Ольга Арнольд - Агнесса среди волков

Я нашла нужный номер, он не отвечал; тогда, сообразив, что сегодня суббота, я позвонила дежурному и спросила, как мне связаться с капитаном Филоновым. Мне сообщили, что Филонов здесь больше не работает — ушел на повышение. Значит, не судьба. Мне надо разбираться во всем самой.

Эти цветы… Голландские хризантемы. Осень, всюду полно цветов — к привычным нам розам, гвоздикам и оранжерейным растениям из Нидерландов добавились астры, пионы и гладиолусы, которые продают бабки на каждом углу. Огромный выбор — почему же именно хризантемы? Как-то раз в офисе у Юрия я долго рассуждала на тему, почему я их люблю: во-первых, они стоят в вазе месяц, во-вторых, у них необыкновенно нежная форма венчика, в-третьих, этим летом, вернувшись из отпуска, я обнаружила, что какой-то крохотный паучок оплел лепестки стоявших на столе хризантем тончайшей серебристой паутинкой — изумительное зрелище… Вообще-то многие знают, что это мои любимые цветы.

Мои размышления прервал телефонный звонок. Это был Юрий, сдавленным голосом он произнес прямо в трубку:

— Звоню тебе, пока Алла в ванной. У нас все хорошо, мы сейчас уезжаем за город. Ты молодец, Пышка, целую. — И повесил трубку.

Это означало: ты сделала свое дело, теперь ты не нужна и не суйся, пожалуйста. Уже не в первый раз после примирения Алла переадресовывала свой справедливый гнев по отношению к Юрию мне, что вовсе несправедливо, но так уж мы устроены. По крайней мере ближайшие полгода я буду в доме брата нежеланной гостьей. Что ж, такова судьба сестер: в какой-то момент отступать на задний план.

Собственно говоря, если меня не убили вчера, то почему сегодня я должна сидеть дома? Сегодня суббота, у убийц тоже должен быть выходной, сделаю-ка я то, что давно собиралась сделать, — съезжу к моей лучшей подруге Кате.

У таких женщин, как я, по определению, не может быть много подруг. Женщины меня, как правило, не любят. Женщины, с которыми я обычно общаюсь, — это в основном жены моих и Юриных друзей. Катя — единственное исключение, и то, что она жена Жени, только подтверждает правило: они познакомились в нашей компании. Кстати, Женя не первый ее муж.

Катерина — моя ровесница, мы с ней познакомились еще в девятом классе и с тех пор привыкли полагаться друг на друга, как на саму себя. К тому же мы по контрасту очень хорошо смотримся вместе: она высокая, рыжая, белокожая (только весной ее слегка вздернутый носик осыпан еле различимыми веснушками), зеленоглазая, как и полагается рыжей. Она некрасива в классическом смысле слова, но выглядит очень пикантно. До ее второго замужества она была моей постоянной компаньонкой и спутницей; впрочем, у нее не столь авантюрный характер, как у меня, так что она всегда охлаждала мои не всегда благоразумные порывы. Вообще хладнокровие ей присуще от природы, и с поразительной стойкостью она принимала все неприятности и неудачи, выпадавшие на ее долю, в отличие от меня, я только к тридцати годам научилась кое-как обуздывать свои эмоции.

До Ясенева, где живут они с Женей, от моего Юго-Запада совсем близко — всего лишь полчаса езды на двух автобусах. Я ехала по столь знакомому мне маршруту и ломала себе голову, почему я не поделилась с ней своими неприятностями раньше? Катерина такая разумная, она непременно что-то придумает, хотя бы заставит меня посмотреть на события с другой стороны, глазами трезвого и здравомыслящего человека.

