Николай Сухомозский - Ловушка для любви

Второе, более пространное послание на ту же тему, я обнаружил в ворохе неразобранной корреспонденции в углу прихожей. Видимо, последние деньки у братца-акробатца по какой-то причине были чересчур горячими и руки просто не дошли до чтения почты.

— Назколько я в курзе, озобняк вы уже продали?

— Да. Так что — прощайте! Надеюсь, никогда больше не вернусь в Заир.

Патиссон промолчал. За Долком закрылась дверь. Кряхтя, старик опустился в кресло. Вытянул из первого конверта лист и начал читать.

«Милый Клод! Ты вправе выбросить письмо после первой же фразы, не читая дальше. Но все же прошу — не делай этого! То, что мы расстались, — непоправимая ошибка моей жизни. Прощения не вымаливаю, ибо понимаю, что его не заслуживаю. И, тем не менее, вынуждена обратиться к тебе за поддержкой (какая, однако, наглость с моей стороны!). Причем не моральной, а материальной.

Поверь, если бы не безвыходность положения, в котором очутилась, я бы никогда не рискнула отважиться на такой беспрецедентный шаг. Не стану вдаваться в подробности — это ровным счетом ничего не изменит. Скажу лишь: если ты не выручишь деньгами, я погибла.

Почему осмеливаюсь обратиться к тебе, тому, кто, пожалуй, должен больше других меня ненавидеть? По двум простым причинам. Первая заключается в том, что обратиться больше не к кому. Отец, по сути, на мели. А больше состоятельных родственников или знакомых, да еще готовых пойти на подобную жертву, нет. И вторая — я доведена до такой степени отчаяния, что, право, уже ровным счетом ничего не стыжусь.

PS. К тебе скоро явится человек и поинтересуется, готова ли передача для островитянки? Ты должен ответить. Каким будет решение, я не знаю. Но, как последняя дура, надеюсь на благоприятный исход задуманной авантюры.

Прощай! Эльдази».

Патиссон бросил прочитанное на стол. Взял второй конверт. Выудил из него целых три листа. И буквально впился в них глазами.

«Добрый день, милый Клод! Долго думала, писать тебе еще раз или нет. Потом решилась. Чтобы, так сказать, не чувствовать себя неблагодарной тварью. Миллион тебе самых искренних и добрых слов за проявленное благородство! Благодаря ему, я очутилась на свободе. Правда, относительной. Ибо меня преследуют — муж никак не может смириться со столь откровенным демаршем. И я вынуждена прятаться. Но это уже — дело десятое.

Села за письмо не только потому, что хотела тебя отблагодарить. Намерена, наконец, объясниться. Если есть время и желание, выслушай.

Мой отец, скопив кое-какой капитал за время работы в «Пемарзе», начал собственный бизнес. Однако оказался не очень к нему готовым и вскоре задолжал крупную сумму одной заирской фирме. В установленный срок вернуть кредит не смог. И тут оказалось, что контрольный пакет акций контрагента перекупили арабы. Оформить рассрочку на возвращение денег они отказались. Более того, начали угрожать физической расправой. Верх цинизма: не только ему, но и членам семьи. Кстати, обо всем этом я узнала значительно позже — отец свои неприятности от нас с мамой (она тогда еще была жива) скрывал до последнего.

И вдруг он узнает, что новый владелец приезжает в Киншасу. И намеревается любыми путями попасть к нему, дабы решить проблему цивилизованно.

Вожделенный визит состоялся. Меня отец взял в качестве переводчицы — высокий гость изъяснялся только на английском, а французского не знал.

Шейх принял нас весьма радушно. Пообещал уже на следующий день разобраться в ситуации и, если отец окажется прав, обещал приструнить своих чересчур ретивых служащих. И все ел глазами меня. Не скажу, что сей факт сильно расстроил. Какой женщине не приятно мужское внимание? Напоследок шейх заявил, что переводчица у отца — просто блестящая. Ясно, что комплимент адресовался персонально мне.

Назавтра в квартире родителей раздался звонок из гостиничного номера араба. Секретарь пригласил отца на новую встречу со своим повелителем. Естественно, отправились туда опять вдвоем. Шейх заявил, что долг можно будет выплатить частями.

— Будем считать, что финансовая сторона вопроса закрыта, — подытожил он.

— А какая — открыта? — удивился отец.

— Вашей дочери, — ответил хозяин шикарного номера.

— В каком смысле? — растерялся вконец сбитый с толку папа, хотя я прекрасно поняла, о чем речь.

— В том, что я влюбился в нее если не с первого, то со второго взгляда, — не стал ходит вокруг да около шейх. — Что вы на это скажете?

— А что я могу сказать? — беспомощно развел руками слабохарактерный от рождения папаша.

Тут же последовало… предложение руки и сердца. Отец растерялся окончательно. Что касается меня, то «Любовь в темпе престо»* просто шокировала. Извинившись, под благовидным предлогом я апартаменты покинула.

Нет, гостиничного постояльца на место не поставила. Ибо отчетливо осознавала, насколько крепко тот держит на крючке нашу семью. Внизу, в баре, просидела около часа. Наконец, появился буквально взмыленный отец. Рубашка была мокрой от пота не только под мышками, но и на спине. Руки его дрожали.

— Что случилось? — спросила я, хотя примерный ответ уже представляла.

— Он настаивает на своем предложении. В противном случае… — отец замялся, униженно-умоляюще взглянув на меня, — грозится не только пустить по миру, но и отдать на растерзание своим холуям.

— И что ты ответил?

— Об-бещал подумать.

— Как?! Ты считаешь подобный вариант приемлемым?

— Я — нет.

— Почему, в таком случае, сразу не отверг предложение?

— Вспомнил о твоей матери, своей жене…

Милый Клод, понимаю, это похоже на плохой индийский фильм. Однако все происходило именно так. Что оставалось делать после того, как родной отец применил столь недозволенный прием? Ты знаешь, насколько больной была моя мать. Вне всякого сомнения, известие о банкротстве моментально свело бы ее в могилу. И лишь от меня зависело, останется ли она жить. Последнему подонку не пожелаешь такого выбора. Не знаю, осуждаешь ты меня или нет, но я не смогла собственноручно укоротить век человеку, произведшему меня на свет. Иными словами, согласилась выйти замуж за шейха.

Лучше бы я этого не делала! Уже не возмущаюсь даже тем, что в итоге оказалась пятой (всего нас насчитывалось двенадцать!) женой в гареме. Так и в этой незавидной роли муж терпел меня совсем недолго — ровно три месяца. А потом, извини, но буду говорить правду, отправил… в гарем для гостей. Существуют и такие. Ты не заблуждаешься, это, действительно, восточная разновидность общеизвестного борделя. С той лишь разницей, что ни за какие деньги нанять проститу… точнее, экс-жену, нельзя. Ею вправе распоряжаться только благоверный, даруя подневольные прелести любому, кого посчитает достойным подобной чести.