Конни Банкер - Опасное сходство

— А как же быть с Констанс? — поинтересовался Брэндон. — Она недавно пошла на выздоровление… моя бедная девочка… ей всего четырнадцать.

— Пока она не выздоровеет, я беру все медицинские расходы на себя.

Решение действительно весьма великодушное, одобрительно подумала Селин. После разбирательства она задержалась в комнате для совещаний, подготавливая документы для подписи.

Мысли Селин крутились вокруг событий последних двух дней, и в ней нарастало непонятное беспокойство. Селин вдруг пришло в голову, что она совершает предательство, утаивая от Рене существование Энни. За эти дни она достаточно хорошо узнала Рене, чтобы опасаться, будто он как-то злоупотребит ее доверием.

Осознание вины нависало над Селин, словно грозовая туча. Но, как ни сильно было в ней желание поговорить с Рене по душам, противный, липкий страх сковывал ее. Что-то подсказывало Селин, что своим признанием она может испортить эту поездку в Бостон.

Она убеждала себя, что дочь не имеет никакого отношения к ее работе. Если быть осторожной, никто ни о чем не узнает. Что, если ей придется потом горько пожалеть о своем признании? И все же Селин чувствовала, что ее доводы весьма зыбкие.

Закончив работу, Селин облегченно вздохнула. Завтра надо постараться успеть на утренний рейс, чтобы днем самой забрать Энни из школы. Она несколько раз беседовала с дочкой по телефону и с радостью узнала, что та совсем не льет слезы в ее отсутствие. Что ж, девочка потихоньку взрослеет, удовлетворенно подумала Селин. Неожиданный глоток свободы помог ей лишний раз осознать, как все же трудна жизнь матери-одиночки.

Селин уже забыла, что значит спокойно проспать всю ночь и утром встать без мыслей о том, что предстоят заботы о ребенке. Она вдруг пожалела, что рядом нет надежного мужчины, на которого всегда можно положиться. Раньше ничего подобного ей в голову не приходило, потому что мужчины ассоциировались у нее с Дэном.

Интересно, каким отцом может оказаться Рене? Селин покраснела и смутилась, как будто кто-то мог прочитать ее мысли. Однако Селин чувствовала на себе чей-то взгляд и, обернувшись, увидела, что Рене стоит в дверях и широко улыбается. Он уже успел переодеться в кремовые брюки и в рубашку с коротким рукавом, которые подчеркивали достоинства его сильной мускулистой фигуры.

— Я только что закончила работу, — пояснила Селин виновато.

— Прекрасно. Идите немного передохните и присоединяйтесь ко мне, поужинаем вместе. Если, конечно, у вас нет других планов.

— У меня нет других планов, — пролепетала Селин и стала торопливо собирать бумаги, стараясь скрыть смущение.

— Я жду вас в баре через… — Рене взглянул на часы, прикидывая, — сорок минут, и мы поедем в ресторан.

— Вместе со всеми?

— Всех ждут дома семьи, — сухо пояснил Рене. — Мы вдвоем отметим благополучный исход этого неприятного дела.

Выждав после ухода Рене минут пять, Селин поднялась к себе в номер, быстро приняла душ и начала лихорадочно осматривать свой нехитрый гардероб, прикидывая, в чем пойти в ресторан.

В бар она спустилась с опозданием на десять минут. На ней были брюки от костюма и бежевый шифоновый блузон, который она сунула в дорожную сумку в последний момент. Теперь блузон пришелся очень кстати, остальные привезенные ею в Бостон вещи были сугубо делового стиля и совершенно не годились для вечернего похода в ресторан.

Рене сразу же заметил Селин, как только она появилась в баре, и окинул ее восхищенным взглядом. Невероятно, но эта женщина заставила его в который раз почувствовать себя подростком! Рене не мог не смириться с этим. За последние два дня он научился безошибочно угадывать мысли Селин по малейшим изменениям ее мимики. Рене подсознательно искал ее одобрения, следя за выражением ее глаз и изгибом губ, хотя никогда раньше не прислушивался к мнению других, особенно если это были женщины.

Они отправились в ресторан на такси. Рене чувствовал легкое волнение, приглашая Селин в одно из своих любимых заведений. Здесь была отличная кухня, но без налета снобистской элитарности, который старались поддерживать во многих ресторанах подобного уровня.

Женщины, с которыми Рене встречался раньше, были бы польщены таким приглашением, но только не Селин. Что скрывать, Рене действительно хотелось произвести на нее впечатление и дать ей понять, что он на самом деле много повидавший, знающий жизнь, но без особых претензий человек.

Для этого требовалось расположить Селин к себе, дать ей почувствовать себя легко и непринужденно. Что-то подсказывало Рене, что лучше начать с разговора о работе. Это не составило для него проблемы, и, когда им подали закуски, они непринужденно болтали об удачном завершении дела Брэндона Каула.

Тот, поняв, что ему счастливо удалось избежать тюрьмы, был безмерно благодарен Рене и сразу же согласился немедленно покинуть компанию. Ему было обещано сохранить репутацию с условием, что он немедленно уйдет на пенсию и не станет в дальнейшем пытаться устроиться на работу по тому же профилю, в противном случае Рене ни перед чем не остановится, чтобы наказать его.

— Вы довольны таким исходом? — поинтересовалась Селин, потягивая белое вино.

— Мы нашли самое приемлемое решение.

— Нет, вы лично. На самом деле это вы взяли на себя все расходы по лечению дочери мистера Каула до ее полного выздоровления.

Поймав восхищенный взгляд Селин, Рене не знал, как себя вести. Поступить так, как он поступил в этой ситуации, было для него совершенно естественным, ведь Брэндон был другом его отца. Он разорился и имел на руках больного ребенка, так что Рене не мог не помочь ему. Хотя, возможно, сыграл роль и факт, что, совершая благородный поступок,

он подсознательно стремился завоевать расположение Селин.

— О, в этом нет ничего особенного, — скромно заверил Рене.

— Для вас это естественно, хотя многие на вашем месте без всякого сожаления отвернулись бы от Брэндона.

Рене хотелось объяснить ей, что он ждет от нее на самом деле несколько большего, чем умиление его гуманизмом. Румянец на щеках Селин становился все гуще, и Рене с удивлением заметил, что за разговором они незаметно выпили вторую бутылку вина. Селин задумчиво возила вилкой по тарелке и в результате выложила из остатков овощного гарнира что-то вроде смешной рожицы. Это было так по-детски трогательно и настолько не вязалось с обычной серьезностью и деловитостью Селин, что Рене невольно умилился.

— Симпатичная рожица, — с улыбкой заметил Рене. — Это чей-то портрет или абстракция?

Он наклонил голову, вглядываясь в изображение, но Селин торопливо прикрыла свое художество сложенными приборами и смущенно огляделась, не заметил ли кто-то из присутствующих ее легкомысленности.