Кей Хупер - Волшебное зеркало

— Господи, Мэгги, — пробормотал Гедеон, легко ведя рукой вокруг ее упругой груди. — Я так сильно нуждаюсь в тебе.

Она вздохнула, когда его горячий рот сомкнулся вокруг ее набухшего соска, испытав настолько острое ощущение, что оно оказалось для нее почти болезненным. Ее пальцы взъерошили его густые волосы, и легкий стон вырвался у нее из груди. Он зажигал ее, каждая клеточка ее нервов занималась огнем, в то время как его губы скользили по ее телу. Его желание вызывало дрожь его сильного тела и ее ответную дрожь, которая горячей волной прошла по ее телу.

Все внутри нее пульсировало, билось, она уже не могла сдерживать себя, не могла дышать, не могла остановить звуки, рвавшиеся из горла. Она чувствовала, как его руки скользнули книзу ее живота, горячего и тяжелого, и она нетерпеливо раскрылась перед ним, инстинктивное напряжение удерживало ее на краю чего-то незнакомого, потому что он был так близко от ее ужасающей внутренней пустоты.

Она почти беззвучно закричала, когда он прикоснулся к ней, возбужденное тело изогнулось дугой. Он только пробовал, продвигая пальцы, усиливая ее болезненное нетерпение до такой степени, что ей казалось — она сойдет с ума, пока не почувствовала, как пустота начинает поглощать ее.

Его имя сорвалось с ее уст звуком, выражающим любовь, надежду, отчаяние, звук, вырвавшийся на свободу из самых ее глубин, потому что она теперь принадлежала ему. Он почувствовал, как этот звук пронзает его, задевая струны в глубине души, отозвавшиеся ответным аккордом.

Он сам издал гортанный звук, раздвинул ее колени и скользнул между ними, призывая на помощь последние силы, чтобы хоть немного дольше сдержаться.

Но нетерпеливое движение Мэгги вывело его из-под контроля. Она приподняла бедра вверх, чтобы встретить его и обладать им в той же мере, в какой он обладал ею. Ее тело принимало его, требовало его, и только любовь пронизывала теперь каждую клеточку, она была так же уверена в нем, как и в самой себе.

И Гедеон чувствовал эту уверенность так же хорошо, ощущая, как огонь соединяет их обоих, разгораясь в тесном единении их тел, ведя к кульминации и вершине чего-то, чего, как он знал, они так желали оба.

Это был момент величайшей физической радости и глубоких эмоций. Он понимал это. Он принадлежал Мэгги не только в переносном, но в прямом смысле этого слова. Их связь теперь сильнее из любых возможных социальных связей — Друг, любовник, жена — она была его второй половиной на всю жизнь…

— Ву-у-у-у?

Мэгги зевнула и крепче прижалась к Гедеону, думая о том, что бы мог означать этот необычный звук.

— Ву-у-у-у.

Она почувствовала, как его руки сильнее обняли ее, и сквозь накатившиеся волны ощутила восторг. Как хорошо спать с мужчиной, этим особенным мужчиной. Каждый дюйм ее тела испытывал теплое покалывание. Кто-нибудь должен был сказать ей об этом раньше. Тогда она хотела бы в Сан-Франциско и охотилась бы на этого мужчину еще много лет назад.

— Ву-у-у-у?

— Скажи ему, пусть идет прочь, — проворчал Гедеон, прижимая ее к себе на еще один невозможный дюйм ближе.

Мэгги снова зевнула. Одна, полностью бессонная ночь, и затем еще одна, почти бессонная, взяли свое. Она подумала, что поднимется, если только кто-нибудь разложит под ней костер, остальное — просто пустая трата времени.

— Ву-у-у-у!

— Золотце мое, если ты меня любишь, то прогони этого кота, — голос Гедеона звучал так же заунывно, как и голос животного снаружи.

— Он тоже любит тебя, — пробормотала она. — А ты оставил его этой ночью.

— Это его собственная вина. Он сам посоветовал мне сделать это, —

заставив себя открыть глаза, Гедеон увидел, как она подняла голову с его плеча и смотрит на него с легким изумлением. Короткий и довольно неуверенный смешок вырвался у него. — Не придавай значения. Это звучит так же безумно, как и по эту сторону зеркала.

Мэгги снисходительно приняла это.

— Который час?

Он посмотрел на свое запястье.

— Я не знаю. Мои часы пропали, — затем, взглянув через ее плечо, добавил: — Они справа на столе с твоей стороны.

Кровать не была такой уж большой. Мэгги потянулась и пошарила на ощупь у себя за спиной, пока не нащупала столик и на нем часы. Она с минуту смотрела на циферблат, затем тяжело вздохнула.

— Уже больше восьми. Я надеюсь, что Фэрли покормил зверей.

— Ву-у-у-у! — жалостно прокомментировал Лео с другой стороны закрытой двери.

— Он хочет войти, — сказала Мэгги.

— Он не войдет, а мы не выйдем. Ты слышишь это, Лео? — Гедеон слегка повысил голос. — Иди прочь и занимайся собственными делами.

— А почему это мы не выйдем? — спросила с интересом Мэгги. — Не то, чтобы я могла сейчас двигаться, нет, но мы должны поесть.

— Я хочу, чтобы ты полностью принадлежала мне, хотя бы некоторое время. Это очень интересный мир, с твоей стороны зеркала, но… там очень много людей.

Внезапно Мэгги села.

— Я только что вспомнила. Сегодня не будет слишком много людей. Один раз в неделю все едут в город, чтобы походить по магазинам и, возможно, сходить в кино. Но один из нас обычно остается, чтобы присмотреть за лагерем. Если останемся ты и я…

— Это значит…

— Что мы сможем поискать тайник, — закончила она.

Гедеон закрыл глаза, затем повалил ее на себя.

— У меня есть другое предложение. Давай поедем в Ричмонд. Сан-Франциско. Австралию.

Мэгги сложила руки у него на груди и оперлась на них подбородком.

— В любое место, чтобы уехать отсюда?

— Да, в этом заключается моя идея!

Она очень серьезно сказала:

— Я должна закончить то, что начала, Гедеон. Я должна это моей семье. Это не займет слишком много времени. Если я знаю моего дядю Сайруса, он найдет информацию, в которой мы нуждаемся. И после этого все, что нам останется, это найти тайник и добиться признания.

Гедеон внимательно смотрел на нее.

— И это все? Дорогая, я допускаю, что мы найдем тайник, если только он существует на самом деле. Мы даже можем найти виновного, но как, черт возьми, ты собираешься добиться признания? Да и зачем? Содержимое тайника, вполне вероятно, само изобличит его.

— Но не в убийстве.

Гедеон не был удивлен, у него было глухое предчувствие, что именно она может ему сказать. Он уже знал, что с ней бесполезно спорить, когда видел в ее глазах такую решимость. Но, естественно, попытался.

— Мэгги, ты сама сказала, что этому нет доказательств. Даже полиция квалифицировала эту смерть, как случайную. Ни один убийца в здравом уме не признается в… — он остановился, моргнув. — А есть ли здесь кто-нибудь в здравом уме, кроме меня и тебя? Есть?

Оставив его вопрос без ответа, Мэгги сказала:

— Да, признание может стать проблемой. Нам нужны доказательства. Или свидетель. Я должна заставить убийцу думать, что мне точно известно, как все произошло в ту ночь, когда погиб Мерлин.