Даринда Джонс - Третья могила прямо по курсу

Ничему его жизнь не учит. Но перед тем, как мне выпал шанс продемонстрировать, чему я научилась на двухнедельных прикладных курсах боевых искусств, моя голова взорвалась огнем тысячи солнц. Мучительная агония пронзила меня до мозга костей. На глаза набежали слезы, и я прикусила губу, чтобы пережить накатывающую волнами боль. Йост дал мне упасть на пол, но горло не отпустил, а только сдавил сильнее. Ведь синяки под стать его пальцам совсем никому подозрительными не покажутся.

Именно этот момент показался дяде Бобу удачным, чтобы ворваться в подсобку. Удивившись, Йост отшатнулся от меня. Я перекатилась набок и обеими руками взялась за голову, пытаясь превратиться в головку сыра, чтобы перевести дух.

– Дядя Боб, – прохрипела я очень раздраженным тоном с примесью интонаций в духе «Ну все, сейчас помру от головной боли», – ты слишком рано.

Краем глаза я видела Йоста. За выражение его лица я была готова отдать полцарства и коня в придачу. С открытым ртом он снова и снова вертел головой, глядя то на Диби, то на меня, пока офицер заводил ему руки за спину и надевал наручники, попутно зачитывая его права.

– Я, конечно, мог бы подождать, пока он окончательно тебя убьет, – отозвался Диби, помогая мне подняться, – но вместе со всем остальным у нас на него уже целая куча, милая.

Он осторожно меня обнял, и, чтобы не грохнуться, я схватилась за полку.

Дядя Боб смахнул с моего лица волосы.

– Ты как?

Потрогав затылок, я уже приготовилась вовсю себя жалеть за пролитую кровь.

– Ни капельки, – обалдев, проговорила я и перевернула ладонь, чтобы убедиться. – Вообще ни капли. Почему я не умираю от потери крови? Болит же зверски. – Последнее я сказала сквозь стиснутые зубы, наградив Йоста гневным взглядом.

В приступе ярости – или эпилепсии, трудно сказать – Йост вырвал у офицера еще не закованную в наручники руку и рванулся ко мне. Понятия не имею, на что он рассчитывал. За полсекунды до того, как его вдавили в бетонный пол, он успел схватить меня за блузку. Бывалые офицеры быстро с ним справились, но от резкого движения я тоже подалась вниз, слыша, как рвется блузка. Я взмолилась, чтобы видео со скрытой камеры никогда не вышло за пределы хранилища улик. Уже во второй раз Диби помог мне встать, а я попыталась хоть как-то прикрыть своих девочек. Учитывая, что на мне оставалась только половина блузки, задача была нелегкая.

Изо всех сил я взяла себя в руки и посмотрела на Йоста сверху вниз.

– Это я тоже внесу в счет.

Он вырывался и брызгал слюной под весом офицеров, пока они надевали на него наручники, перед тем как поднять на ноги и повести на выход из больницы. Если бы не раскалывался от боли череп, меня бы повеселило количество упавших челюстей, пока головы одна за другой ошеломленно поворачивались вслед за Йостом.

Дядя Боб шел сзади вместе со мной.

– Ну, – сказал он, глядя на Йоста и сопровождавших его полицейских, – сама сообщишь агенту Карсон хорошие новости, или мне позвонить?

– Позвони, – сказала я, внезапно испытав прилив уныния. Йост просто издевался, или я действительно вела себя глупо? – Только, когда будешь ей звонить, убедись, что Лютера Дина нет поблизости.

– С чего вдруг?

– Ну, во-первых, он здоровенный.

– А во-вторых?

– Его зовут Лютер. Тебе это о чем-то говорит?

– Понял.

Если жизнь преподносит тебе лимоны, бери. В конце концов, лимоны-то халявные.

Надпись на футболке

Когда мы закончили со всем, что касалось Йоста, было уже поздно, я ужасно устала, а голова немилосердно пульсировала от боли. Учитывая обстоятельства, Лютер воспринял вести о том, что едва не потерял обеих сестер, весьма неплохо. То ли это его собственная заслуга, то ли сестрам удалось накачать его успокоительным. Тащась вверх по лестнице к своей квартирке, я ему завидовала. Рейес, не Рейес, а мне просто кровь из носа надо было хоть немножко поспать. И точка. Любой бы понял, почему я чуть не потеряла сознание, когда открыла дверь и увидела, что телевизор включен, на диване спит Эмбер, а на спинке дивана сидит здоровый мужик, целясь из пистолета ей в голову и глядя на меня с, казалось бы, бесконечным терпением.

Я пыталась осознать увиденное, когда мужик поднял мясистую лапу и прижал палец к губам, призывая меня молчать. Затем кивком указал на Эмбер. Дуло касалось ее виска, и мне оставалось только молиться, чтобы холод металла ее не разбудил. Осторожно положив сумку и ключи на стойку, я подняла руки, показывая, что готова слушаться. Он улыбнулся и еще одним кивком подозвал меня ближе.

С тех пор, как я видела его в последний раз, он постарел. Но телосложение, жирные седые волосы и короткие толстые пальцы не изменились ни капельки с того дня, как я бросила кирпич в окно его кухни, пытаясь помешать ему забить до смерти молодого парнишку. Образ этого человека навсегда врезался в мою память.

– Слышал, ты меня ищешь, – сказал он шепотом, и я посмотрела на спящую Эмбер. – Она крепко спит, – заверил он меня. – Я тут уже несколько часов, а она даже не шелохнулась.

На следующем выдохе я едва слышно спросила:

– Ты с ней что-то сделал?

– Нет. – Уокер наградил меня мрачным пронзительным взглядом. – Маленькие девочки не в моем вкусе.

Еще бы. Я очень хорошо знала, что именно в его вкусе. Доказательство лежало у меня в ящике с нижним бельем в соседней комнате. Едва подумав, что он делал с Рейесом, я могла как на духу признаться, что никогда в жизни ни к кому другому не испытывала такой ненависти.

– Дай мне отвести ее домой, – прошептала я, – потом я в твоем распоряжении.

– Я похож на идиота? – спросил он.

– Вряд ли, – поспешила я его успокоить. – Потому я и попросила. Для всех ты мертв. И наверняка не горишь желанием, чтобы кто-нибудь тебя здесь увидел. Если найдут твои отпечатки, то игра, которую ты успешно ведешь десять с лишним лет, быстренько закончится. И веселью конец, верно?

Он смерил меня с ног до головы изучающим взглядом.

– Мне не нужно беспокоиться об отпечатках, когда я сжигаю место дотла.

– Значит, ты далеко не идиот.

– Не заговаривай мне зубы, – прошипел Уокер, и только глухой не услышал бы в этом угрозы. А потом наклонился, обжигая мне лицо горячим дыханием. – Вот как мы поступим: ты ее разбудишь и проводишь до двери. Если она или ее мать вернется, они обе мертвы. Я убью первую, кто появится в дверях, потом пойду за второй. Поняла?

Я тяжело сглотнула:

– Да.

Пистолет сдвинулся ровно настолько, чтобы я могла поднять Эмбер. Будь на прицеле только моя задница, я бы попыталась спастись, как только увидела Уокера. Но там была Эмбер. Я бы ни за что не стала рисковать ее жизнью.

– Эмбер, солнышко, – позвала я, тихонько тряся ее за плечо. – Тебе пора в постель, зайка.