Нора Робертс - Ночной эфир

— Ты ошибаешься. — Он поцеловал ее. — Это как раз все, что нужно.

Силла сокрушенно покачала головой:

— Ты не хочешь ничего слушать.

— Опять ошибаешься. Я слушаю тебя, Силла. Просто я не всегда соглашаюсь с тем, что ты говоришь.

— Не нужно соглашаться. Нужно принять это как данность.

— Знаешь, что я тебе скажу? Когда все закончится, мы с тобой сядем и как следует поговорим о том, с чем мы оба должны согласиться и что принять как данность.

— Когда все закончится, тебя может уже не быть в живых. — Новая мысль пришла ей в голову. Силла сжала его руку. — Ты правда хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж?

— Ты же знаешь.

— Если я соглашусь на твое предложение, ты откажешься от дела? Мной займется кто-то другой, а ты пообещаешь уехать в дом в горах и не выходить оттуда, пока этого мерзавца не поймают.

Бойд ощутил одновременно горечь и гнев, но овладел собой.

— Подкуп государственного служащего — это преступление.

— Я не шучу.

— А жаль. — Его глаза стали колючими. — Лучше бы это была шутка.

— Я выйду за тебя замуж и сделаю все от меня зависящее, чтобы ты был счастлив, если ты сделаешь для меня эту единственную вещь.

Бойд отпустил ее и отступил на шаг назад.

— Так мы не договоримся, О'Роарки.

— Черт! Бойд!

Он все-таки не выдержал.

— По-твоему, это что, торг? То, что хочешь ты, в обмен на то, чего хочу я? Черт тебя подери, мы же говорим о браке! Это соединение двух жизней, двух судеб, а не бартерная сделка! Что дальше? Я бросаю работу, а ты соглашаешься родить от меня ребенка?

От шока и стыда Силла на пару минут буквально потеряла дар речи. Она протянула к нему обе руки.

— Прости меня. Прости, пожалуйста, — выговорила она. — Я не хотела, чтобы это так прозвучало. Я не знала… Просто я все время думаю о том, что он сказал сегодня. Как он это сказал. И я не могу представить свою жизнь без тебя. Это… хуже смерти.

— Я с тобой. — Он снова обнял ее. — И всегда буду с тобой. С нами ничего не случится.

Она прижалась к нему крепче и уткнулась лицом в его шею.

— Не сердись. У меня сейчас нет сил ссориться.

Бойд погладил ее по волосам. Как можно на нее сердиться?

— Тогда отложим ссору на потом.

Ей не хотелось думать, что будет потом. Важно лишь то, что происходит здесь и сейчас.

— Пойдем наверх, — прошептала она. — Люби меня.

Взявшись за руки, они поднялись по лестнице. В доме было пусто и тихо. Силла закрыла дверь спальни и повернула ключ в замке. Это был символический жест. Сейчас ей было необходимо отгородиться от всего остального. Только Бойд и она. И больше ничего.

Солнце било в окна, но ей не нужны были занавески и приглушенный свет. Здесь между ними не будет тайн. Не сводя с Бойда глаз, она принялась расстегивать блузку.

Всего несколько дней назад она бы так не смогла. Постеснялась бы. Побоялась, что сделает что-то не так, скажет что-то не то, покажется слишком откровенной или, наоборот, чересчур зажатой. Бойд сумел убедить ее в том, что нужно всего лишь протянуть руку и захотеть поделиться своим чувством.

Они молча разделись, не прикасаясь друг к другу. Как он угадал ее настроение? Или это она угадала его? Сейчас ей хотелось только смотреть на него. Впитывать его всем своим существом.

Солнечный свет как-то особенно падал на его волосы, так что глаза казались темнее. А может быть, они темнеют оттого, что он смотрит на нее? Она словно вбирала в себя очертания его тела, рельефные мускулы, гладкую, чистую кожу.

Представляет ли она себе, как возбуждающе действует ее взгляд, подумал он. Она стояла посреди комнаты, совершенно обнаженная, разрумянившаяся, с расширившимися глазами, и смотрела, смотрела, смотрела, словно не могла оторваться.

Он ждал. Он хотел прикоснуться к ней так сильно, что даже пальцы болели, но он ждал.

Она приблизилась. Протянула к нему руки. Приоткрыла губы. Прильнула к нему всем своим стройным, гибким, соблазнительно-податливым телом. Он ждал. Она чуть слышно выдохнула его имя и поцеловала его.

«Вот он, мой дом, — мелькнуло у нее в голове. — Мой дом — это он. Самый родной, самый близкий. Единственный. Сильные, нежные руки. Доброе, щедрое, любящее сердце». Глаза защипало от слез, и она растворилась в поцелуе.

Он почувствовал эту перемену. Она будто сдалась на милость победителя, и желание его сделалось почти невыносимым. Обычно она была похожа на пламя, обжигающее и неудержимое. Сейчас, уступая и подчиняясь, она, как яд, как наркотик, проникла в его кровь и овладела им изнутри.

Потеряв голову от ее безоговорочной капитуляции, он опустил ее на кровать. Ее тело принадлежало ему полностью. И — он почувствовал это впервые — сердце и мысли тоже. И с этим сокровищем он будет обращаться осторожно и бережно.

Как это сладко, подумала она сквозь туман. Как восхитительно приятно. Его нежные руки, легкие, щекочущие прикосновения губ превратили этот яркий полдень в темную, полную сокровенных тайн ночь. Теперь она знала, что за путешествие ее ожидает, и предвкушала его еще больше.

Никаких черных мыслей. Никаких страхов. Словно бутон, готовый раскрыться, она хотела радоваться жизни, праздновать ее торжество, быть счастливой лишь оттого, что жива и способна любить.

Он ласкал ее повсюду, долго, мучительно медленно. В ответ она тоже трогала его, целовала, шептала нежные слова. Обещания и признания.

Стоя на коленях на кровати, они смотрели в глаза друг другу. Ее волосы струились сквозь его пальцы. Его кожа горела от ее ласк.

Тихие вздохи. Приглушенные стоны.

Держа друг друга в объятиях, они снова опустились на кровать. Их губы соединились. Когда он вошел в нее, ее глаза потемнели еще больше. Они обнялись еще крепче и начали свой танец, двигаясь так синхронно, словно слились в единое целое.

Студия как будто находилась в другом мире. Даже в другом измерении. Силла сидела за пультом и смотрела на огоньки, кнопки и рычажки, которые она знала как свои пять пальцев. Она чувствовала себя вяло и немного подавленно. Ощущение ясности и легкости, которое она испытала днем, вместе с Бойдом, куда-то делось. Она мечтала о том, чтобы ночь поскорее закончилась.

Бойд говорил, что завтра он вроде бы собирается съездить в Чикаго. Нужно сделать так, чтобы он обязательно поехал. Если уж невозможно уговорить его отказаться от дела, то пусть он хотя бы уедет подальше из города на день-другой. Пусть он будет подальше от нее. А значит в безопасности.

Тот человек, кто бы он ни был, приближался. Силла чувствовала это. И когда он решит нанести свой удар, Бойда не должно быть рядом.

Если он собирается наказать ее за то, что случилось с Джоном Макгиллисом, она справится сама. Бойд был в чем-то прав. Силла не винила себя в самоубийстве Джона. Но ответственность за это отчасти лежала и на ней. И еще ей было нестерпимо жаль эту молодую, так нелепо загубленную жизнь.