Джейн Хеллер - Ча-ча-ча

Мы отправились на общественный пляж Джессапа на «джипе» Кулли. По дороге мы пели песни и даже играли в некое подобие «Угадай мелодию».

— О'кей. А это что? — говорил Кулли и напевал какую-нибудь мелодию в стиле рок-н-ролл.

— «Спящий лев», — выкрикивала я ответ. — А как насчет этой? — бросала вызов я и напевала другую песню.

— Это просто. «Увидимся в сентябре», — отгадывал он.

— Правильно, — восклицала я, и мы оба заливались хохотом. Не осталось никакого намека на вчерашний вечер, когда оба мы начинали вести себя неуклюже, как только дело касалось каких-то «опасных» вещей.

Приехав на пляж, я, к своему удивлению, обнаружила, что мы не одни. По песку бродило еще несколько человек. Они собирали ракушки, бросали крошки голодным чайкам и дышали морским воздухом.

— Пройдемся? — предложил Кулли, после того, как снабдил меня курткой, шапочкой и митенками.

Я окунулась в порыв холодного ветра, но когда мы с Кулли спустились к воде, я с удивлением отметила, что там не так уж и холодно.

Кулли взял меня за руку и, пока мы шли вдоль пляжа, время от времени похлопывал по ней. Этот жест вызвал во мне столько благодарности, что даже слезы навернулись у меня на глаза. Я совсем отвыкла от такой нежности. Но этот человек любил ухаживать и быть объектом ухаживания. Почему я так упрощенно отнеслась к проявлению его внимания прошлой ночью? Возможно, потому, что мои предыдущие мужья никогда за мной не ухаживали. Их представления о выражении привязанности ограничивались покупкой подарков.

— Смотри! Крохали, — восторженно воскликнул Кулли, указывая в направлении воды.

Я понятия не имела, о чем он говорит. Я, конечно, бывала в летних лагерях и участвовала в походах, плавала на каноэ, но совсем не была Шиной, Королевой джунглей.

— А что такое крохаль? — спросила я Кулли.

— Вид уток. Посмотри, вон их головы. — Кулли взял меня за руку и указал на уток, мирно покачивающихся на волнах. — Видишь, у них на голове что-то вроде короны или хохолка? — Я кивнула. — Правда, они прекрасны?

— Они очень привлекательные, даже царственные, — ответила я со значением. До этого мне никто не показывал крохалей.

— А посмотри туда! Я вижу крякв и турпанов!

— Да что такое турпаны? — спросила я, испытывая такое чувство, будто смотрю «Жизнь дикой природы».

— Еще один вид уток. Видишь их головы? У них черные макушки и белые щечки.

Я посмотрела туда, куда смотрел Кулли. Как забавно, подумала я. Я прожила в Коннектикуте всю свою жизнь, и никто ни разу не показал мне его красот, красот его настоящей природы. Единственное, о чем мне говорили, что территория пляжа перспективна в плане развития. Под развитием подразумевалась возможность делать большие деньги.

Кулли снова взял меня за руку и повел по, казалось, бесконечному извилистому пляжу. Не помню, чтобы когда-нибудь я чувствовала себя в такой безопасности, такой согретой, несмотря на зимний холод. Большую часть времени мы молчали, слушая шум волн, крики чаек и тишину февральского утра. Но вот мы остановились друг около друга и беспричинно улыбнулись, просто потому, что нам этого очень хотелось.

В какой-то момент Кулли повернул меня к себе и взял мой подбородок в свои ладони.

— Как хорошо, — тихо произнес он, и его губы прижались к моим.

Совершенно непроизвольно, не испытывая никакого внутреннего дискомфорта, я обняла его за шею и, словно растворившись в нем, поцеловала в ответ.

— У нас носы замерзли, — рассмеялся Кулли. — Давай я отведу тебя домой.

— Домой? — Наверно, у меня был очень встревоженный вид. Неужели Кулли отступил? Он передумал? Мы что, снова затеваем эти глупые игры?

