Михаил Учайкин - Роза на кресте

— Вот как? — Адриана старалась вести себя естественно, не показывать, что опека с чьей-либо стороны ей совершенно не нужна. Она сама во всем разберется.

Дальше они пошли по тропинке вместе, непринужденно болтая, словно старинные друзья.

Вульф проводил Адриану до калитки, но во двор проходить не стал — только проследил, как та скрылась в доме. Его чуткое ухо уловило, как тихо отворилась и закрылась входная дверь в соседнем доме — за племянницей господина Беннетта следил не он один.

Адриана немного постоял у запертой двери. Удостоверившись, что Вульф Гарс ушел, она взяла масляную лампу и оправилась проверить больного. Судя по его ровному дыханию, тот спал, повернувшись лицом к стене. Тогда Адриана сменила лампу на восковую свечу, которой запаслась накануне, когда покупала хлеб в пекарне. Затем тихо прокралась в комнату, в которой или за которой просто обязана находиться потайная дверь на улицу. Она и на окно повесила плотную занавеску, которая была обязана не пропускать даже малейшего отблеска света из окна и не давать даже легчайшему сквозняку колыхать тонкий фитилек свечи.

Адриана прошлась по периметру комнаты со свечой — везде фитилек горел ровно, без нервных подергиваний и потрескиваний. Она поставила свечку там, где, по ее мнению, должна была находиться дверь, а сама уселась на полу у противоположной стены, чтобы ее дыхание не помешало заметить, что появилось легкое дуновение ветерка. Кинжалы на всякий случай она положила рядом с собой, чтобы ненароком на запутаться в складках широкой юбки, вытаскивая их. Адриана предполагала, что сегодня они ей не понадобятся, — с человеком такого роста, который может пролезть в предполагаемую дверь, она справилась бы и без оружия.

И принялась ждать… Ей казалось, что таинственный визитер просто обязан пожаловать, ведь он не появлялся уже пару ночей. Пора…

Чтобы не уснуть, такое было в ее практике не впервой, она поначалу про себя читала стихи, которые помнила по памяти, а потом принялась сочинять сказки. Будь она писателем, а не ловцом всякой нечисти, давно бы ее сочинений на целую книгу хватило.

Свеча догорела почти полностью, Адриана собралась уже заменить ее на другую, но тут фитилек колыхнулся и погас. Она замерла, сжалась в пружину, как зверь, приготовившийся к прыжку, но с места не стронулась, опасаясь неосторожным скрипом половиц спугнуть свою добычу. И свечи она специально купила восковые, самые тонкие и дорогие, а не сальные, чтобы, прогорев, они не оставляли после себя постороннего запаха. Глаза почти ничего не могли рассмотреть в наступившей темноте — Адриана вся обратилась в слух.

Сначала раздалось едва слышное шуршание у стены, напротив которой сидела Адриана, и где совсем недавно горела свеча, а затем приоткрылся в деревянном полу люк. Как она об этом не подумала, ища дверь в стене? Впрочем, она и не нашел бы лаз без посторонней помощи, хоть тысячу раз прошарила бы по полу — деревянные половицы неплотно были подогнаны друг другу во всем доме, а вскрывать каждую не стала бы. Да и мысль эта ей в голову не приходила, что проход может быть не в стене, а в полу.

Адриана одним прыжком оказалась рядом с проникшим в дом существом и схватила его в охапку, стараясь заткнуть рукой рот, чтобы тот ненароком не огласил окрестности от испуга и неожиданности своим диким визгом. Она выволокла сопротивлявшегося человечишку на кухню, продолжая прижимать его к себе одной рукой, второй же быстро зажгла масляную лампу.

Горбун, точнее маленькая худенькая горбунья.

— Ты кто? — спросила Адриана, усаживая незваного визитера на стул и удерживая его на всякий случай обеими руками. Мало ли какие ходы есть еще в доме, ведь горбунья появлялась и исчезала почти бесследно.

— Это ты кто? — фыркнула недовольно та. Казалось, что она совершенно не боится Адрианы.

— Посланник бургомистра, — не стала лгать она. Да и зачем?

— То-то я смотрю, что ты на мою племянницу мало похожа.

— Племянницу? — удивился Адриана. — Но у отца Дезире был только дядька, — сказал она не очень уверенно.

— Так уж сложилось, — вздохнула горбунья, — что о моем существовании знали только матушка, ведунья, что ее и меня от смерти спасла, когда зверь чуть не загрыз ее, да батюшка, старый граф. От того, что я такой уродилась, он заболел и слег. Считал, что это виновато проклятие, рок, что над его родом висел. А снять его могло только рождение красавицы-дочки. Он и матушку выбрал в качестве любовницы, уж больна та была красива. Хотел жениться на ней — не дали, не знатного рода была. Хукс Беннетт — не родной мой брат, а лишь единоутробный. Он не был сыном старого графа, как многие считали, как и его брат.

— А про проклятие можно подробнее? — попросила Адриана. Про господина Беннетта и его семью она расспросит потом, да и зачем горбунья в дом лазила, тоже не так уже интересно.

— Проклятие обыкновенное, как любое другое подобное. В графских летописях прописано, — продолжила рассказывать та, — прокляла своего мужа за измены одна из графинь. Любвеобильные были мои предки — много их незаконнорожденных дочерей и сыновей тут по окрестным деревням проживало. Графиня сама же ни разу не понесла даже от своего супруга, в те же летописи занесено. То ли бесплодна была, то ли граф не прикасался к ее телу, история умалчивает. Говорят, однако, что безобразна была графиня, может, поэтому красавец-граф и не хотел появления на свет некрасивых наследников… Мол, проклинаю тебя и все такое прочее. «И даже красавица-супруга этому помочь не сможет, а только красавица-дочь», — сказала графиня перед тем, как уйти в лес и сгинуть навсегда. Только стали в роду графском рождаться уродцы и убогие один за другим.

— А как же наследники? — не утерпев, перебила рассказчицу Адриана. Насколько ей было известно, все мужчины в графском роду были внешне вполне себе приятными.

Та кивнула и продолжила: — И прежде чем зачать сына-наследника, каждый граф должен был дожидаться рождения красавицы-дочки, чтобы снять с себя проклятье.

Наверное, так случилось бы и в тот раз. Если бы не горб и болезненная худоба, то сестра Хукса Беннетта была бы писаной красавицей. Адриана с нескрываемым любопытством рассматривала горбунью.

— А у графа, вашего отца, сыновья были? — спросила она.

— Нет, не случилось. После моего рождения граф заболел, слег и умер, я уже говорила. Он очень ждал рождения дочки.

— А кто стал наследником? Новым графом? — не унималась Адриана.

— Его кузен, двоюродный брат, — пожала плечами горбунья.

— Чаю хотите? — неожиданно предложила «племянница». — И мы с вами так и не познакомились. Адриана Кермит.

— Калей Беннетт, — вздохнула горбунья в ответ.