Катя была дома одна, вернее, со своим полуторагодовалым карапузом. Войтенко-младший — вылитый отец, такой же большой, солидный и уравновешенный, как и от Жени, от всего облика Кости так и веет доброжелательным спокойствием, Не знаю, когда в ребенке развивается личность, но Костя уже и в год проявлял свои редкие особенности характера: когда у мамы были важные дела, он, почувствовав это каким-то тайным чутьем, никогда к ней не приставал, а если мама была расстроена, то немедленно лез к ней ластиться. К тому же он почти никогда не плачет — на мой взгляд, просто идеальное качество для ребенка!

— Прекрасно, что ты наконец до меня доехала! — Катя встретила меня на пороге. — Женя уехал в офис — ты же знаешь, когда Юры нет, кто-то должен заниматься делами.

Каждый раз, когда Катерина упоминает в разговоре мужа, глаза ее улыбаются. Мне это немножко смешно — не может же она после четырех лет замужества быть в него влюбленной так же, как и в начале их романа! К тому же Женя изумительный парень, но совершенно не похож на героя-любовника. В последнее время Катя ненавязчиво пытается внушить мне, что пора бросать «всяких Петек», то есть завязывать с ненадежными вариантами (ее любимое выражение), выходить замуж и заводить детей. Впрочем, пока она была замужем за Олегом (они поженились еще на втором курсе), у нее были совсем другие взгляды на семейную жизнь.

Первым делом мы пошли на кухню пить кофе. Костя нас сопровождал, захватив с собой свои любимые игрушки — немного, штук десять, не больше.

— Слушай, мне столько надо тебе рассказать! — начала я.

— Мне тоже надо много о чем тебе рассказать, — проговорила она, нахмурясь.

Я говорила первая; Катя слушала меня, не перебивая, только иногда кое-что уточняя. Мой монолог продолжался почти час; когда я кончила, лицо ее было очень серьезно.

— Ты ведь не думаешь, что я сумасшедшая и все это мне привиделось?

— Нет, конечно. К тому же есть некоторые детали, которые не могли бы прийти в голову человеку с самой буйной фантазией. Нет, я тебе верю. Вопрос заключается в следующем: что же теперь делать? Уж больно неправдоподобно все выглядит.

— Да, эта история не для нашей милиции…

— Агнесса, как ты с этим справляешься? Жить все время с ощущением, что тебя могут убить… Брр!

— Если я скажу, что неприятно, это не то слово. Я до сих пор не знала, что такое страх, когда все тело покрывается липким холодным потом…

— Ты немного преувеличиваешь. Помнишь Генуэзскую крепость?

Я вспомнила. Я боюсь высоты, но почему-то все время получается, что кто-то затаскивает меня в горы против моей воли. Сколько раз я сидела на каком-нибудь Эльбрусе, боясь взглянуть вниз, зная, что мне все равно сейчас придется спускаться, что никто за меня этого не сделает! Как я тогда ругала себя, что я сейчас здесь, среди снегов, ноги мои в туристских ботинках превратились в ледышки, хотя я могла бы в это время греться на песочке и плавать в море, как все нормальные люди. В горах я часто ощущала страх, но это было преодолимое чувство, с которым вполне можно жить. Но раз в жизни я испугалась по-настоящему — в ситуации, которая на первый взгляд не предвещала ничего страшного. Это было в Крыму; мы с Катей в компании нескольких знакомых парней отправились пешком из Коктебеля в Новый Свет. Вышли мы рано и довольно скоро оказались возле знаменитой Генуэзской крепости. Выяснилось, что вход в развалины платный. Это нас возмутило: это было почти то же самое, что брать деньга за осмотр Провала, пример Остапа Бендера заразителен. К тому же денег у нас с собой было мало, отпуск подходил к концу, а наши кавалеры стали говорить, что достаточно посмотреть на стены, чтобы получить представление об этой местной достопримечательности, и вообще, пора идти дальше. Да и чего можно было ожидать от них — от курортников из Дома творчества, племянников и зятьев признанных советских писателей, известных нам не под своими скромными фамилиями, а под именами прославленных в советском истеблишменте родственников! Впрочем, надо сказать, что и эти громкие псевдонимы нам с Катей тоже ничего не говорили…