— На «Марлоу», — сказал он и обнял меня, наблюдая, как мое лицо облегченно расслабляется. — Знаешь, а ты стала для меня сюрпризом. Я совсем не ожидал, что это произойдет.

Мне не хотелось ничего портить и спрашивать у Кулли, что он имел в виду, говоря «это». Я промолчала. Я была счастлива, и мне хотелось, чтобы «это» никогда не кончалось.

Мы пошли назад по пляжу к месту парковки и сели в «джип». В течение пятиминутной поездки до бухты мы не разговаривали, а только поглядывали друг на друга, чтобы убедиться, что этот день нам не приснился. Приехав в бухту, мы поднялись на борт «Марлоу», быстро зашли в каюту и начали снимать куртки.

— Ты, наверное, захочешь сейчас перекусить, — сказала я, вспомнив, как вчера Кули своим десертом разрушил возникшее было между нами влечение.

— Еда может подождать, — сказал он. — Все, что мне сейчас хочется, так это целовать тебя.

Он обнял меня и начал целовать. Сначала очень нежно, потом более страстно. Его язык властно вторгался в мой рот. Прежде чем я успела прийти в себя, мы уже лежали друг на друге на небольшом диванчике и, тяжело дыша, занимались тем, что пылко целовали друг друга. Мне не терпелось ощутить его прикосновение к моему обнаженному телу, но я не хотела выступать инициатором. Это его задача. К счастью, он с ней справился.

Его рука проникла мне под свитер и начала ласкать мои груди. Я застонала. Застонала? Сэнди, ты слышишь это? Я застонала!

— Пойдем туда, — прошептал Кулли, увлекая меня на койку в выступе каюты. В тот момент я могла последовать за ним хоть на край света.

Мы разделись и с восхищением стали разглядывать наготу друг друга.

— Ты прекрасна, — сказал Кулли глядя на меня в свете солнечных лучей, проникавших сквозь иллюминатор.

— Это ты прекрасен, — ответила я. И это было правдой. У него были широкие плечи и плоский живот, на котором рельефно выступали мышцы. Грудь была покрыта золотистыми волосами с редкой сединой. Бедра узкие, а задница — высокая и упругая. И еще был его член. По правде говоря, я еще ни разу не видела таких совершенных по форме членов. Опыт мой был, конечно, невелик, но я впервые видела такой прямой, розовый, такой блистательный и… манящий орган. Совершенно помимо моей воли, моя рука обхватила его. И это я, всегда избегавшая дотрагиваться до мужских половых органов с таким же упорством, с каким избегала визита к пародонтологу!

— Это так приятно, — застонал Кулли. Я продолжала ласкать его, пока мы стояли напротив койки. — Давай ляжем. Что ты об этом думаешь?

— Думаю, что это великолепное предложение, — тихо ответила я, не выпуская «его» из своих рук. На ощупь «он» был таким гладким, словно отполированный кусок мрамора, таким соблазнительным, что мне захотелось облизать его. Облизать? Неожиданно меня захлестнуло безудержное желание, которое я не испытывала ни разу за все свои тридцать девять лет жизни… опаляющая страсть, в которой я никогда бы не призналась самой себе. Мне хотелось коснуться губами его головки!

Мои губы спустились вниз по его телу, я вдыхала его аромат на всем этом пути, пока не дошла до «него». Член был так велик, что казалось, он вот-вот взорвется. Я взяла его в рот, поражаясь, что не испытываю никакого отвращения. Неужели это я, Элисон Ваксман Кофф, занимаюсь с мужчиной, которого едва знаю, половыми извращениями? Я, которая скорее согласится вылизать пол на кухне, чем сделать минет? Неужели я и есть эта женщина, разгуливающая совершенно голой по шхуне в середине февраля? Ведь я спала в трусах и лифчике, даже когда оставалась одна. Да, это была я, и я жила полной жизнью.