Мэри Маккомас - Вечность в смерти (сборник)

– Нет.

– У меня есть одна идея.

– Расскажешь мне ее в зале.

Он открыл дверь, включил свет, втолкнул Бонни в зал и впервые с того момента, как они вышли из туалета, выпустил ее руку. Быстрым движением он запер дверь и повернул в закрытое положение жалюзи, висевшие между стеклами в дверном окне. Затем он пересек зал, чтобы повернуть жалюзи на окнах, выходивших на улицу.

Бонни решила воспользоваться моментом. Два шага до двери, полсекунды на то, чтобы отпереть дверь, мгновение, чтобы ее открыть, – и вот оно, спасение.

– Бонни, кто, по-твоему, окажется быстрее? Ты, выбегая в дверь, или я, стреляя тебе в голову? – небрежно спросил Кэл.

Медленно подойдя к ней, он ласково отодвинул ее подальше от искушения.

Все кончено. Она заперта с грабителем и его пистолетом. Бонни неожиданно почувствовала, что ее колени стали ватными, и села.

Малый конференц-зал был небольшим, поэтому им редко пользовались. Здесь было достаточно места для трехметрового стола и задвинутых под него стульев, но если на стул кто-нибудь садился, обойти его уже было нельзя. В центре стола стоял беспроводной телефон, все остальные блага цивилизации – ванная, раковина, мини-бар, сифон для газировки – отсутствовали.

– Ты в порядке? Ты что-то бледна.

Бонни кивнула:

– Я в порядке. Я не привыкла иметь дело с пистолетами и ворами, я пропустила важную встречу и лгу людям, которых ненавижу.

– Ты пропустила важную встречу? – спросил Кэл, и Бонни снова кивнула, проведя рукой по своим рыжеватым волосам до подбородка – в полумраке они приобрели поразительный оттенок. – Чем ты занимаешься? Думаешь, тебя уже ищут?

– Наверняка. – Бонни гордилась тем, что ее отсутствие встревожит людей. Она понимала, что глупо думать об этом в такой момент, но кому приятно быть одной из множества людей-невидимок, чье исчезновение никого не взволнует. Людей без друзей, без семьи и никому не интересных. Одиноких. Она очень боялась стать одной из них. – Я персональный банкир. – Она посмотрела на часы. – И я уже на двадцать две минуты опоздала на встречу с парой, которая сделала почти все свои деньги на запчастях для автомобилей и вине. Интересное сочетание, тебе не кажется?

– Значит, ты не работаешь в этом банке?

– Нет, работаю. Я просто больше не работаю с основной массой населения. Когда-то работала, а теперь люди, имеющие определенное количество денег, могут нанять меня – через банк, естественно, – чтобы помочь управлять их финансами со всем набором услуг, от консультирования по инвестициям до оптимизации налогообложения наследуемого имущества и до филантропических стратегий в контроле денежных операций. А ты? Чем ты занимаешься… когда не грабишь банки, я имею в виду?

– Строительством. – Он закончил разглядывать улицу сквозь жалюзи и неловко протиснулся между стеной и стульями к двери, чтобы оглядеть коридор. – Люди с определенным количеством денег, говоришь. А что за определенное количество?

– Обычно минимум двести пятьдесят тысяч долларов в год… хотя у меня есть клиенты, которые начинали с половиной этой суммы. – Бонни принялась барабанить пальцами – четырьмя, от указательного до мизинца – по столу. – Среди них – моя сестра с мужем, однако я твердо считаю, что никогда нельзя вести бизнес с родственниками… и смешивать семейные отношения с деловыми, однако делаю и то, и другое, и, к счастью, у меня получается. – Она оперлась локтями о стол и прикрыла рот кулачком. – Извини меня.

– За что? – Его внимание было сосредоточено на коридоре.

– Я начинаю болтать без умолку, когда нервничаю.

Он покосился на нее и снова устремил свой взгляд в коридор. Помолчав некоторое время, он сказал:

– Моя мать трещала непрерывно. Постоянно. Даже когда не нервничала.

– И это сводило тебя с ума, да?

– Иногда. А вообще это напоминало звон бубенчика на ошейнике у кошки – мы слышали, что она идет, и успевали слинять.

– Мы?

– У меня есть брат и сестра.

– А они знают, что ты затеял?

– Черт, да я сам не знаю, что затеял. – Он оставил свой пост у двери и протиснулся обратно к окну. – Есть какие-нибудь предложения?

– Насчет того, как грабить мой банк? Вряд ли. Но если ты решишь передумать, поторопись, пока не приехала полиция. Мы вместе выйдем в коридор, расстанемся у лифтов, и каждый пойдет своей дорогой. Никто ничего не узнает о том, что произошло в последние полчаса.

Он покачал головой.

– Кто-то обязательно узнает, что я был здесь этим утром. Кто-то обязательно обратит на меня внимание.

Бонни развела руками.

– А я? Ведь все мое внимание было сосредоточено только на тебе.

– Можешь оформить мне кредит в пол-лимона? – раздраженно спросил он. – На потребительские расходы или для развития бизнеса, с фиксированной ставкой или без – я не привередлив. Я верну деньги в любой форме, как ты скажешь, – только законной. Мне просто нужны деньги.

– Для…

– Покупки земли. Чтобы построить двести домов на участке в полтора акра между Равнинами и Маркхэмом.

– Всего полмиллиона? – Бонни знала этот район – он находился недалеко от дома Пим. Грабителю понадобится значительно больше, чем полмиллиона.

– Ну, у нас уже есть пятьсот тысяч, а владелец земли говорит, что придержит для нас этот участок, если мы принесем ему еще столько же.

– Ясно. Кредит под какое обеспечение?

– Наш бизнес, наш участок, мой дом – все, что пожелаешь.

– Но не дом твоего брата?

Он снова покачал головой и раздвинул ламели жалюзи дулом пистолета.

– У него дети.

Даже если бы Бонни рисовала в своем воображении картинки с собственным похищением или взятием в заложники, она никогда бы не выбрала в качестве злодея такого достойного человека, как Кэл, это точно.

– Думаю, я смогу оформить тебе кредит. Мистер… гм… – Она улыбнулась, глядя на его профиль. – Кэл, ты так и не назвал мне свою фамилию.

– Я также не назвал тебе причину, по которой твои… коллеги отказали мне. И не только мне, но и брату, потому что он мой партнер. – Бонни внимательно ждала продолжения – в конце концов, разговоры о деньгах – это ее жизнь. – Я сидел.

– При сложившихся обстоятельствах меня это не должно удивлять, но почему-то удивляет. Ты совсем не похож на преступника.

– Я и не преступник. Во всяком случае, перестал им быть. Я отсидел срок одиннадцать лет назад. Знаю, я заслужил это. Я был молод. Я был последним негодяем. Но я за это заплатил! С тех пор я горбатился вместе с братом, развивая наш бизнес. И вот сейчас, когда мы окрепли настолько, чтобы рискнуть и немного расправить крылья, нам отказывают из-за того, что я сидел.

Такова была банковская политика в отношении тех, кто совершил уголовное преступление. Бонни это знала, но в настоящий момент не могла утверждать, что эта политика правильная и справедливая. Кэл уже заплатил свой долг обществу, он изменил свою жизнь и трудом зарабатывает себе на хлеб, однако его все равно продолжают наказывать.