Линда Ховард - Ложь во спасение

— Только следы кроликов. — Он выглядел задумчивым. — Ты любишь кроликов?

Джей обернулась от сыра, который натирала для спагетти.

— Если ты застрелишь Пасхального кролика [10] Пасхальный заяц (кролик) — пасхальный символ в культуре некоторых стран Западной Европы и США. Символ имеет языческие корни, восходя к праздникам, посвящённым плодородию и весне. По немецкой традиции пасхальный заяц на праздник оставляет в подарок хорошим детям гнездо с разноцветными яйцами. Дети сами делали заветное гнездо в тайном месте, часто из своих шляп. Корзинка, как символ, появилась позже. Сами немцы говорят, что традиция эта возникла в 19 веке. Пасхальные яйца были такими красивыми, что хотелось добавить к этой красоте сказочный элемент. Ну, не могла обычная курица нести такую красотищу, потому возникли поверья: в Гессене яйца несла лиса, в Саксонии — петух, в Эльзасе — аист, в Баварии — кукушка. Тогда же начал нести яйца и заяц. Постепенно он вытеснил всех своих «конкурентов» и утвердился по всей Германии. В Соединённые Штаты Америки традиция была завезена немецкими иммигрантами в начале XVIII века, широкое распространение получила после Гражданской войны в США. Пасхальные зайцы, предназначенные для еды, изготавливаются из марципана или шоколада. … — начала она угрожающим тоном.

— Это просто вопрос, — сказал он, схватил ее для поцелуя, затем потерся холодной огрубевшей от щетины щекой. — Хорошо пахнешь. Как лук, чеснок и томатный соус.

На самом деле она пахла сама собой: сладким, теплым, женственным ароматом, который он связывал только с ней и ни с кем еще. Он ткнулся прохладным носом ей в шею и вдохнул ее запах, ощущая знакомое напряжение, растущее в чреслах.

— Ты ничего не получишь, если будешь говорить мне, что я пахну, как лук и чеснок, — ответила Джей, возвращаясь к домашним делам, невзирая на то, что он кольцом обвивал ее талию.

— Даже если я скажу, что меня сводит с ума, что ты пахнешь луком и чесноком?

— Ха. Ты похож на всех мужчин. Скажешь все что угодно, когда хочешь есть.

Хмыкнув, он освободил ее, накрыл на стол и начал намазывать маслом хлеб.

— Куда бы ты хотела поехать?

— На Гавайи.

— Я больше подумывал насчет Колорадо-Спрингс. Или, возможно Денвера.

— Я была в Колорадо-Спрингс, — ответила она, затем с любопытством посмотрела на него через плечо. — А зачем мы поедем в Колорадо-Спрингс?

— Предполагаю, Фрэнк не захочет, чтобы мы вернулись в Вашингтон даже ненадолго, так что он привезет доктора, чтобы проверить мои глаза. По логике, это означает или Колорадо-Спрингс, или Денвер, и держу пари на Колорадо-Спрингс. А также держу пари, что он не захочет, чтобы доктор знал местоположение дома, значит, мы поедем к нему.

Джей понимала, что Стив снова должен проверить глаза, но разговор об этом вернул ее в реальный мир, ворвался в их личный рай. Наверное, покажется странным просто наблюдать за другими людьми, а не разговаривать с ними. Но чтение утомляло его глаза — она видела это, — и прошло достаточно времени, чтобы понять, что зрение не собирается улучшаться. Она подумала о том, как он будет смотреться в очках, и теплое чувство начало разливаться в животе. Сексуально. Она улыбнулась.

— Да, думаю, что хотела бы совершить поездку. Я слишком долго ела собственную стряпню.

— После ужина свяжусь с Фрэнком.

Возможно, и позвонит, но накормить его куда важнее. Джей приготовила замечательные спагетти, а налаживание связи с Фрэнком может занять много времени. Сначала основное.

После того, как тарелки после ужина были вымыты и Стив пошел в сарай связываться с Фрэнком, Джей растянулась на ковре перед камином, впервые вспомнив о небольшой роскошной квартире в Нью-Йорке, которую Фрэнк держал для нее. Та резко контрастировала с незатейливым комфортом коттеджа, но девушка гораздо больше предпочитала этот дом. Ей не хотелось оставлять это место — здесь наверняка очень красиво летом, — но она задавалась вопросом, как долго они еще пробудут здесь. Конечно, к тому времени память вернется к Стиву, и, даже если нет, сколько времени пройдет, прежде чем Фрэнк скажет ему правду? Они не могут позволить ему вечно жить жизнью другого человека. Или могут? Это их план? Они как-то узнали, что он никогда не вернет память?

Зеркала продолжали отражать разные ответы, разные аспекты загадки, разные решения. И ничто из этого не было пригодным.

— Спишь? — мягко спросил Стив.

Джей ахнула и перевернулась, сердце подпрыгнуло.

— Не слышала, как ты вошел. Ты не производишь никакого шума.

Он всегда двигался тихо, как кот, но она должна была расслышать стук двери черного входа. Она настолько углубилась в размышления, что не замечала звуков.

— Чтобы незаметно подкрасться к тебе, дорогая, — прорычал он голосом большого страшного волка.

Стив растянулся рядом на ковре, погрузил пальцы в ее волосы, потом повернул к себе ее лицо. Он целовал ее медленно, глубоко, настойчиво, используя язык. Ее дыхание изменилось, глаза стали тяжелыми с поволокой. Желание глубокой теплой волной поднималось в ней, медленно расширяясь, пока полностью не заполнило.

Они никуда не спешили. Оба слишком хорошо себя чувствовали, лежа там в тепле потрескивающего огня и наслаждаясь поцелуями. Но, в конце концов, жара стала невыносимой, и Джей застонала, когда он расстегнул ее фланелевую рубашку и распахнул, чтобы прижать губы к разбухшей окружности груди. Стив лег на нее, сильные ноги сдерживали, хотя она беспокойно вертелась под ним. Она хотела большего. Джей снова застонала, голос был резким от возбуждения, потом повернулась и провела соском по его губам. Он лениво облизал его языком, затем сжал губами и сильно втянул в рот, давая ей то, в чем она нуждалась.

Свет от камина отражался на ее волосах золотыми огнями, на коже — розовыми бликами, пока он расстегивал и снимал ее джинсы. Ее рот был алым и влажным, поблескивая от его поцелуев. Внезапно он не смог больше ждать и сорвал с себя одежду. Фланелевая рубашка все еще висела на ее плечах, но даже этого было слишком много. Он стянул ее и встал на колени между ее ногами, накрыл ее бедра своими, потом подался вперед, чтобы войти в нее, соединяя тела так же уверенно, как жизни.

Позже они долго лежали вместе, слишком удовлетворенные, чтобы двигаться. Стив подбросил в камин еще одно полено, надел джинсы, затем укутал ее собственной рубашкой, чтобы никакой холод ее не коснулся. Джей сидела в кольце его рук, голова лежала на его плече, и мечтала, чтобы ничего, что когда-нибудь может случиться, не разрушило это счастье.

Он смотрел на колеблющийся желтый огонь, шероховатый подбородок потерся взад и вперед о ее волосы.

— Ты хочешь детей? — рассеянно спросил он.