Анна Ольховская - Охота светской львицы

– Нет! – протестующе поднял руку он.

– Тхан, пожалуйста, – едва сдерживая предательски подступившие слезы, произнесла я, – другого выхода нет. Дети не справятся, они слишком малы для этого. Я останусь с ними, а ты плыви. Плыви быстро. Найди людей. А потом найди нас… – И тут, пробив линию защиты, слезы все-таки хлынули. По моему, за сутки мои глаза стали вдвое меньше, теперь я понимаю выражение «выплакать глаза».

Лютик с минуту смотрел на нас, затем лицо его словно окаменело. Он коротко кивнул мне:

– Я вернусь, Ули.

А потом стянул с себя круг, развернулся и поплыл. Быстро. Очень быстро. Так быстро, что, когда девочки, наплакавшись всласть, подняли на меня опухшие мордочки, его уже не было видно.

– А где дядя Тхан? – все еще судорожно всхлипывая, спросила Галя.

– Я отправила его за помощью, – Я постаралась как можно жизнерадостнее улыбнуться.

– Но ведь без него мы не знаем, куда плыть? – Испуганный голос Кузнечика чуть не спровоцировал очередную серию рыданий.

– Кузнечик, прекрати паниковать! – прикрикнула я на девочку. – А я-то думала, что ты, как моя первая помощница, сразу сообразишь, что мы с вами плывем слишком медленно и задерживаем дядю Тхана.

– А еще мы слишком слабые, – Оля грустно вздохнула.

– И это тоже, – согласилась я. – Вот потому-то я и заставила дядю Тхана плыть одного, без нас он быстрее доберется до берега и пришлет помощь.

– Правда? – с надеждой смотрели на меня шесть пар глаз.

– Правда! – твердо сказала я.

Ха, мне бы мою уверенность!

Но девчушки успокоились и принялись весело о чем-то щебетать. Через полчаса они отдохнули и затеяли брызгалки. Досталось и мне. Чтобы отвлечься, я с азартом включилась в игру, обрушивая на малышню залпы воды.

Потом мы устали. Потом я рассказывала им сказки, по большей части выдумывая их на ходу. Потом мы поиграли в города. Потом…

Солнце. В ушах звенел голос диктора: «Родители! Убедительная просьба – уведите детей с пляжа! Находиться на солнце после двенадцати часов опасно! Уведите детей с пляжа!»

А куда я их уведу? Я могла лишь периодически обливать измученных девочек водой, но жажда, зной, усталость делали свое дело. Дети начали отключаться.

Я металась от одной к другой, укладывая на кругах понадежнее, чтобы тонкие, исхудавшие тела не соскользнули в воду. Поливала алые, сожженные солнцем личики водой, смачивала этой же водой маечки, которые еще утром, перед началом нашего марша, достала из рюкзака и повязала им на головы вместо косынок.

И все время с тоской поглядывала туда, куда уплыл Лютик. А может, и не туда. Они были такие одинаковые, эти стороны. Океан. На запад, на восток, на север – везде одно и то же. Океан.

Рабочий день у солнца заканчивался. Оно устало брело на закат, потягиваясь и позевывая. Скоро ночь. А ночью нас точно не найдут, просто не увидят. И океан, лениво перекатывая нас с волны на волну, словно кот пойманную мышь с лапы на лапу, будет утаскивать дальше и дальше. Еще день, максимум два – и зной, действуя заодно с жаждой, сделают свое дело. Долго нам не выдержать. Жаннуся может быть довольна – ее месть удалась так, как она и задумывала. Мне придется пережить агонию девочек, воя от бессилия…

Солнце, наполовину скрывшись за горизонтом, смотрело на нас с жалостью. Девочки понемногу приходили в себя. Господи, но что же мне делать с ними ночью? Смогут ли они уснуть?

