Ильгиз Хабибянов - Ярмо для жулика

Клава его слушала внимательно. Интендант научил ее схватывать все на ходу. Он знал, когда стоит поднажать, а когда отдохнуть, и теперь, давая наставления, он был уверен, что она не подведет. Это было очередное достижение на этом поприще.

В четыре часа дня Клава вернулась с работы, и Интендант, подождав пока она переоденется, взял бутылку шампанского и разлил по бокалам.

- У нас сегодня праздник?

- Да, Клава, присаживайся, первый рабочий день стоит отметить. И вообще, мне небезинтересно послушать твои первые впечатления.

- Что именно? - спросила она, присаживаясь кресло напротив Интенданта.

- Меня интересует этот субъект.

- Нескладный мужичок с маленькими неприятными глазками, лицо мясистое, губы тонкие, рот маленький. У него узкий кругозор...

- Откуда, Клава, такой вывод?

- Я определила это по его широким и крепким локтям, ты ведь сам говорил, что определить человека по внешним признакам можно безошибочно.

- Да, Клава, и это основа в нашем деле, продолжай.

Она говорила спокойно, без запинки, выделяя главное и не забывая при этом придать своему лицу бесстрастное выражение. Интендант, отпив из бокала, смотрел на нее изумленными глазами. Перед ним сидела экстравагантная дама, умеющая не только говорить, но и мыслить, привлечь манерой одеваться практически любого мужчину. В ней было что-то вызывающее и интригующее.

- Илья! Почему ты на меня так смотришь? - вдруг прервав свой рассказ, спросила она, слегка покраснев.

- Ты прелесть, Клава.

Она раскраснелась еще больше, он ей давно безумно нравился, поэтому она прилагала максимум усилий не только в учебе, но и процветанию своей внешности. И вот результат. Он взглянул на нее совсем другими глазами. Раздавшийся звонок прервал неловкую паузу, которая воцарилась в это мгновение, и Интендант, встав, пошел посмотреть, кто нарушил их столь прекрасную аудиенцию. Открыв дверь, он увидел незнакомого мужчину лет тридцати пяти, одетого в коричневый костюм и сжимавшего в руке букет роз.

- Что Вам угодно?

- Простите, я бы хотел видеть вашу квартирантку, вы, кажется, если я не ошибаюсь, хозяин этой...

Интендант не дал ему договорить:

- Вы кто будете?

- Игнат Сергееич.

- Ясно! Так вот, Игнашка, я ей не разрешаю вечерами выходить на улицу, так как хочу ее выдать замуж.

- Да как вы смеете разговаривать со мной таким тоном...

- Пошел вон! - крикнул Илья и захлопнул дверь. Незваный гость вновь стал звонить, но более усердно.

- Ну, что еще? - снова открыв дверь, спросил Интендант.

- Я хочу поговорить с Клавдией...

- Дальше что?

- Мы любим друг друга, и вы не имеете права вмешиваться в наши отношения!

- Так вот, дорогой, слушай сюда. Я потратил на нее столько сил, чтобы она стала привлекательной дамой, и теперь после всего ты хочешь ее забрать у меня. Да я сам на ней женюсь, понял?

- Вы... Вы...

- Погоди, я еще не закончил. Вокруг много деревень, вытащи оттуда доярку, отмой, воспитай, а потом хочешь, женись, хочешь, разводись.

- Я требую Клавдию! - писклявым голосом прокричал он.

- Пожалуйста! Клава! Иди сюда, моя прелесть! Клава, слушая за дверью их разговор, от волнения глубоко дышала, не веря своим ушам, неужели Илья и вправду? Ах, была ни была, и она выдохнув, перекрестилась и вышла в прихожую.

- Клава, ты выйдешь за меня замуж? - с ходу спросил Интендант".

- Да! - выпалила она.

- Вот видишь, а ты не верил.

Игнат Сергеевич, открыв рот, выронил букет роз, который Интендант, подняв, протянул ей.

- Возьми, он нас пришел поздравить с помолвкой,- и, повернувшись к гостю, произнес:

- Спасибо за поздравление, впредь попрошу обходить мою супругу за километр.

После чего закрыв дверь перед самым носом у Игната Сергеевича, пригласил ее продолжить трапезу.

Клава некоторое время стояла в растерянности и, промямлив что-то несуразное, хотела спросить, но Интендант, перебив ее, сказал:

- Да, я не шучу, бери паспорт и пойдем в ЗАГС, пока он еще работает.

Она простояла еще какое-то мгновение, после чего кинулась в спальню.

Интендант, пока она переодевалась, выпил еще бокал вина и вышел в прихожую.

Клавдия была в коротком голубом платье с открытым плечом, как раз в том, что он ей выбрал.

- Ты выглядишь очень сексуально.

- Но ты же...

- Нет, нет, прелесть, я доволен, мне ты в нем нравишься еще больше.

Спустя час они вышли из ЗАГСа, и Интендант предложил:

- Вот в этом парке, говорят, кабачок с изумительной кухней, пойдем отметим помолвку?

- С удовольствием,- ответила она, покраснев, и взяла его под руку еще влажной и дрожащей от волнения ладонью.

Когда они вошли в парк, раздались звуки музыки, и на летней сиене перед малочисленной публикой запрыгал и заорал в микрофон тощий блондин с бритыми, как у панка, висками.

- Это что, парад придурков? - спросила Клава.

- Нет,- ответил Илья,- просто сейчас такая мода читать стихи под ритм рока.

- Не понимаю, в этих стихах не то что ритма, а даже

смысла нет.

- Я гляжу, ты стала разбираться в музыке.

- Старалась с твоей помощью. Илюш, я тебя давно хочу спросить, но все забываю. Почему ты так ненавидишь блатных, они что, сильно тебе в жизни насолили?

- Нет, но были и такие, что хотели. Им никогда не удастся этого сделать. Стоит какому-нибудь блатному только об этом подумать, так я его в такое дерьмо затащу, что ему век не отмыться. Если б я не мог от них защититься, то считал бы себя мошенником. С ними, Клава, надо умно поступать, то есть бить их же собственным оружием. Создавать им такие проблемы, чтобы они заходили в подъезд своего дома и озирались, не ждет ли их кто-нибудь с ломиком.

- Значит, нагнать на них страху, но эти парни, насколько мне известно, не из трусливых.

- Брось, Клава, две-три прокладки, и клиент готов.

- Не поняла.

- После как-нибудь объясню, а сейчас послушай, что это за публика.

Когда я был юношей, я много о них слышал. Но слышать и видеть, как тебе известно, две разные веши. И вот с годами взлетев в места не столь отдаленные, мне пришлось лицезреть их во всей красе. Я с ходу разобрался в этой кухне и стал жить никуда не впрягаясь, одним словом, как тот кот, который сам по себе. Блатные жили своим тесным кругом, и о том, что творилось между ними, никто не знал. Мужики же, как правило, были не посвящены ни в какие дела и, таща свой срок, упирались рогами у станка все восемь часов. Те же перетирали базары, строчили подляны, чтоб ни с того ни с сего повесить на кого-нибудь должок. И когда сами, напоров бочин, попадали в непонятки, то подтягивали в свой круг мужика. И, разумеется, не для того, чтобы с ним побрататься, а перевести стрелки. На эти дела они мастера, козел - мужик, стукач - мужик, короче, мужик везде крайний.

Но по существу, только мужик может стучать мусорам, если он не посвященный, поэтому его и подтягивали к себе в круг...