Александер Виктория - Ее высочество, моя жена

– Ну, кое-что я между делом перехватил. Женщины могут быть снисходительны, если выкажешь должное раскаяние. Я, правда, с принцессами дел никогда не имел. – Издатель помрачнел. – Она же не прикажет тебя расстрелять, правда?

– Вполне вероятно, – рассмеялся Мэтт.

– До сих пор не могу поверить, что ты на это решился, – покачал головой Эфраим. – Ты уверен, что не совершаешь ошибку?

– Я не уверен абсолютно ни в чем, кроме своих чувств к ней. У меня было шесть долгих недель, чтобы все обдумать, и может, пускаясь за нею вслед, я совершаю огромнейшую ошибку. Разве только, не такую большую, как то, что не поехал за Татьяной в тот первый раз, когда она меня покинула. Но Эфраим… – он взял в руки тетрадь и остановил на ней взгляд. – Она была готова ради меня пожертвовать той жизнью, которую знала. Могу ли я предложить ей нечто меньшее?

Эфраим задумчиво посмотрел на друга.

– Ты не прав, Мэтт. Язык у тебя вполне подвешен. Да будь я женщиной, я бы уже упал прямиком в твои объятия.

Мэтью расхохотался и бросил тетрадь обратно на стол.

– Слава Богу, что ты не женщина. Я предпочитаю более привлекательных дам, у которых куда меньше растительности на лице.

– У тебя всегда был пристрастный вкус. И что, – Эфраим подхватил дневник, – мне теперь с этим делать?

– Сохрани на будущее. Может, когда-нибудь я позволю его опубликовать.

Лицо Эфраима засияло, и Мэтт ухмыльнулся:

– В тот день, когда ты сменишь вывеску на “Кадуаллендер и Сыновья”.

– Жду не дождусь этого момента, – насмешливо произнес издатель, потом выдвинул ящик и бросил тетрадь в стол. – Да, чуть не забыл, – он вытащил письмо и вручил Мэтту.

– Что это? – бегло просмотрел послание тот.

– Это от консорциума, который финансирует соревнование конструкторов, в котором, как предполагалось, ты примешь участие. Они решили вложиться в паровые машины. Похоже, они считают, что будущее скорее за паром, чем за полетами.

Эфраим забрал письмо и положил обратно в ящик.

– Не могу их в этом упрекнуть.

Они поболтали еще немного, затем Эфраим поднялся и пожал Мэтту руку.

– Когда ты уезжаешь?

– Утром. Сейчас собираюсь в мастерскую и в свой коттедж. Я там давно не был и хочу избавиться от оставшихся вещей, потому что разрываю договор аренды. По большей части там лежит никому не нужный хлам, но кое-что я хотел бы взять с собой.

– Для того самого флота авалонских воздушных шаров? – усмехнулся друг.

– Разумеется.

Эфраим рассмеялся, но тут же вновь посерьезнел.

– Удачи тебе, старина.

– Она мне непременно понадобится, – грустно улыбнулся Мэтт. – Татьяна – моя судьба. Молю Бога о том, чтобы мне удалось убедить ее в этом.

Вещей оказалось не так много, как ожидалось.

Мэтт огляделся по сторонам в конюшне. Он всегда экономно выбирал инструменты и материалы из-за стесненности в средствах. Большую часть скарба вместе с воздушным шаром перевезли в Эффингтон-холл, а затем дальше в Уэстон-Мэнор. Не так уж много Мэтт нажил в последние годы. Теперешнее немногое личное имущество легко вмещалось в сумку, которую он бросил возле входа.

Должна ли его печалить мысль, что за всю жизнь он так и не создал ничего стоящего? Но все-таки, с тех пор, как он десять лет назад ушел из дома, в промежутке между аэростатами и службой на флоте, он приобрел знания, зрелость и уверенность в себе. И по ходу дела искренне наслаждался жизнью. Что бы ни несло с собой будущее, он ждал его с нетерпением.

Мэтью подошел к столу, за которым провел немало часов, продумывая различные приборы, прикидывая в голове необычные идеи. Неожиданно его поразила мысль: ему, пожалуй, понравилось бы работать руками. Если вдруг в Авалонии его знания никак не пригодятся, он мог бы заниматься физическим трудом. В конце концов, у мужа принцессы обязанности, скорее всего, минимальные.

Сможет ли он найти действительно достойное место при ее дворе? В ее жизни? Мэтью лениво провел пальцами по краю стола. Он не знает, но должен попытаться. Более того, обязан добиться успеха.

– Скучал по мне? – раздался позади голос Татьяны.

Сердце ухнуло, и Мэтт с трудом смог сохранить в голосе беспечность:

– Я почти не заметил, что ты ушла.

– Ты никудышный лжец и ужасно противный человек, Мэтью Уэстон, – она говорила обыденно, как бы между прочим, будто обсуждала состояние дорог за окном.

– Мои лучшие качества.

Он вздохнул, чтобы успокоиться, и обернулся.

Принцесса побродила по конюшне, с любопытством оглядываясь, как будто между ними ничего не произошло. Будто они расстались только вчера при самых наиприятнейших обстоятельствах. Будто они едва знакомы.

– Почему ты здесь?

– Я же сказала, – Татьяна не спеша обошла его кругом, выказывая необычайный интерес к стойлам и устройству конюшни, так что Мэтью пришлось снова повернуться к ней. – Ты исключительно никудышный лжец.

– Думаю, этот факт мы уже установили, – осторожно произнес Мэтт. – Нет необходимости его повторять.

– Не мешало бы и повторить.

Татьяна помолчала, разглядывая его. Встала по другую сторону стола, отметил Мэтью. Использует как барьер, но для чьей защиты? Он понятия не имел, о чем она думает. Чего хочет. Вполне вероятно, она пришла, чтобы сокрушить его надежды, уничтожить его так же тщательно, как он когда-то ранил ее. Мэтт не винил ее. Ему было прекрасно знакомо это конкретное желание, как и понятна ирония ситуации.

Татьяна заговорила неторопливо и взвешенно.

– У меня было немало времени поразмышлять с тех пор, как мы в последний раз общались.

– Насчет нашего разговора, я…

– Погоди, – прервала она, и он почувствовал в ее голосе легкую дрожь. – Сейчас моя очередь высказываться. Ты свое уже сказал шесть недель назад.

– Точнее, шесть недель и четыре дня.

Татьяна с подозрением глянула на Мэтью, будто сомневаясь, что он вообще считал дни.

– Первые две недели после твоего… после отъезда я в основном спала. Путешествие и все такое.

– Ну, разумеется, – он затаил дыхание. – А потом?

– Потом, когда я добралась до дома, было решено не придавать огласке исчезновение драгоценностей и их обретение. Любое утверждение Валентины никогда не будет иметь под собой оснований. У Небес появится новая оправа, и дело с концом.

– И дело с концом? – Его охватила злость от проявленной к Татьяне несправедливости. – Это чертовски нечестно. Ты нашла проклятые штуковины. Рисковала своей жизнью, да и моей тоже, в конце концов. Тебя должны отблагодарить за их возвращение. Чествовать как героя. Устроить парад и пронести тебя по улицам на своих плечах.

– Я бы не знала, что надеть, – пробормотала принцесса, ее глаза расширились от изумления.

– Но ты же такая и есть. Герой. Точнее, героиня.