Софи Кинселла - Помнишь меня?

С немым вопросом в глазах я поворачиваюсь к маме.

— Он заложил наш дом и все имущество, — поясняет она.

— И что?

— Мы должны были продать дом. Эми надо было забрать из школы. — Ее бьет дрожь. — Но тут любезно вмешался мой брат. И моя сестра. И… ты. Ты сказала, что выкупишь закладную. Как только будешь в силах.

— Я? — пытаюсь сообразить. — Выкуплю закладную? — вдруг осеняет меня. — Банк «Юни…» что-то там… Офшорный счет…

— У него почти все было офшорное, — кивает мама. — Папа всегда скрывался от налогов. Не понимаю, почему он не мог работать честно…

— Мама, но ты ведь ничего этого мне не говорила! Неужели ты не понимаешь, насколько все это прояснило бы? А я никак не могу понять, куда идут эти деньги.

— Все это так тяжело. — Глаза у мамы бегают, она старается не смотреть на нас.

— Но… — Я замолчала, потому что вспомнила еще нечто более мрачное. — Мам, у меня еще вопрос. Отец сидел в тюрьме?

— Недолго, дорогая. Давай не будем это обсуждать.

Я в волнении вскакиваю с дивана и пытаюсь буквально вытрясти из нее слова.

— Мама, послушай! Нельзя жить под стеклянным колпаком, притворяясь, что ничего не происходит. Эми слышала, что отец сидел в тюрьме. Ей взбрело в голову, что это круто, что это ее будущее. Вот почему она себя так ведет. — Куски моей жизни как мозаика складывались в невеселую картину. — Вот почему я вдруг сделалась честолюбивой!

— Когда явились судебные приставы, она совершенно обессилела. — Йон бросил на маму взгляд, полный сочувствия. — Решение пришлось принимать тебе.

— Перестаньте смотреть на меня как на старую тряпичную куклу. Я ничего не могла сделать! Ничего!!! — вдруг завизжала мама. — Твой отец и этот…

Ей не хватило дыхания. Ее голубые глаза встретились с моими. Впервые в жизни я четко понимала, что мама не притворяется и не лжет мне…

— Мама, прошу тебя. Что ты хотела сказать?

— Я просто хотела сказать, Лекси, что, прежде чем ругать меня, винить меня в вашей с Эми несложившейся жизни, ты лучше спроси этого… твоего бойфренда. Он был на похоронах. Дэйв? Дэвид? Ему есть за что ответить.

— Шляпа-Дэйв? — Я как контуженная смотрю на нее. — Но Шляпы не было на похоронах. Он сказал, что предложил свою помощь, я ему отказала. Он сказал… — Я тотчас заткнулась, увидев, что Йон качает головой, скептически глядя на меня.

— Что еще он сказал?

— Сказал, что в то утро мы окончательно порвали. Но все было спокойно, без истерик. Он подарил мне розу…

Чем я думала, когда верила этому прохиндею? Я рванулась к телефону и набрала номер офиса Шляпы-Дэйва.

— Авторемонтная мастерская, — деловито ответил он.

— Шляпа! Это Лекси, — с металлом в голосе процедила я. — Напомни-ка мне еще раз о нашем разрыве. И на сей раз говори правду. Гони детали, Шляпа!

— Малыш, я все тебе рассказал, — уверенно начинает он.

— Слушай, Шляпа, — ярость закипает во мне, — я сейчас в кабинете невропатолога. Врачи говорят, что кто-то дал мне неверную информацию. Это закрыло пути восстановления моей памяти. И если это не исправить, моему душевному здоровью будет нанесен непоправимый ущерб.

— Иди ты! — Он потрясен. — Врешь!

И впрямь, он глупее любой маминой псины.

— У тебя одна попытка. Гони детали. Или ты хочешь поговорить с врачом?

— Нет, нет! Ладно. — Он заметно нервничает.

— Ты приходил на похороны?

