Барбара Вуд - Звезда Вавилона

— Ты знаешь, чем занималась твоя мать, приехав сюда? Она изучала работы Ипатии из Александрии, женщины-математика из пятого столетия. Твоя мать посвятила свою жизнь уравнениям и теоремам Ипатии, ища в них свидетельства о Боге. После религии и философии наука является следующим эволюционным шагом в процессе воссоздания сущности Бога. С каждым веком мы получаем все больше знаний. Первобытные люди, обитавшие в пещерах, считали луну божеством. Тридцать пять лет назад на Луну ступила нога человека. Галилея бросили в тюрьму за приверженность гелиоцентрической теории мира. Сейчас мы знаем, что существуют другие планеты, вращающиеся вокруг своих солнц. Сто лет назад физики заявили, что наука исчерпала себя и больше нечего изучать или исследовать. Но потом были открыты квантовые частицы, и родилась совершенно новая наука. Что ждет нас после субатомной реальности? Что же это может быть, как не Бог? И настанет день ангелов и квантовых частиц, кварков и звучания труб. Религия объединится с наукой. Венчание, в котором Творец сольется с Великой Материей, и человечество будет присутствовать при этом!

— Я тебя понял, — подтвердил Гленн. — Отключи бомбы.

Раздался легкий стук в дверь, и вошла Милдред Стиллвотер с чайным подносом. Положив его на старинный кофейный столик из красного дерева, она расставила четыре чашки из костяного фарфора, украшенные розами. Чашки звякнули в блюдцах.

— Выглядит бесподобно, дорогая, — сказал ей Фило. — «Эрл Грей». Единственный чай на этой планете, который могут пить цивилизованные люди. Знаешь, что придало бы ему еще лучший вкус? Несколько листиков свежей мяты. Из нашей теплицы.

— Да, Фило, — согласилась она. Но сначала повернулась к гостям. На Милдред был желтый кардиган поверх твидовой юбки и белой блузки. — Похоже, ты удивлена, — сказала Милдред, взяв холодные ладони Кэндис в свои руки. Глаза ученого улыбались за стеклами очков, что придавало ей совиный вид. Из-за волос, собранных в тугой пучок, ее голова выглядела маленькой и круглой. — Ты не знала, что я вхожу в общество? Мой отец был его членом. Наша родословная восходит к седьмому веку.

Гленну она сказала:

— Прими мои соболезнования по поводу смерти твоего отца. Произошедшее стало страшным ударом для всех нас. И спасибо тебе за то, что ты так щедро передал нам таблички Есфири. Прекрасная поэма, Песнь Мариамь.

— Милдред, — сказал Фило. — Принеси, пожалуйста, мяты.

— Сию минуту, Фило, — ответила она, засуетившись. Ее желтый кардиган был застегнут не на те пуговицы. Кэндис подумала, что она влюблена в Фило.

Знала ли Милдред, что он был убийцей?

— Я любил твою мать, Гленн, — сказал Фило, когда за Милдред закрылась дверь. — Никогда еще мужчина так не любил женщину, ни в прошлом, ни в настоящем. Когда она погибла, я думал, что умру от горя. Меня утешало лишь знание того, что я воссоединюсь с ней в Свечении. В книге пророка Даниила сказано: «И многие из спящих в прахе земли пробудятся… для жизни вечной… и будут сиять, как светила на тверди… и как звезды, вовеки, навсегда». Но я был слишком нетерпелив. Я не мог ждать. Я помнил, что был избран привести Бога в наш мир. Теперь я просто ускорю этот процесс.

— Вы собираетесь скомандовать Богу, чтобы Он появился? — не веря своим ушам, спросила Кэндис.

— Мой предшественник, Иисус, думал, что Он приведет с Собой Бога. Но исполнить эту великую миссию предназначено мне. Иисус всего лишь расчищал для меня дорогу.

— Но зачем нужны бомбы?

— Они — инструмент, с помощью которого я отправлю Богу послание.

Кэндис недоуменно посмотрела на него.

— Вы хотите сжечь замок, чтобы сотворить Бога?

— Поджечь замок, — поправил ее Фило. — Но не сам замок, а все священные слова и тексты, хранящиеся в нем. Мы не для того собирали книги, чтобы потом просто сидеть и ждать появления Бога. Мы должны отправить Ему послание. В виде огня. Слова вознесутся к небу, и пробудят зарождающегося Всевышнею ото сна, и призовут к Его истинному величию. — Фило повернулся к камину, его глаза сверкали. — Александр Великий начал завоевание мира с того, что сжег дотла Фивы. Он прошелся огненной косой по трем континентам, уничтожая все на своем пути, и в конце предал огню дворец Ксеркса в Персеполе, обратив его в пепел. — Он перевел пламенеющий взгляд на Кэндис. — Неужели я не смогу превзойти его в этом?

— Мое начальство знает, где я, — сказал Гленн, стараясь сохранять спокойствие и не упускать из вида запястье Фило. Может быть, Гленну удастся его побороть, но сумеет ли он потом отключить бомбы?

— Это не имеет значения. Они ничего не смогут сделать. Я контролирую ситуацию.

— А остальные? Люди в лаборатории?

— Они не знают про бомбы, доктор Армстронг.

— Ты блефуешь, — произнес Гленн. — Ты не уничтожишь две тысячи лет человеческих прозрений и Божественных откровений. Даже ты не способен на это.

Фило подошел к окну и сказал:

— Позволь тебе кое-что продемонстрировать. Взгляни вниз. Видишь там теплицу?

Свет, струившийся из окон под ними, освещал дорожку, выложенную плиткой, от замка к строению из дерева и стекла, в котором цвели нежные растения.

— Смотри, — повторил Фило. — Сейчас. — Внизу показалось ярко-желтое пятно: Милдред Стиллвотер в своем кардигане спешила к теплице. — Идет за мятой для нашего чая, — сообщил Фило.

Они видели, как она вошла и за ней закрылась дверь. Фило сказал:

— А теперь не проморгайте то, что произойдет, — и нажал кнопку на часах: их ослепила вспышка взрыва.

— Боже мой! — закричала Кэндис, в ужасе наблюдая за языками пламени, вырывавшимися к небу. — Вы убили ее!

— Я сделал это ради ее же блага. Бедняжка стала бы мучиться, но я избавил ее от страданий.

Гленн схватил Кэндис за руку.

— Беги отсюда, скорее!

Но она вцепилась в него, слезы текли по ее напуганному лицу.

— Это была первая, — похвастался Фило, восхищаясь своей работой и тем, что все прошло как по маслу: значит, и с другими бомбами проблем не возникнет. — Я разместил еще шесть снарядов в ключевых местах: в научном архиве, Зале предков, Убежище Иисуса и так далее. Вы видели седьмой в подвале замка. Я буду взрывать их по очереди. В тех местах, где установлены бомбы, я наполнил стены зажигательными химикатами. Морвен потонет в ослепительном блеске бушующего пламени.

Гленн смотрел на горящую теплицу, огонь, охватывавший кустарник, искры, летевшие к небу Ад, из которого нельзя спастись. Но что-то было не так…

И вдруг он понял: никто не выбежал выяснить, что произошло.

Догадавшись, о чем он думает, Фило предупредил:

— Я запер все двери в замке. Никому не удастся выйти.

Кэндис была на грани истерики.

— Вы хотите всех убить?

— Не волнуйтесь, они примут мученическую смерть, как и их предки семнадцать веков назад.