Патриция Макдональд - За все надо платить

— О Лукас! — воскликнула Кили. Она знала, что смотрит в лицо убийце, сознавшемуся в своем злодеянии, но в эту минуту не находила в душе ненависти к нему. — О Лукас, как это ужасно…

— Я никогда по-настоящему не знал Ричарда. Я его не помню. Для меня это всего лишь имя без лица. А вот Марк — другое дело. Теперь, оглядываясь назад, — продолжал Лукас тихим, полным горечи голосом, — я понимаю, что от Марка ничего другого и ждать не приходилось.

Эбби наскучили пластиковые кубики, она вернулась к шезлонгам и остановилась между ними, слегка покачиваясь на еще нетвердых ножках. Одной маленькой липкой ручкой она оперлась на колено Лукаса. Он устало улыбнулся ей, и она ответила простодушной широкой улыбкой, показав реденькие молочные зубки.

— Она немного похожа на него, — задумчиво заметил Лукас, глядя на Эбби.

— Немного, — согласилась Кили и опасливым жестом притянула дочку к себе. — Разрез глаз такой же.

— Все эти годы, — продолжал Лукас, — почти двадцать лет, он лгал мне. Смотрел мне в глаза каждый день, зная, что он со мной сделал. Зная, что разрушил жизнь моего сына и фактически убил его. Он пользовался всеми преимуществами, какие я ему предлагал, и брал даже больше, чем ему было положено. — Лукас выпрямился и покачал головой, словно отгоняя воспоминание о только что приснившемся кошмаре. — Я рад, что он мертв. Вот вспоминаю, какое у него было лицо, когда он понял, что сейчас умрет, и для меня это единственное утешение. Как умоляюще он на меня глядел, как захлебывался, как визжал…

— Я не желаю это слышать! — в ярости закричала Кили. — Он был отцом Эбби!

Услыхав свое имя, произнесенное с таким ожесточением, Эбби негодующе заревела и стала вырываться из рук матери. В конце концов ей это удалось, она проворно пробралась между стульями и направилась прямиком к краю бассейна.

— Эбби! — крикнула Кили.

Она вскочила и бросилась вслед за дочкой, но поскользнулась в луже воды, упала и сильно расшибла колено. Послышался треск, ее пронзила нестерпимая боль. Лукас тоже вскочил, стремительным движением нагнал Эбби и подхватил ее на руки. Эбби протестующе завизжала.

Молодая пара на другом конце бассейна вновь повернулась в их сторону. Обменявшись недовольными взглядами и покачивая головами, мужчина и женщина поднялись, собрали свои вещи и покинули помещение бассейна через запасной выход. Кили тяжело рухнула в шезлонг и с испугом бросила взгляд на бассейн. Дилан стоял по шею в воде, вопросительно глядя на них. А Лукас тем временем стал укачивать Эбби на руках. Постепенно ее крики стихли, она перестала ерзать и вырываться. Лукас помахал Дилану. Тот махнул в ответ и снова ушел под воду.

— Ты в порядке, Кили? — спросил Лукас.

Кили попыталась встать — и вскрикнула. От острой боли слезы брызнули у нее из глаз. Она с трудом приподнялась на локтях и передвинулась на самый край шезлонга. Колено болезненно пульсировало, при каждом движении боль отдавалась по всему телу.

— Наверное, вывих, хорошо, если не перелом, — с трудом проговорила она. — Спасибо вам, Лукас. Спасибо, что остановили Эбби. Отдайте ее мне. — Выпрямившись на низком сиденье, она протянула руки, но Лукас отвернулся, продолжая держать девочку на руках. — Лукас! — резко повторила Кили. — Отдайте мне мою дочку!

— Я стал бы хорошим дедом, — вздохнул Лукас, ласково глядя на Эбби.

Кили остро ощущала свое бессилие. Она была как будто прикована к шезлонгу и не могла подняться, не могла дотянуться до своей дочери.

— Я не сомневаюсь, что вы были бы прекрасным дедом, — осторожно заметила она.

— Я чувствую себя обязанным честно сказать тебе, — вновь заговорил Лукас, — что в одном ты не ошиблась в отношении своего мужа. Он действительно любил этого ребенка. — Лукас с улыбкой погладил пушистые волосики на головке Эбби. — Марк говорил о ней с таким искренним восторгом… Я всегда думал, что в этом он был честен. Даже когда я узнал о нем всю правду, когда узнал, какое он чудовище… Все-таки в его голосе, в его поведении было что-то такое… Словом, я верил, что он ее любит. Любит по-настоящему. Может быть, это была единственная настоящая любовь в его жизни.

Глаза Кили наполнились слезами. Она не смогла бы сказать, чем были вызваны эти слезы: болью в колене или воспоминанием о том, как Марк смотрел на Эбби. «Была ли эта любовь настоящей?» — спросила она себя. Марк ведь и на нее саму смотрел с обожанием, но оно оказалось фальшивым…

— Весь мой план зависел от этого, — продолжал Лукас.

Он все еще держал Эбби на руках, стоя на краю бассейна, и Кили почувствовала в сердце новый укол тревоги.

— Какой план? Что вы хотите сказать?

— Прости, Кили. Тебе это наверняка покажется жестоким. Но я должен быть честным с тобой. Я должен тебе рассказать. В тот вечер, когда умер Марк, я вот так же держал на руках твоего ребенка. — В глазах Лукаса появилось отсутствующее, рассеянное выражение; он снова погладил Эбби по голове. — Я специально все подстроил так, чтобы мы вышли к бассейну. Шел обычный разговор о работе. А потом, когда мы подошли к самому краю… я выложил ему все, что знал, прямо в лоб. Марк, конечно, все отрицал, но я не слушал его протестов. У меня были доказательства. Я ни за что не пошел бы на это, не имея доказательств. — Лукас повернулся к Кили и посмотрел ей прямо в глаза. Она опять попыталась подняться, но упала обратно на шезлонг. — Когда я сказал обо всем, что он совершил, обо всем, что отнял у меня, я вытянул руки, держа девочку над водой. «Я дам тебе шанс спасти ее, — сказал я ему. — Ты мне такого шанса не дал». А потом я разжал руки и уронил ее в воду.

— Вы бросили ее в воду?! В бассейн?! — закричала Кили.

Ее трясло, как лихорадке, в ушах стоял гул. Ей хотелось вскочить, броситься на него, выцарапать ему глаза, но распухшее колено отказывалось ей служить. Она еще раз попыталась подняться и опять упала. Она была как в капкане и в бессильном ужасе смотрела, как Лукас — человек, пересекший черту, за которой терять уже больше нечего, — держит в руках ее ребенка.

— Да, это было жестоко, я знаю, — продолжал он. — Это было ужасно. Дети не отвечают за грехи своих отцов. Я не сразу решился это сделать. — Лукас пристально взглянул на Кили. — Но потом я вспомнил о Прентисе. И я смог. Я просто разжал руки.

— Лукас, — дрожащим голосом проговорила Кили. — Верните мне мою дочь. Сейчас же.

Лукас склонил голову набок и с грустью взглянул на Эбби, которая, словно оцепенев, цеплялась за его плащ.

— Она прелестна, Кили. Я рад, что ему хватило порядочности хотя бы прыгнуть за ней в воду.

«Отдать за нее жизнь», — подумала Кили. Ее чувства к Марку в этот момент были такими сумбурными, что она сама не знала, ненавидеть ей его или благодарить. Точно она знала только одно.