Дона Воэн - Соперницы

1989

Она проснулась в четыре утра от стука собственного сердца. «Бояться нечего, - успокаивала она себя, глядя в потолок, - совершенно нечего». Даже если она не положила оружие на место, полиция никогда ее не заподозрит.

А вот с перчатками дело хуже.

Такие перчатки, изготовленные на заказ из мягкой итальянской кожи, были в Лос-Анджелесе не только у нее. Но только на ее перчатках остались следы крови и пороха, поэтому она швырнула их в каньон, находившийся так далеко, что она сомневалась, было ли у него название. Когда она подняла правую руку, чтобы убрать волосы с раскрасневшегося лица, ей показалось, что она чувствует слабый запах смерти, оставшийся на коже. «Глупости, - думала она, ожидая, когда зазвонит телефон, - запах пороха и крови не может проникнуть сквозь перчатки».

В пять часов она, не выдержав, встала и приняла душ.

В шесть часов оделась и снова села у телефона.

В семь часов вышла на лестницу и крикнула, чтобы ей принесли завтрак.

Но когда принесли заказ, обнаружила, что не в состоянии есть. Пока она медленно пила кофе, уставившись на телефонный аппарат, яичница на тарелке успела уже остыть и засохнуть.

Звонок раздался в 9.22.

«Кому они позвонили в первую очередь? - думала она, поднимая трубку. - Кто будет последним? Составлен ли протокол о смерти?»

Когда официальный голос сообщил ей новость, она тяжело вздохнула и заплакала. Человек на другом конце провода сразу смягчился, начав утешать ее, сказал, что жизнь бывает жестокой, но он все же хочет воспользоваться случаем и выразить ей свое восхищение.

Повесив трубку, она какое-то время наслаждалась трепетом торжества оттого, что чудо, которое она сама считала маловероятным, случилось еще раз.

Она знала, что позже, в больнице, ей дадут в руки лист бумаги и ручку и на чьем-то лице она увидит то же сочувствие, которое только что слышала в голосе говорившего с ней по телефону. И она поставит на бумаге свою неразборчивую подпись, испытывая такой же тайный трепет, как и в эту минуту.

Она снова тяжело вздохнула, но на этот раз непроизвольно, словно ее жестоко ударили.

И вдруг заплакала по-настоящему, чего никогда не делала перед камерой, потому что это портило ее внешность.

- О, Ник, - вслух сказала она, - мне жаль. Мне так жаль.

Ей и правда было жаль.

Может, из-за того, что она пыталась убить его, а может, напротив, из-за того, что ей это не удалось и Ник все еще цеплялся за жизнь, хотя и слабо. Она знала только одно: ей очень жаль.

Во всем виновата Кейт Меллори. Она улыбнулась сквозь слезы. Ну уж теперь эта стерва заплатит за все!

Чертовски повезло этому Николасу Пикару.

Так думал Джексон Коул, входя в маленький конференц-зал Седарс-Синай после того, как расстался с бывшими женами Пикара.

Лысеющий сержант лос-анджелесской полиции знал об этих четырех женщинах все. Он знал все о каждом в Голливуде из кип бульварных газет, лежавших рядом с его холостяцкой кроватью, но до сих пор не встречался ни с кем из своих кумиров лично. Вот почему он так обрадовался возможности выполнить инструкции лейтенанта. «Не позволяй им покинуть больницу, пока я не поговорю с ними, - приказал лейтенант Саттлер. - И, Коул… будь подипломатичнее».

Подипломатичнее? Черт возьми, да в окружении таких восхитительных женщин сержант вообще терял дар речи. «Везучий дьявол», - снова подумал он.

Потом Коул вспомнил, что сейчас этот везучий дьявол борется за свою жизнь и, возможно, проиграет сражение, если судить по кислой физиономии доктора. И все же Коул, наверное, поменялся бы местами с бедным сукиным сыном. Сколько же воспоминаний должно быть у Пикара! Даже пуля в груди кажется не очень высокой платой за это.

Джульет Бриттани. Кетлин Меллори. Эллисон Хиллард. Тоби Флинн. Все блондинки. Все до сих пор красавицы. И все достались в жены одному мужчине! Какой несправедливой бывает порою жизнь. Просто жуть, как четыре суперзвезды похожи друг на друга, несмотря на разницу в возрасте. Они могли бы быть сестрами, а не экс-женами.

Много лет их фотографии появлялись на глянцевых страницах «Плейбоя». Каждую из своих жен Николас Пикар снимал обнаженной, и Коул мастурбировал, глядя на эти снимки. Он вдруг потер потные ладони, словно женщины могли догадаться об этом.

Однако почему он должен неловко себя чувствовать? Он - представитель закона, а одну из этих женщин скоро обвинят в убийстве.

Прошлой ночью в Николаса Пикара стреляли в его собственном кабинете, где он и пролежал до самого утра, пока его не обнаружил пришедший адвокат. Когда его переносили в машину «скорой помощи», он выдохнул два слова: «Моя жена».

Их было четыре, и все бывшие.

Сержант с грустью смотрел на них. Он многое знал об этих женщинах, но даже предположить не мог, что случится подобное. Он почувствовал себя обманутым так же, как, должно быть, и Николас Пикар, когда прошлой ночью пуля пробила ему грудь.

Свидетели сообщали, что бывшие жены поднимались на шестой этаж Седарс-Синай с интервалом в десять минут. Первой появилась Кетлин Меллори, вторая жена Пикара, Тоби Флинн, четвертая миссис Пикар, была последней. По словам работников больницы, каждая из них проходила за двойную дверь отделения реанимации и представлялась женой Николаса Пикара.

Все женщины плакали. Но Коул знал, что это ничего не значит. Ведь они - актрисы.

Теперь слезы остались позади, и урон, нанесенный внешности, был уже ликвидирован. Следы туши исчезли с их совершенных лиц, губы покрывала светлая помада, на скулах пылали румяна, глаза ничего не выдавали.

Когда мучат вопросы, хочется найти на них ответы. Джексон Коул забыл про инструкции лейтенанта, облизал губы, и с них сорвался вопрос, который все утро не давал ему покоя:

- Кто из вас настолько ненавидел Николаса Пикара, что мог убить его?

В мертвой тишине сержант слышал, как билось его сердце.

Затем подала голос Джульет Бриттани, первая жена Пикара.

- Вы не так сформулировали вопрос, мистер полицейский. Вам следовало бы спросить: кто из нас любил его так сильно, что мог убить?

Остальные женщины согласно кивнули. Кроме Кетлин Меллори.

Сержант изучающе посмотрел на нее и понял, что ошибался в отношении второй жены Пикара. За ее непроницаемой внешностью скрывался сильный испуг. Сержант удовлетворенно кивнул, услышав, как открылась дверь.

- Леди, - сказал вошедший лейтенант Саттлер, - извините, что заставил вас ждать.

- Мы еще не вызвали своих адвокатов. - Это была миссис Пикар номер три, Эллисон Хиллард. - По крайней мере я. А что, уже пора?