Нора Робертс - Танцы с огнем

— Кто не рискует, тот не выигрывает.

Полдюжины Зули решительно выпроводили раздолбаев, прекрасно обойдясь без помощи Галла.

Роуан снова повернулась к стойке, демонстративно одернула футболку.

— Так как насчет текилы, Большой Нейт?

— Сейчас налью. За счет заведения.

Галл вернулся к столику, и вскоре подошла Ро с полным подносом.

— Ты готов?

— Выставляй, милашка. Принести лед для суставов?

Ро пошевелила пальцами.

— Ничего страшного. Я люблю прокатить колобков по полу.

— Злобных пьяных колобков, как я слышал.

Роуан со смехом плюхнулась на придвинутый Гиббонзом стул.

— Посмотрим, какой ты, когда выпьешь.

Они опрокинули по первой стопке. Текила обожгла язык, горло и горячим ручейком скользнула в желудок. Галл, не отрываясь, смотрел Ро в глаза и понимал, почему его с самого начала тянуло к ней. В ее ясных голубых глазах было так много жизни! Сейчас в них сверкали вызов и насмешка и еще что-то, очень интимное и обжигающее не хуже текилы.

Приноравливаясь к заданному темпу, Галл поднял следующий стаканчик с толстым дном, но все его мысли были о Роуан. Взять хотя бы ее рот, широкий, но в самую меру. Ее губы, словно чуть припухшие, особенно нижняя, так легко и естественно изгибающиеся в самодовольной улыбке. Неудивительно, что ему не терпится их распробовать.

— Как ты, крутой парень?

— Нормально. А ты, Шведка?

В ответ она чокнулась с ним третьим стаканчиком, и они одновременно опрокинули в себя содержимое. Ро поднесла к его губам ломтик лайма.

— Знаешь, что я люблю в текиле?

— И что же ты любишь в текиле?

— Все. — Озорно рассмеявшись, она выпила четвертую порцию с тем же удовольствием, что и первые три, и одновременно с Галлом хлопнула стопкой о столик.

— А что еще ты любишь? — спросил Галл.

— Хмм. — Ро залпом выпила пятую порцию. — Я люблю прыгать в пожар и таких же психов, как я. — Она отсалютовала друзьям полным шестым стаканчиком, удостоилась аплодисментов и грубых шуточек и откинулась на спинку стула. — Я люблю сражаться с пожаром, люблю папочку, оглушительный рок-н-ролл в жаркую летнюю ночь и крохотных щенков. А ты?

Галл тоже откинулся на спинку стула с последней стопкой в руке.

— Согласен со всем перечисленным, кроме твоего папочки. Я с ним не знаком.

— И в огонь ты еще не прыгал.

— Верно, но готов полюбить и это. Я питаю слабость к оглушительному року и крохотным щенкам, однако предпочитаю больших лохматых псов, а в жаркую летнюю ночь — не менее жаркий секс.

— Интересно. — Они опрокинули по последней стопке и снова удостоились аплодисментов. — А мне казалось, что ты любитель кошек.

— Ничего не имею против кошек, но большому лохматому псу всегда нужен свой человек.

Ро вскинула голову, и ее сережки снова закачались.

— Любишь, чтобы в тебе нуждались?

— Пожалуй.

Вместо «ага» она ткнула в него пальцем.

— Я же говорила, что ты по уши в романтизме.

— Убежденно. Не хочешь попробовать жаркий секс, не дожидаясь жаркой летней ночи?

Ро снова вскинула голову и расхохоталась.

— Щедрое предложение… но нет. — Она хлопнула ладонью по столешнице. — Однако могу принести еще по шесть стопок.

Да поможет ему бог.

— Валяй. — Он похлопал себя по нагрудному карману. — Пожалуй, я имею право выкурить сигару перед следующим раундом.

— Десятиминутный перерыв, — объявила Роуан. — Эй, Большой Нейт, как насчет чипсов к текиле? И сальсу поострее. Не для нытиков.

Любительница сальсы и текилы, сногсшибательная красотка, парашютистка и пожарный, умница с потрясающим апперкотом — да, это женщина его мечты, думал Галл, выходя на свежий воздух. Осталось только заманить ее в постель.

Галл закурил в темноте, выдохнул дым в небо, усыпанное звездами… Паршивая музыка в грязной ковбойской забегаловке, дешевая текила, дружеское общение с единомышленниками и неотразимая женщина, завладевшая его мыслями и чувствами. Чего еще желать?

Он вспомнил дом и работу, поглощавшую большую часть его времени между пожарными сезонами. Он ничего не имел против своей зимней работы. Он даже получал от нее удовольствие. Однако если он что и понял за последние годы, так это то, что он не может обойтись без летнего напряжения борьбы с пожарами и, да, неизбежного риска. Он гордился своими достижениями, чувствовал, что и в Мизуле не подкачает. Может быть, именно поэтому холодный весенний вечер в непролазной глуши казался ему воплощением мечты.

Прогуливаясь и наслаждаясь сигарой, Галл представлял себе, как схлестнется с Роуан во втором туре текилового марафона. Только на следующий марафон — если ему суждено состояться — он непременно достанет бутылку «Патрон Сильвер», и тогда, по меньшей мере, ему не придется тревожиться за свой желудок.

Обогнув здание, Галл сначала услышал хрюканье, затем безобразное хлюпанье кулака, вонзающегося в беззащитную плоть, и ускорил шаг, ориентируясь по звукам, вглядываясь в темные закоулки парковки.

Двое из тех, с кем расправилась Роуан в баре, держали Доби, а третий — здоровенный — дубасил его.

— Черт, — пробормотал Галл, отбросив сигару, и метнулся вперед. От ярости ему заложило уши, но он расслышал предупреждающий крик одного из нападавших. Верзила повернул к Галлу пылающее злобой лицо. Галл сжал кулак и размахнулся. Не размышляя. Просто положившись на инстинкт.

Парочка выпустила Доби — тот рухнул на землю — и бросилась на непрошеного защитника. Галл попытался подавить гнев и стал наносить удары более расчетливо: припечатал кулак к физиономии одного из нападавших, локоть — в незащищенное горло другого, двинул ногой по мягкому животу третьего. Хруст костей, присвист судорожного дыхания, запах чужой крови и вкус собственной…

Краем глаза он увидел, как Доби, покачиваясь, поднялся на ноги, подковылял к стоящему на коленях и содрогающемуся в рвотных позывах парню и изо всех оставшихся сил врезал ему сапогом в ребра.

Один из ублюдков попытался сбежать. Галл поймал его и швырнул так, что тот проехался мордой по гравию. Он не помнил, как сшиб на землю и оседлал здоровяка, но оттащить его смогли только трое крепких пожарных-парашютистов.

— Хватит с него. Он в отключке, — прорвался сквозь заложенные от бешенства уши голос Маленького Медведя. — Галл, остынь.

— Ладно, ладно. — Галл вскинул руку, мол, понял. Его отпустили, и он оглянулся на Доби.

Друг сидел на земле в окружении пожарных и нескольких женщин из местных. Его лицо и рубашка были залиты кровью, правый глаз заплыл и не открывался.

— Я поквитался за тебя, приятель, — крикнул Галл и только сейчас увидел темное пятно на правой штанине Доби. — Господи! Они пырнули тебя ножом?