Владимир Гурвич - И корабль тонет…

Ему захотелось ворваться в кафе и нарушить эту идиллию. Не этим людям говорить о нем. Но он сдержал себя. Такой поступок вызовет у Филиппа негативное к нему отношение. А у них и так взаимопонимание практически на нуле. Придется терпеть. Но Шароновым за то, что они настраивают сына против отца это так не пройдет. Даже если напрямую они ничего не говорят негативного о нем, само содержание их речей направлено против него, против того, чем занимался всю жизнь. Если бы не сценарий, выставил парочку немедленно с яхты.

Шаповалов решил, что больше не станет следить за ними. К тому же не может он тут стоять целый час. А они пока не собираются покидать кафе. К тому же самое важное он уже увидел. И это его совсем не порадовало. А ведь жизнь у сына будет не такой облачной, как он предполагал еще совсем недавно. А он об этом пока ничего не знает. А когда узнает, как будет реагировать? Уже в скором времени он вынужден будет ему рассказать обо всем.

Шаповалов был в ярости. Он только что прочел начало сценария Шаронова, сверил с началом сценария Ромова. Два варианта совпали почти до запятой. Кто-то из них двоих занимается плагиатом. И он почти не сомневается, кто именно.

Суздальцев слушал разъяренного Шаповалова и тоже наливался гневом. Этот Ромов настоящий дебил, на что он рассчитывал, когда подсовывал текст Шаронова. Но и он, Суздальцев, последний дурак раз поверил Ромову, что это он сотворил. Знал же, что тот на такое не способен, всю жизнь писал посредственные сценарии, а тут неожиданно выдал такое. Как так можно было проколоться. А теперь гадай, чем кончится вся эта отвратительная история?

— Я вас спрашиваю, Дмитрий Борисович, как такое могло получиться? Я вас бесплатно катаю на одной из лучших в мире яхт, кормлю до отвала, паю. Для чего? Чтобы вы меня элементарно обманывали? Я никогда и никого не прощаю, если со мной играют в нечестные игры. Вам понятно?

— Не могу понять, как это произошло, — синими от волнения губами проговорил продюсер. — Я этого негодяя своими руками удавлю, — сжал он кулаки. Им действительно владело такое желание.

Шаповалов недоверчиво посмотрел на него.

— Хотите сказать, что вы тут ни причем?

— Своей матерью клянусь, я ничего об это мне знал.

— А ваша мать жива?

— Жива и вполне бодрая.

— И сколько ей?

— Семьдесят два, — сообщил Суздальцев слегка удивленный этим неожиданным интересом.

— Живет отдельно от вас?

— У нее своя квартира. Я помогаю ей, каждый месяц даю денег.

Шаповалов молчал.

— Пусть они оба придут, — вдруг сказал он. — Сходите за ними.

Первым пришел Ромов. Суздальцев, приглашая его к Шаповалову, не стал ему ничего говорить. Пусть уж хозяин выскажет ему все, что тот о нем думает. А он, Суздальцев, посмотрит, как будут развиваться события. Пока же они развиваются далеко не по самому лучшему сценарию.

Шаповалов посмотрел на вошедшего молодого сценариста, ничего не сказал, только показал рукой на стул. Тот сел и с опаской посмотрел на миллиардера. Никто не произнес ни слова в течение нескольких минут, пока не появился Шаронов.

Шаповалов мгновенно ожил. Он положил перед собой две тоненькие папочки со сценариями.

— Вот, какая любопытнейшая ситуация, господа. Видите две папки. В них сценарии. Одни написал наш молодой, подающий большие надежды сценарист. А другой — известный и маститый автор, правда, давно расставшийся со своим ремеслом. И надо же случиться такому чуду, что оба варианта совпали тютельку в тютельку. А ведь вы их, насколько я знаю, писали по отдельности. Как такое могло произойти с точки зрения космоса, Андрей Васильевич? У вас есть версия?

Шаронов резко встал.

— Могу я посмотреть на сценарии?

— Сделайте одолжение.

Пару минут Шаронов внимательно читал, затем положил оба текста на стол.

— Что скажите? — поинтересовался Шаповалов.

Шаронов пожал плечами.

— Есть хорошее начало сценария. Надо работать дальше.

— Но ведь этот молодой человек каким-то образом украл его у вас.

— Меня не беспокоит проблема авторства. Я давно перешагнул этот рубеж. Я хочу написать как можно скорей сценарий и получить деньги. А кто будет номинальным автором текста, меня не волнует. В силу этого у меня претензий к коллеге нет.

— А у меня есть, — произнес Шаповалов. Он резко повернулся к Ромову. — Мне глубоко наплевать, что вы своровали сценарий. Все, в конечном счете, воруют друг у друга. И если ваш напарник не имеет к вам претензий, это его личное дело. Считайте, что с ним вам повезло. А вот со мной не очень. Я не столь гуманный человек, не прощаю, когда меня обманывают. Так что о наших прежних договоренностей можете благополучно забыть. Я решу, как с вами поступить. А сейчас катитесь к черту, у меня нет желания смотреть на вашу физиономию.

Ромов встал. Он был очень бледным. Ни на кого не глядя, вышел из каюты.

Шаповалов перевел взгляд на Шаронова.

— Вы, в самом деле, простили его?

— Я же уже сказал. Это не тот вопрос, который меня хоть как-то волнует.

— А если бы он весь ваш сценарий выдал за свой, получил бы признание, славу, деньги. Неужели и тогда вам было бы наплевать. Никогда не поверю. И он не поверит, — ткнул пальцем Шаповалов в сторону Суздальцева.

— Когда-то для меня это все имело большое значение. В молодости я был очень амбициозен. Хотел всего того, что вы перечислили: славы, денег, творческого успеха. Но потом во мне произошел перелом. Для меня все это потеряло всякое значение. Я проникся осознанием ничтожности всего этого. Так что не вижу темы для дальнейшего разговора. Если это все, то я с вашего разрешения вас покину.

Шаповалов кивнул головой.

— Разумеется.

Шаповалов и Суздальцев остались одни. Несколько мгновений они молчали.

— Хотите выгнать Ромова? — спросил Суздальцев.

— А кто будет писать сценарий. Не начинать же все сначала, он уже слышал большую часть моих воспоминаний. Выгонять его не буду, но гонорар ему заплачу самый минимальный. Такой, какой он получает на студии. Скажите ему об этом. Нам надо спешить. А то вместо дела занимаемся черт знает чем.

Суздальцев ворвался в каюту Ромова и, не говоря ни слова, заехал ему кулаком в ухо. Удар был столь сильным, что отбросил сценариста на несколько метров. Хотя ему было больно, он не сделал даже слабой попытки ответить тем же. Вместо этого вдруг сел на пол и уставился глазами перед собой.

— Идиот! Понимаешь, что ты все испортил! — заорал продюсер. — Такой куш сорвался. Такого дурня, как ты, к таким делам и на сто километров нельзя подпускать.

— Он меня выгнал?

Суздальцев несколько мгновений молчал. Будь его воля, вот он бы выгнал к чертовой матери этого придурка непременно.

— Нет, он разрешил тебе продолжать проект. Вот только твой гонорар сокращается аж в пять раза. Можешь посчитать, что получишь. А ведь мог заработать хорошие бабки, жить и не тужить. И меня подставил. Запомни, вернемся домой, на меня не рассчитывай. Я тебя ни в одни свой проект не возьму. Выкручивайся, как хочешь, раз дурак.