Кузнечик открыла глаза и, вяло взмахнув рукой, улыбнулась мне:

– Эй, Уля, ты что, плачешь? Сколько можно! Тем более – сейчас. Или это от радости?

– Ага, – хлюпнула носом я, криво улыбаясь, – от радости. Ты наконец-то пришла в себя. И девочки тоже.

– А я думала потому, что дядя Тхан вернулся, – еще шире расплылась в улыбке малышка, глядя мне за спину.

– Кто?

– Дядя Тхан, – Инга удивленно посмотрела на меня. – Ты же сама сказала, что он вернется за нами. Он и вернулся.

Затаив дыхание, я повернулась. В быстро наступающей темноте стремительно, словно стараясь обогнать ночь, к нам несся катер с самыми яркими в мире прожекторами. На носу катера стояли несколько человек, и один из них махал нам рукой.

Два луча света от прожекторов поймали нашу команду и, соединившись, прогнали от нас ночь.

Девочки смеялись и радостно хлопали руками по воде. С катера что-то кричали нам в мегафон. Что – разобрать я не смогла, звук был какой-то странный. Он накатывал волнами, становясь то слабее, то сильнее. Команда моя почему-то затеяла хоровод вокруг меня, к ним присоединился катер. А потом вдруг я увидела все словно сквозь мутное стекло. И в мои легкие хлынула вода…

Господа, когда вы перебрасываете через перекладину ковер и начинаете со всей дури лупить по нему выбивалкой, знаете ли вы, что испытывает бедолага? Как-то не задумывались? Вот и я не задумывалась. До этого момента. Пока не пришла в сознание. Я лежала животом на чем-то твердом, руки и голова безвольно свисали, изо рта и носа, впрочем, из ушей тоже, журчали весенние ручейки. Кто-то старательно колотил меня по спине, а рядом слышались причитания Кузнечика:

– Улечка, миленькая, пожалуйста, не умирай, нас уже спасли, не умира-а-ай…

– Попробую, – прокашляла я, открывая глаза. – Только прекратите меня избивать, тогда у меня будет шанс.

Крепкие руки подхватили и перевернули меня, аккуратно поддерживая голову. На меня ошалевшими от радости глазами смотрел Лютик. Оказывается, это он выбивал ковер.

– Здравствуй, Ули, – дрожащим голосом проговорил он. – Ты вернулась.

– Нет, Тхан, – хм, ну и звуки я издаю – точь-в-точь Хмырь из «Джентльменов удачи», – это ты вернулся. Как и обещал.

– Правильно. Я обещал. Я спешил. Я боялся ночи. А ты взяла и утонула.

Тут меня обступила моя бравая команда, закутанная в одеяла, и из их сбивчивых рассказов и истории Лютика картина получилась следующая.

Лютик плыл долго. Он не знает, сколько, но очень долго. Отдыхал и опять плыл. Ему уже казалось, что он ошибся и плывет в другую сторону, не могло же нас за день отнести так далеко. Вообще-то, могло, но Лютик старался не думать об этом. Он думал только о том, что он, Тхан, – единственная надежда для шести измученных маленьких девочек и одной не менее измученной женщины. И не доплыть, утонуть он права не имеет. Упорство толкало Лютика вперед даже тогда, когда казалось, что сил больше нет. Открылось и закрылось второе дыхание, потом третье, потом четвертое. На исходе пятого Лютика заметили с рыбацкой лодки, на которой уцелевшие жители Пхукета плавали вдоль побережья в поисках выживших, искали пропавших родных, друзей, знакомых.

Они отвезли Лютика на берег, к передвижному спасательному пункту, которые в больших количествах появились после катастрофы. Оттуда по рации вызвали катер береговой охраны. Весть о том, что где-то в океане помощи ждут семь чудом оставшихся в живых человек, заставила местные власти срочно прислать самый быстроходный и хорошо оборудованный катер. Лютик очень боялся не успеть до темноты, ведь направление он определял по солнцу.