Барбара Вуд - Благословенный Камень

— Это же ясно как Божий день, — говорил он, разворачивая карту так, чтобы все могли видеть, — Орегонский Путь пролегает через эти опасные горы, после чего нам предстоит длительная и рискованная переправа по реке на плотах, во время которой погиб уже не один человек. Поэтому я предлагаю ехать другим маршрутом. Смотрите, он проходит по чудесной равнине, затем нам нужно будет дойти до горного перевала. В Калифорнии мы повернем на север и пойдем по прекрасной дороге, овеваемой океанскими бризом и утопающей во фруктовых деревьях.

— Но ведь она длиннее, — сказал Чарли Бенбоу.

— В милях — да, но другой маршрут получится длиннее по времени, к тому же на нем нас поджидают препятствия и опасности. Помните Южный перевал через Скалистые Горы? Каким он был легким и приятным? А сьерра — это не то, что Скалистые Горы. Через нее перебраться — как по парку пройтись!

И ему поверили.

Но все же они решили подумать. Это был последний переход, там, за конечной точкой их маршрута, простирались неосвоенные дикие земли. Обдумывая предложение Тайса, люди чинили повозки и хомуты и запасались провизией. Они были настроены оптимистично. Уже за следующим горным хребтом, за калифорнийскими сьеррами, их ждет рай. Они уже ощущали на своих лицах дуновение тихоокеанского бриза.

Но некоторые все же сомневались. Мэтью Лайвли не сразу согласился на новый план Тайса, решив прежде посоветоваться с Благословенным Камнем (хотя в глубине души он подозревал, что этот путь не принесет им ничего хорошего). Он позволил Эммелин присутствовать. Они сидели на откинутой задней дверце повозки при теплом свете фонаря, пока все остальные в лагере занимались своими делами под звездами. Мэтью снова достал грифельную доску со словами «да» и «нет». Он просил вполголоса: «Идти ли нам коротким маршрутом?» — и раскрутил камень, а Эммелин сидела и с серьезным лицом следила за тем, как вращается кристалл, пока он не остановился, указав на слово «да».

Мэтью нахмурился. Он терпеть не мог сомневаться в мудрости кристалла, но что-то внутри него упорно твердило, что нужно идти старой северной дорогой. Эммелин согласилась с ним. Ей, считавшей себя авантюристкой, вечно жаждущей новизны, все же казалось глупым отказываться от старого проверенного маршрута ради сомнительных преимуществ новой дороги, как бы заманчиво это ни звучало.

— Попробуйте еще раз, — сказала она.

И снова камень показал «да».

Мэтью потер подбородок.

— Благословенный Камень говорит, что мы должны идти за Амосом Тайсом.

— А как вы сами думаете, что мы должны делать?

Мэтью понятия не имел. Он не принял ни одного самостоятельного решения в своей жизни. Даже в детстве, когда за него решала мать, она сначала советовалась с кристаллом.

— А если интуиция подсказывает вам прямо противоположное? — добивалась Эммелин.

— Стыдно признаться, но интуиция, как и воля, у меня слабая. В детстве братья всегда верховодили мной. Когда подрос, то во всем подражал своим сверстникам. Боюсь, я — ведомый, мисс Фитциммонс, и всегда иду туда, куда ведут меня за собой такие лидеры, как Амос Тайс или хотя бы Камень. — При желтом свете фонаря он заметил, какие янтарные у нее глаза. — А как бы поступили вы, мисс Фитциммонс? — спросил он, чувствуя, как ком подступает к горлу от страха услышать ответ. Только сейчас, в этот решающий момент, он осознал, насколько глубоки его чувства к мисс Фитциммонс.

— Мне очень удобно путешествовать с вами, доктор Лайвли, — ответила она тихо, — и, мне кажется, мы неплохо сработались. Если сейчас я с вами расстанусь, то вряд ли смогу найти столь же приятного мне спутника, который пригласил бы меня ехать с ним. Поэтому я поеду туда, куда поедете вы, доктор Лайвли.

У Мэтью бешено колотилось сердце. Он сглотнул и облизал губы.

— Мисс Фитциммонс, — быстро сказал он, — я должен вам кое-что сказать…

— Эй, вы, там! — послышался голос из темноты. И они увидели Силаса Уинслоу, который подходил к ним своей вальяжной походкой в сдвинутом на лоб котелке. — Я не поеду с Тайсом, мисс Фитциммонс, — сказал он, намеренно не замечая Мэтью, своего соперника в борьбе за расположение Эммелин. — Я еду на север с новой группой, которая формируется сейчас под началом Стивена Коллинзуорта. Если вам не с кем ехать, я почту за счастье сопровождать вас до Орегона. — Он театрально прижал ладонь к груди. — И я гарантирую вам, моя дорогая мисс Фитциммонс, что, пока вы будете находиться под моей защитой, вы встретите самое джентльменское отношение.

Эммелин лишь моргала в ответ, когда же она открыла рот, чтобы ответить, до них внезапно донеслись крики.

— Доктор Лайвли! — кричал кто-то. — Доктор Лайвли! Джо Стриклэнд здорово поранился!

Погонщик лежал у себя в повозке в полубессознательном состоянии и стонал от боли. Мэтью объяснили, что ногу ему отдавил взбрыкнувший вол, который никак не давал себя запрячь. Даже самому неопытному человеку с первого взгляда стало бы ясно, что у Джо серьезные неприятности. Сквозь кожу проступала кость, и, хотя кровотечение прекратилось, пальцы ног уже приобрели жуткий багровый оттенок. С помощью Эммелин Мэтью промыл рану, приложил мазь и обмотал ее чистыми бинтами. Когда он попытался вправить выпирающую кость, Джо вскрикнул и погрузился в беспамятство. Лицо его нехорошо посерело, он покрылся потом. Джо ехал один, так что Эммелин вызвалась ухаживать за ним.

Та ночь была решающей. Они разделились на несколько групп: кто-то из тех, кто прежде был под началом Тайса, решил ехать с Коллинзуортом по северной дороге, новенькие из недавно прибывших обозов выбрали короткий маршрут под предводительством Тайса. Силас Уинслоу, который был без ума от мисс Фитциммонс, решил в конце концов ехать вместе с Тайсом.

Они попрощались с теми, кто путешествовал вместе с ними от Миссури, до встречи в Орегоне. Хотя к группе Тайса присоединились новенькие, со своими повозками, скотом женами и детьми, все же она значительно уменьшилась: теперь в нее входило всего тридцать пять повозок, шестьдесят девять мужчин, тридцать две женщины, семьдесят один ребенок и триста голов крупного рогатого скота и лошадей.

Они были полны оптимизма, проезжая мимо рек, в которых плескалась форель, лугов, сплошь покрытых дикими цветами, и густых осиновых и ивовых рощ. Теперь они чувствовали себя сильнее, потому что в их группу влилась «новая кровь», — вновь прибывшие попутчики, более сильные и здоровые. Но Мэтью Лайвли одолевали дурные предчувствия; что-то было не так — он никак не мог понять что. Было ли тому причиной предсказание его матери? Однако свои сомнения он держал при себе. Остальные, по всей видимости, считали, что Тайс здорово все придумал, и не падали духом.