал. Я тоже молчала. Минуты через три он продолжил: – Там был мальчик. Тайский мальчик. Чуть постарше твоих детей. Он смеялся, когда его привезли. А потом я увидел, как русские охранники грузили большие черные мешки в фургон. Они уронили один. Мешок раскрылся. Тот мальчик… – Лютик стиснул зубы так, что на скулах проступили желваки. – Он умер страшно. Потом были другие. А вскоре привезли вас. Ты заговорила со мной. Ты знаешь наши традиции. Ты уважаешь мой народ. И я помнил того мальчика. И я решился. Но у меня ничего не получилось.

– Неправда, мы же здесь, – тихо проговорила я.

– Это случайность.

– Нет, это судьба.

И все-таки сон сморил меня. На какое время – не знаю. Но когда я открыла глаза, солнце уже сидело на горизонте и болтало ногами в воде.

А вода была тихой-тихой, спокойной-спокойной, словно сытый хищник, улегшийся поспать после славной охоты.

Я посмотрела в сторону Лютика. Он помахал мне рукой:

– Доброе утро, Ули!

– Доброе утро, Тхан! – улыбнулась я. – Долго спала?

– Не знаю. У меня же нет часов. Но не очень долго.

– А ты так и не заснул?

– Нет. Я думал. Нам надо плыть. Туда, – он показал рукой направление.

– Почему туда?

– Там наш берег. Теперь можно. Теперь там не опасно. Вода ушла.

– Но с чего ты взял, что берег именно там?

– По солнцу. Оно взошло там. Там – восток. Разве ты этого не знаешь?

– Знаю, конечно, – я тяжело вздохнула, – но у меня топографический идиотизм.

– Это что?

– Я совершенно не умею ориентироваться в пространстве и могу заблудиться в трех соснах.

– Где?

Да, на английском наши идиомы звучат глупо.

– Везде, – лаконично пояснила я. – Так что полностью полагаюсь в этом вопросе на тебя. Сейчас девочки проснутся, и поплывем.

– Нет, – покачал головой Лютик, – надо будить. Плыть сейчас. Позже будет очень жарко.

– И снова ты прав. Что бы мы без тебя делали? – Я принялась тормошить девочек.

Просыпались они неохотно, капризничали. Но, открыв глаза и вспомнив, где они и что с ними, малышки, надо отдать им должное, моментально прекратили ныть.

Поделив между ними оставшиеся фрукты, что было довольно проблематично без ножа, я объяснила своей юной команде задачу: всем плыть за дядей Тханом. Не болтать, чтобы не сбивать дыхание. Стараться изо всех сил. Все.

И Лютик повел нас домой. Мне очень хотелось в это верить. Девочкам тоже. Они плыли дружной стайкой, сосредоточенно сопя и с надеждой поглядывая на горизонт: а вдруг появится берег?

Берег не появлялся. Солнце поднималось все выше. Смущенно поглядывая на нас: извините, работа такая, – припекало все сильнее. А мы все плыли. И плыли. И плыли…

Девочки устали, я видела это, но молчала. Стоит только сделать привал, и продолжить путь не будет сил. И еще меня толкала вперед надежда – вот сейчас, еще капельку, чуть-чуть – и мы увидим темную полоску земли.

Внезапно сквозь плеск, сопровождавший наше продвижение, я услышала странные тихие звуки. Я не сразу сообразила, что это, но потом поняла. Подплыв поближе к девочкам, я поняла, что Мила и Оля плачут, да и у остальных глаза были на мокром месте. Даже у Кузнечика. Увидев, что я заметила ее слезы, малышка не сдержалась и заплакала в голос. Словно услышав сигнальный выстрел, к ней присоединились остальные. На дружный рев приплыл испуганный Лютик:

– Что случилось, Ули?

– Они выдохлись, Тхан. Они боялись признаться и держались из последних сил, но они выдохлись, – грустно улыбнулась я, гладя по головам мою рыдающую гвардию. – Придется остановиться.

– Но тогда течением нас опять унесет в океан!

– Я понимаю, Тхан. Я думаю, мы сделаем так. Только, пожалуйста, без возражений, это единственный выход, – я строго посмотрела на Лютика. – Ты плыви один…