Анна Дубчак - След страсти

— Странное, похожее на греческую амфору.

— А он и есть греческая амфора. — Она улыбнулась и ласково потрепала его по плечу. — Ты только не убегай, Саша, и ничего не бойся...

— А чего это я должен бояться?

— Да нет, ты меня не понял. Ты увидишь Амфиарая, подумаешь, что тебе пора идти, и уйдешь. А мне бы хотелось в благодарность за то, что ты мне сегодня так помог...

— Да ничего особенного и не делал...

— Делал, мне с тобой было хорошо, легко и спокойно. Я же вышла от Оскара сама не своя, думала, что на лестнице упаду и умру, так мне было плохо... Так вот, мне бы хотелось в благодарность пригласить тебя к нам, угостить разными вкусными вещами...

— Я вообще-то сыт.

— Да ну тебя! Все, нечего тратить время. Ты идешь?

— Иду.

И они довольно быстрым шагом переулками вышли на Садовое кольцо, а оттуда уже направились на Варварку.

Рита стояла у входа в дом, где жил Амфиарай, и испытывала при этом сильное беспокойство: куда он делся? почему не подъехал за ней на машине? он что же, решил, что она останется с Оскаром?

— Шикарный дом, — присвистнул Саша. — Вы боитесь туда идти?

— Честно? Боюсь. А что, если его там не окажется? Я видела, конечно, его свиту, каких-то мордоворотов, которых мы встретили здесь вчера, и они должны были запомнить меня, но кто знает... Ладно, пойдем.

И она, словно найдя в Саше опору, взяла его за руку и, крепко держась за нее, вошла в подъезд.

...Она звонила несколько раз, прежде чем раздался звук отпираемых замков. Дверь распахнулась, и перед Ритой появилась толстая пожилая дама в шелковом халате. Мысль заработала: «Кто это — домработница? мать? родственница? соседка? Но для домработницы она слишком богато и чисто одета, для матери — слишком светлая кожа и волосы, для соседки... А что здесь делать соседке и к чему ей запираться в чужой квартире?»

— Вы кто? — спросила Рита, не зная, как себя вести с незнакомой и явно недовольной ее приходом женщиной. Ее презрительный взгляд, ухмылка не могли не задеть ее.

— Это вы меня спрашиваете, кто я? Я-то здесь живу, а вот вы кто?

— Ой, извините, я, наверное, перепутала этаж. Я приехала к Амфиараю...

— Да нет, ничего вы не спутали. Уехал он. Заплатил мне и уехал. Он снимал эту квартиру.

— Уехал? Но куда?

— Откуда же мне знать.

— А он... извините, а он ничего не просил мне передать?

— Нет, он никому и ничего не просил передавать. Деточка, разве вы не поняли, кто этот человек?

Рита не знала, что ответить. Она и в самом деле не поняла, что это за человек. Прошло слишком мало времени, чтобы вообще что-то понять...

Она пришла в себя уже на улице. Начался дождь. Они с Сашей стояли на крыльце и молчали. Амфиарай уехал. И вдруг, вспомнив о своей сумочке, забытой в передней на столике, Рита снова бросилась в подъезд, поднялась к квартире и позвонила. Дверь открылась почти сразу же, и Рита увидела эту же женщину, но теперь уже с жирным от крема лицом.

— Я тут сумочку свою оставила...

Молча, без слов, та, словно фокусница, достала непонятно откуда, чуть ли не из-за пазухи, маленькую замшевую сумочку и протянула Рите:

— На, детка, мне ничего чужого не надо...

Рита схватила сумку, быстрым движением раскрыла ее, но, обнаружив, что она совершенно пуста, полными от слез глазами посмотрела на хозяйку квартиры:

— Там были деньги, ключи...

— Извини, моя хорошая, но я ничего не брала. Вот те крест. — И женщина перекрестилась. После чего сразу же захлопнула дверь.

