Марина Эльденберт - Хроники Бастарда: Ив.

Его хриплый выдох — Риган никогда не стеснялся в выражении чувств во время секса — говорил сам за себя, и это придало ей смелости. Она ласкала его, понимая, что заводится от того что делает, смущалась ещё больше, но остановиться не могла и не хотела. В какой-то момент Риган подтянул ее наверх, и Ив всхлипнула от удовольствия, опустившись на него. Ей больше не нужно было сдерживаться, смущение и нерешительность отступили. Ив цеплялась за его руки, царапала грудь, громко стонала, отпуская себя и раскрываясь перед ним. В момент высшего наслаждения небо и земля поменялись местами, она услышала свой крик и его стон, слившиеся воедино, а затем опустилась на Ригана, прижимаясь к его груди.

Он притянул Ив к себе, поглаживая по спине, выдернул из-под себя куртку, набросил ей на плечи. Все его внимание и нежность сейчас принадлежали ей, и Ив не представляла, как раньше могло быть иначе. Сердце её, казалось, вот-вот разорвется от любви, которую она испытывала к Ригану и в этот момент не было на Земле человека счастливее её.

— Люблю тебя, — прошептала Ив и потерлась щекой о его плечо.

Риган улыбнулся, но промолчал, перебирая пальцами её волосы. Сколько времени они так лежали вместе, Ив не знала, но ей не хотелось отпускать его, расставаться с ним даже до утра. Если бы не предстоящий завтра переезд, можно было бы позволить себе не спать всю ночь, но им нужны были силы. В первую очередь Ригану, потому что ехать им предстояло днем. Они вернулись в лагерь и разошлись по палаткам. Ив заснула, как только голова коснулась подушки, полная мечтаний и планов.

Она не обманывала, когда говорила, что поиски могут затянуться. Они сменили несколько стоянок, с каждым днем уходили все дальше от Ираклиона, но пока ничего не обнаружили. На месте приходилось прочесывать буквально каждый метр, потому что письма и дневники отца не содержали точных координат, разве что приблизительные ориентиры. С каждым днем она все меньше верила в идею отца и все больше волновалась за Ригана. Первое время он ещё мог совершать вылазки в Ираклион и кормиться, а когда они ушли достаточно далеко, это стало проблематично. Приходилось брать одну из лошадей, которых они использовали для перевозки вещей и оборудования, но не всегда получалось. Существовала вероятность не успеть к утру, а зная Тому, такое могло сулить крупные неприятности. Солнце, как назло, палило нещадно. Не было практически ни одного пасмурного дня. Риган выбирался из палатки только в случае крайней на то необходимости, и выглядел при этом неважно. Не спасала ни одежда, ни перчатки, ни широкополая шляпа, полностью закрывавшая лицо — без крови он слабел значительно быстрее и дневной свет в прямом смысле становился для него губительным. Ив сходила с ума, понимая, что ещё чуть-чуть — и ей придется выбирать между делом своей жизни и любимым человеком, и она уже знала, кого выберет. Как-то один из ребят презрительно пробормотал, что хилым англичанам, которые боятся солнца, не место в таких походах. Правда, тут же заработал такой взгляд от Томы, под которым должен был испариться сам. Он ретировался, и с тех пор больше никто не предпринимал попыток намекать на беспомощность Ригана.

Она чувствовала себя вымотанной и уставшей: днем Ив помогала археологам, а ночи проводила с ним. Она делилась с Риганом кровью, не жалея себя, а на следующее утро ходила бледная, в ушах стоял звон, а сосредоточиться на работе практически не удавалось. Они не заговаривали с ним о происходящем, но Ив дала себе ещё максимум пару дней, после чего собиралась уезжать. В противном случае ни он, ни она могли не пережить этого приключения. Утром второго дня, во время завтрака, она упала в обморок на глазах у всех, а в себя пришла уже в палатке.

Взгляд Дюпона был мрачен и более чем красноречив. В ответ на её слабую улыбку опекун сорвал с её шеи платок, Ив даже ахнуть не успела. Он смотрел на шею, где явно проступали следы зубов Ригана, а она замерла, чувствуя себя застигнутой на месте преступления, как будто сама пила чью-то кровь.

— Я так и знал! — процедил Тома. — Ив, неужели он того стоит?

Бледная, растерянная, она даже не пыталась оправдываться, думала только о том, откуда опекуну известно об измененных и сразу ли он понял, кто такой Риган на самом деле.

— Я люблю его, — прошептала она, схватившись за горло, как будто этим жестом могла что-то изменить. Тома только покачал головой, резко ударив кулаком по лежащей перед ним карте.

— Надо было догадаться, что они будут действовать через тебя.

— Кто?

— Монстры, которые охотятся за открытием Бернара, — он морщился от каждого слова, будто разговор причинял ему физическую боль.

— Риган не монстр, — пробормотала Ив. Мысли сменяли одна другую с невероятной скоростью. Дюпон знал про измененных. Знал и не сказал ей. Наверняка, он сразу догадался про Ригана. — Ему нужен только медальон… — добавила она сдавленным шепотом.

— Тот, что у тебя на шее? — издевательски рассмеялся Тома. Девушка никогда не видела его таким злым и расстроенным. — Ему нужен ключ, который бесполезен без второй части. Поэтому он и отправился вместе с тобой.

— Ключ? — Ив растерянно посмотрела на него. Но отец не писал ни о каком ключе. Или… писал? Один из его дневников она отдала Томе. О чем ещё он предпочел умолчать? Почему так поступил с ней?

— Сначала так и было, но потом мы стали близки, — стараясь скрыть подкатившую горечь и предательски подступившие слезы, с вызовом произнесла она, — и в отличие от тебя Риган мне никогда не лгал!

— Очнись, дочка! — перебил он ее. — Он запудрил тебе мозги и использовал!

— Я не верю тебе, — прошептала Ив. — Мы любим друг друга.

Тома тяжело вздохнул, мгновенно остыв в своей ярости. Он притянул её к себе и заключил в крепкие объятия.

— Они не способны на любовь, дочка. Подлые твари могут только убивать, постоянно живут во тьме и жаждут крови. Они больше не люди.

В его словах было столько искренних боли и горя, которые приходят не после изучения вопроса в библиотеке.

Ив страшилась ответа, и все же спросила:

— Откуда ты знаешь?

Тома закатил рукав, и Ив с ужасом посмотрела на бесчисленное множество старых безобразны шрамов: следов от зубов.

— Они у меня по всему телу. Подарок от бывшей возлюбленной и ее дружков, — безразлично объяснил Дюпон. — Моя невеста изменилась и решила поиграть. Жизнь мне спасли, но с того дня она круто повернулась. Лучше бы тварь меня тогда убила.

Ив верила человеку, который заменил отца, но сердце отказывалось признать то, о чем твердил разум. Ригану, прожившему сотню лет, ничего не стоило вскружить ей голову, сыграть на ее чувствах. Она решительно подавила сомнения в чувствах Ригана. Он с самого начала был с ней честен и не обещал ничего, но потом все изменилось. Он предложил ей прожить с ним вечность.