— Да, я зашел, — сказал он. — На поминках помогал разносить бутерброды. Хотел быть полезным. Оказать тебе поддержку. Потом я… — Он закашлялся.

— Что потом?

— Ну, трахнул одну официантку… Это все от стресса! — поспешно добавил он, оправдываясь. — От стресса чего только не сделаешь. Я думал, дверь закрыта…

Значит, я застукала Шляпу-Дэйва с официанткой. Надо же, я даже не очень удивлена этому.

— И как я отреагировала? Только не говори, что ты подарил мне розу и я тебя сразу простила.

— Ну… — Шляпа-Дэйв перевел дух. — Честно говоря, ты долго бушевала. Ты кричала, что все дерьмо, что надо изменить жизнь, что меня ненавидишь и вообще все ненавидишь… Ты была вне себя.

— А потом?

— Потом я тебя не видел. Только по телевизору, но ты была уже совсем другая.

Я смотрю, как по небу выписывают круги две птички.

— Эх, Шляпа, не мог сказать мне правду с самого начала. Какой же ты…

— Прости меня. — Он, похоже, искренне раскаивается. — И прости ту девушку. То, как она тебя обозвала, было совсем уж свинство. Прости.

Меня настораживает это неожиданное продолжение.

— А как она меня обозвала?

— Ох, ну, что-то… я не помню, — забормотал он. — Э… извини, мне надо идти. Привет врачам. — В трубке гудки.

Я неверной походкой возвращаюсь в гостиную. Йон по-прежнему сидит на диване, читает журнал про собак.

— Как обозвала меня та официантка?

Йон вздохнул:

— Лекси, какая разница? Что за вопрос, в самом деле.

— Немедленно скажи, как обозвала меня та официантка. — Я непреклонна.

— Ладно. — Йон поднял руки, сдаваясь. — Дракула.

Дракула? Я вспыхнула от унижения. Я отлично знаю, что у меня давно уже не кривые зубы, но не могу сдержать захлестывающего чувства обиды.

— Лекси… — Йон сочувственно касается моей руки.

— Нет, я в порядке, — отпрянула я.

С горящим лицом я подхожу к окну, обрастая шкурой униженной, растоптанной Лекси. 2004 год. Я в дрянных ботинках. Мне не дали бонус. Идут поминки отца. Приезжают судебные приставы. Ведут себя по-хамски. Я вижу Шляпу-Дэйва с потасканной официанткой… и она, бросив на меня лишь один-единственный осоловевший взгляд, произносит: «Чё за Дракула…»

На обратном пути я подавленно молчу.

— Во всяком случае, теперь все имеет объяснение, — произношу я наконец. — Я тебе рассказывала? Ты знал?

Он оторвал руку от руля и коснулся меня.

— Однажды, в самом начале нашего знакомства, когда мы были еще просто друзьями, все это выплыло. Вся эта история про то, что ты взяла на себя долги семьи, договорилась с дантистом-косметологом, села на жесткую диету. В общем, решила целиком себя изменить. Потом ты подалась на телевидение. Можно сказать, втянулась, вошла во вкус. А дальше почти мгновенно взлетела по карьерной лестнице и сблизилась с Эриком. Тебе показалось, что ты выполнила миссию. Он был солиден, богат. Полная противоположность… — Молчание.

— Моему отцу, — закончила я.

— Я не психолог, конечно. Но думаю, что да.

— Знаешь, когда я окунулась во все это после аварии, я решила, что это чудесный сон. Что я Золушка. Что мне даже лучше, чем Золушке… — Я замолчала, увидев грустную улыбку Йона.

— Ты жила в постоянном напряжении. Ты взлетела слишком высоко и слишком быстро. Ты не знала, как с этим быть; ты делала ошибки. Ты потеряла друзей — это было тяжелее всего.

— Не понимаю, почему все-таки для них я стала адской стервой, — беспомощно развожу я руками.