Саша, наблюдавший всю эту невероятно унизительную для Риты сцену, боялся даже проронить слово.

Они вновь вышли на улицу, Рита начала как-то нехорошо похихикивать. Приближалась истерика, он не мог этого не почувствовать, а потому необходимо было что-то предпринять, чтобы не дать ей выплеснуться вот здесь, в чужом месте, где никто не поможет даже стаканом воды.

— Рита, пойдемте домой. Я провожу вас к мужу. Вам нельзя больше оставаться здесь. Пойдемте...

Он и сам испугался, что Рита сейчас не выдержит — у нее разорвется сердце и она умрет. Еще бы: она только что ушла от мужа, а мужчина, ради которого она решилась на такой отчаянный шаг, исчез без предупреждения. Даже записки не оставил, вот гад.

— Я не могу... Я туда не вернусь. А ты иди, Сашенька, спасибо тебе за все... — Она сказала это слишком ласково, и это сразу насторожило.

— Тогда пойдемте ко мне. Я уложу вас спать, дам каких-нибудь успокоительных таблеток...

Во двор въехала черная машина, и Рита сразу же оживилась, бросилась к ней. Но Саша даже со своего места определил, что это не та машина. И это не Амфиарай. Но сам факт того, что во дворе появилась машина, Саша воспринял как знак. Он тоже кинулся вслед за Ритой, подошел к водителю, молодому парню в спортивном костюме и вполне симпатичным лицом, и, страшно волнуясь, спросил, не сможет ли тот подвезти их хотя бы до Садового кольца и сколько это будет стоить. Рита стояла рядом с отсутствующим видом и казалась больной.

— Это моя сестра, ей плохо, довезите, пожалуйста. Только денег у нас всего двадцать рублей...

— Да ладно, какие деньги... Что же я, не человек что ли? Говори, куда надо, доставлю. У меня сегодня такой денек, что я бы вас, если нужно, даже в Домодедово бесплатно отвез.

Саша только сейчас почувствовал запах спиртного, исходящий от парня. Но выбора все равно не было.

Рита во всем подчинялась Саше. Она покорно села в машину и всю дорогу молча держала его за руку.

— Сверните, пожалуйста, вот сюда, и еще метров триста, будет арка... — Саша вез свою драгоценность и с трепетом ощущал в своей ладони ее безжизненную руку. В эту минуту он чувствовал себя необычайно сильным и ответственным за нее.

Оказавшись вновь в родном дворе, они, не сговариваясь, сели на скамейку, где еще совсем недавно, казалось, пили сок и поджидали возвращения Амфиарая.

Судя по тому, что окна в его квартире погасли, родители легли спать. А это означало, что можно беспрепятственно открыть двери своими ключами и тихонько пробраться к себе в комнату. Родители по ночам не встают, значит, Рита до утра может спокойно отдохнуть у него в комнате, на его кровати. А себе он постелит на полу...

— Я поеду к маме, на Краснодонскую, — сказала Рита, глядя тупо перед собой. Плечи ее были опущены, волосы скрывали пол-лица, но Саша чувствовал, что она плачет.

— Вы никуда не поедете. Мы сейчас поднимемся ко мне. Родители уже спят, я постелю вам в своей комнате и запру дверь, чтобы к нам никто не зашел... — Говоря эту, исполненную интимности фразу «к нам», он испытал невероятное блаженство, граничащее с высшим любовным восторгом. Никакие эротические сны, никакие цветные «плейбоевские» картинки с зарядом сексуальности и обещанием сладостного конца наваждения не могли сравниться с той внезапно нахлынувшей на него чудесной реальностью. Ведь Рита, та самая виртуальная возлюбленная, редкая жительница его визуального оконного пейзажа, по сути, ожившая мечта в облике прекрасной молодой женщины, сейчас сидела рядом с ним и принадлежала ему полностью. И он знал, что будет так, как он придумает, как решит.