Василий Добрынин - Станкевич

— Да, это в Вашей власти.

— И Вы не препятствуете власть эту употреблять?

— Нет, и не буду препятствовать Вам.

— Тогда слушайте, — помедлив, собеседница приняла решение, — употребляю: у вас там, недалеко, кафе…

— Да, есть.

— Вот там, через час, я исправлю оплошность, узнаете имя. Договорились?

— Договорились. Успею... -добавил последнее он под нос, но его расслышали.

— Вас еще где-то ждут? — насторожились там.

— Нет, я жду только Вас.

— Только меня? Значит, я приду.

— Буду ждать. До встречи!

«Слава богу!» — легла на рычаг телефонная трубка. «Недотепа!» — вздохнул Потемкин. Не нравилось, что проворчал: «Успеваю…». Проблема была его личной: слетать побыстрее домой и снять форму. «Теперь будет так, — строго делал он вывод, — проблемы мои — только мне! Ни полслова о них, никогда, никому!».

«Ага, замечаю свои ошибки, — значит, «наука пошла»! Что ж, — говорил Евдокимов: «с себя начинать»? — начинаю!».

Через пятьдесят минут, джентльмен в летнем, легеньком пиджаке, с галстуком в тон рубашке, занял столик в маленьком зале кафе. Дымила в руке сигарета, пустовал в ожидании столик. Где-то: мостик живой зарождался. Неизвестный, далекий, необъяснимо казался он привлекательным. Необъяснимость таилась… В чем же могла бы она таиться? Чем может привлечь человек, которого ты не видел? Наверное тем, что услышал а нем, и тем, что еще может быть… Ведь в слове «живом», особенно, — человек не только дает информацию, но и раскрывает себя, пусть даже не замечая этого. А он помнил каждое слово, и каждую ноту, еще не остывшего, и вчерашнего, — неуклюжего, как она переживает сама, разговора. Однако и в панику впасть, было так же просто: ни имени человека, которого надо узнать, ни лица, ни приметы — ничего у Потемкина нет…

Глазами привыкнув к залу, джентльмен-Потемкин загасил сигарету и выждал немного. Он был не один, в этом скромном, покойном пространстве. Он поднялся, направился к дальнему столику.

— Добрый день, — сказал он, и присел, с молчаливого невозражения, — Шанс назвать свое имя, — он улыбнулся, — в Вашей власти. Мы его не потеряли.

— Спасибо, — сдержанно улыбнулась девушка, — Не сомневалась, что так и будет… Узнаете. — нотки доверия не угадал бы, наверное, только глухой. — Кажется, не удивлюсь, если Вы также у знали имя?

— Кажется, да.

— Кто-то его называл?

— Нет, но я понял, кто Вы.

— Так может, тогда и не надо...

— Надо. Имя я понял только что, когда Вас увидел. Кроме того, вполне мог ошибиться.

— Могли… А не любите, да?

— Ошибаться? Иногда нет на это права.

— Хорошо Вы сказали: нет права!

— Я закажу два кофе.

— Два кофе? Что ж, я люблю кофе. Хороший напиток, и Вы ведь, тоже?...

— М-мм, — улыбнулся Потемкин,

И она улыбнулась, неуверенно подозревая, что не совсем ее понял Потемкин.

— Тоже, — ответил Потемкин, — я тоже люблю ароматный, горячий напиток, и умею его готовить.

— Имя мое — Людмила! — призналась девушка.

— Спасибо, — неформально поблагодарил Потемкин, — рад это слышать

На столике появился кофе.

— Георгий, а Вы мне секрет не раскроете? — поинтересовалась Людмила.

— Раскрою.

— Не спросив какой?

— Я рискну.

— Вот так доверяете?

— Да.

— Привычка?

— Нет. Доверие лучше не делать привычкой.

— А-аа, — задумалась девушка, — это совет?

— Я так считаю. Но, если Вам будет на пользу, считайте, что это совет.

— Кажется, что на пользу… Хороший совет. Но, говорите, увидев, Вы все угадали… Не шутите?

— Нет. Я читал документы. А здесь сопоставил: начиналось все с Вашей находки.

— Так просто?

— Будь сейчас с Вами и Ральф, и еще было б проще.

— И был бы, да Ральф — не моя собака. Мы просто прекрасно ладим. Соседи хозяева Ральфа, часто, подолгу, бывают в командировках.

— А не ладили б Вы с собакой, и мы б не узнали друг друга.

— Да, не узнали б… — задумалась Люда, — Случайно все получается, просто…

— Случайно, однако не просто, на самом деле. Поэтому, все что услышу, — мне интересно, и делу на пользу.

— Уверена, жаль, далеко, не на сто! Извините…

— Уверенно можно сказать, что ни более четверти жизни мы делаем то, что разумно делать. Но разве приходит в голову выкинуть те, остальные три четверти жизни?

— Выкинуть? Вы убедили! Спасибо. Я так понимаю, не будет допроса?

— Не будет. Скажите все так, как хотели сказать, набирая номер. Вы же хотели?

— Да, скажу, если можно.

— Можно.

— Вам… Ну, в общем, я думала: факты безумные нас вдруг шокируют -это бывает? Бывает, — нам ли ходить далеко за примером? Шокируют, — значит их не должно быть! Несвойственны нам… Вопрос в том, почему мы творим их? Может, не нужно об этом? — робко спросила она.

— Если творим — значит мне это нужно, Люда... Я ждал только Вас. Говорите. — ответил Потемкин.

— Хорошо. Вам лучше меня известно, что возле колоний. в женской среде, бродит тьма историй, скажем так уму непостижимых. Любовных, тайных… Героини, нередко всего на один эпизод, — преподаватели, воспитатели детского садика, или напротив, женщины дерзкой какой-нибудь там, профессии. Ничего у них общего. Внешне… А причина тут не признаваема, но она… Она есть, она… — жестом искала опоры в воздухе Люда.

— Она осуждаема? — подсказал Потемкин.

— Да. Но очень проста: сексуальность, которой нас всех одарила природа. Вы понимаете?

— Да.

— Это касается зоны?

— Ее. Но и не только. Я не хочу Вас перебивать.

— Мужчины неволи, с моралью и нормами чаще всего «на ты». Они без комплексов. А ведь авантюра — как сладкий грех, привлекает женщину. Иногда только раз, один разок в жизни! На это есть тоже причины…

Ей было непросто вести потаенную тему.

— Нереализованность в чем-либо, — согласился Потемкин, — найдется у каждого…

— Об этом не говорят…

Но человек ее понимал, — она видела это. А если бы там, один понимал другого, не было б страшного преступления. Не было б смерти…

— Скрытная сфера -одно. — приближалась Людмила к истине, — И посторонний в ней не помощник. Но и, — не обойтись без другого! Не обойтись. А неудовлетворенность, не знаю, как у мужчин, а женщин — не охлаждает, а наоборот — как к свету, или может, на дно, — тянет к новому. Где-то же есть другое. Совершенного, может быть, нет, а новое — шанс найти есть. Понимаете, да?

— К свету, или на дно… Интересно понять Вашу мысль, Люда. Наш герой вошел в роль такого героя, попал, и угодил на тот свет?

— Да. Их застал третий. Спонтанно убил! Отсюда и расчленение — вынести, спрятать, — так, все-таки, проще. Есть порог ужаса, в человеке. Шагнул за него, спонтанно — все, сразу не остановишься! Труп? Ну, уж есть он — пленку назад не смотаешь! Теперь его резать, рубить — но, теперь уже надо! Логично?

— Логично. Скажите, — серьезно спросил Потемкин, — а это у Вас информация? Или версия?