Ольга Арнольд - Агнесса среди волков

Я мигом забыла и про все свои неприятности, и про совсем свежую обиду. Когда я нужна брату — это святое. Тем более что Алла уходит от него всерьез уже третий раз, и предыдущие два мне кое-как удалось их примирить.

Я вдруг обнаружила, что страшно проголодалась: в холодильнике нашлась пачка пельменей, я приготовила себе обед на скорую руку — вряд ли мне удастся перекусить у Юры, сварила и выпила крепкий кофе и отправилась.

Через полтора часа я позвонила в дверь их большой трехкомнатной квартиры; Юра молча впустил меня внутрь. Сначала меня поразила тишина — у Юры и Аллы никогда не бывает тихо, но потом я поняла, в чем дело: Алла, как и в предыдущих случаях, отправила сорванцов к своим родителям. Она не только идеальная женщина, но и идеальная мать: ей никогда не придет в голову выяснять отношения с мужем при детях.

Алла сидела на диване в большой комнате, перед ней стоял раскрытый чемодан, куда она складывала вещи — не бросала, а именно аккуратно складывала. На глазах у нее были слезы, хотя она не плакала и нос у нее не покраснел.

Я не могу сказать про Аллу ничего плохого, но она мне не нравится. Может быть, она настолько хороша во всем, что я по сравнению с ней кажусь сама себе недостойной. Впрочем, все рядом с ней кажутся недостойными.

Меня она явно не одобряет, хотя никогда не высказывала этого вслух. Я кажусь ей легкомысленной и циничной, что в какой-то степени верно: она абсолютно не приемлет мой стиль существования и считает, что я распоряжаюсь своей жизнью самым бездарным образом. К тому же ей не нравится то влияние, которое я оказываю на ее мужа: она догадывается, что я не просто закрывала глаза на роман Юры с моей приятельницей Диной, но и поощряла его. Впрочем, это все в прошлом: психологиня Дина, очень яркая и своевольная особа, четыре года как в Америке и уже второй раз там вышла замуж.

И все-таки мне кажется, что все это второстепенное, просто она ревнует Юру ко мне. Я принимаю своего брата таким, как он есть; со мной он не должен стараться быть хорошим.

Алла — природная блондинка (правда, в последнее время волосы ее приобрели пепельный оттенок, что тоже ей идет), у нее стройная фигура и подтянутый живот, несмотря на все беременности и роды, и многие, в том числе мой брат, считают ее красавицей. У нее мелкие правильные черты лица, высокий лоб, который таки хочется назвать «ясным», прямой точеный носик. Зато нижняя часть лица, на мой взгляд, подкачала, ротик у нее маленький, губы узкие, и улыбка у нее получается какой-то бессердечной. Но сегодня ей было не до улыбок.

Говорят, браки заключаются на небесах; мне же кажется, что боженька там, на небесах, развлекается, бросая жребий и соединяя в пары абсолютно не подходящих друг другу людей. По крайней мере так обстоит дело с Юрой и Аллой. Мой брат — умница, обаятельный авантюрист и легкий человек; Аллу же сама судьба готовила на роль идеальной женщины, и ей мог подойти только такой же идеальный мужчина или отвратительный негодяй, как это бывает в мелодрамах; мой брат же — не то и не другое.

Алла с детства выделялась среди сестер красотой, умом и послушанием. За что бы она ни бралась — все ей удавалось. Ее считали вундеркиндом; еще девочкой она получила взрослый разряд по шахматам, а сейчас она запросто обыгрывает в преферанс компьютер. Естественно, она поступила в самый престижный вуз, которым считался в те времена Физтех, и училась там гораздо лучше многих парней. Кстати, мой братец так и не удосужился сдать кандидатский минимум, Алла же написала диссертацию между первым и вторым ребенком, и прямо с защиты ее увезли в роддом, где она произвела на свет Антона.

Но не надо думать, что она синий чулок; нет, она прекрасная хозяйка, в ее доме всегда вкусный обед, все расставлено по полочкам, все трое мальчишек выглядят с утра пай-мальчиками (вечером, конечно, о них этого не скажешь), а у Юры все пуговицы на месте и рубашки отглажены. Кроме того, она еще вяжет своим мужчинам свитера, а абажуры в их доме выполнены в технике макраме тоже ею самой. Не сомневаюсь, что и в бизнесе она бы тоже достигла больших высот, если бы не младший сын, Кирюша, из-за которого она пока прикована к дому. Впрочем, она без Юры не пропадет, никто в этом не сомневается, и Юра тоже.

Единственная слабость Аллы — ее привязанность к моему брату, которую я никак не могу объяснить психологически. Ей приходится с ним нелегко — она относится к нему всерьез (она ко всему относится всерьез), а с ним нельзя иметь дело, не обладая чувством юмора. Ей приходится его часто прощать — и это она тоже делает всерьез. Самое ужасное для Юры заключается в том, что, все время причиняя ей огорчения, он ее безумно любит и при этом понимает, что в любой момент может переступить ту грань, за которой она его уже не простит. Алла — не из тех женщин, что будет цепляться за мужчину, даже за самого любимого. И трое детей ее тоже не остановят, хотя у меня есть подозрение, что третьего она рожала не из-за страстного желания иметь еще одного ребенка, а из-за неприятия аборта как такового, скорее всего из религиозных соображений. Она вообще склонна к христианству в его идеалистической форме — не путать с православием; она воспринимает божественное как волю провидения, как стезю, по которой начертано идти человеку, и не любит всего, что идет от дьявола, даже если это булгаковский Воланд. Кстати, вот на этом я сейчас и сыграю!

Алла, казалось, смотрела сквозь меня, но тем не менее предложила:

— Садись.

Я села на стул лицом к ней, а Юра, повиливая хвостиком, отправился на кухню. Алла сразу взяла быка за рога:

— Я понимаю, что ты явилась с лучшими намерениями, но на этот раз ты ничем не можешь ему помочь. Твоя миссия здесь бесполезна.

— Алла, я пришла просто поговорить.

— Нам не о чем говорить. Он опять меня обманул, и теперь уже я его не прощу.

— Прощать или не прощать — это твое дело но ты же человек разумный и должна повиноваться не эмоциям, а расчету. Я понимаю, что ты оскорблена в лучших чувствах, ты можешь не иметь никаких отношений с моим братом как жена, но, боюсь, ты сейчас думаешь только о себе, а не о детях…

— И ты, и твой брат — вы всегда думаете только о себе!

Дверь слегка отворилась, и в просвете показалась голова Юры; я помахала ему рукой — мол, неси сейчас же кофе!

Мы действительно понимаем друг друга без слов. Через минуту дверь отворилась, и Юра, вся фигура которого выражала покорность, вкатил в гостиную сервировочный столик с маленькими кофейными чашками и кофе в турке. Я разлила кофе, нарезала на тонкие ломтики рулет; это дало мне необходимую передышку — Аллу надо было сбить с выбранного ею тона, а для этого ее следовало переключить на что-нибудь другое, хотя бы на кофе. Алла машинально взяла чашку и поднесла ее ко рту. Я воспользовалась моментом: