Елизавета Соболянская - Драгоценный подарок [другая редакция СИ]

— Покажите-ка мне эту рыбу! — потребовала Марина, жестом останавливая панику.

Ее тотчас увлекли в подвал, к леднику, где обнаружилось огромное количество речной рыбы. Перебрав мороженые тушки, девушка почесала в затылке и развила бурную деятельность:

— Вот этот короб разморозить и почистить. Головы, плавники и хвосты сложить в отдельную кастрюлю, туда же — хребты. Мне нужно будет исключительно филе. А вот эту мелочь только промыть и удалить жабры.

Никто, конечно, ничего не понял, и девушке пришлось давать мастер-класс по чистке рыбы (хорошо, что ученицы оказались понятливые, иначе всю эту рыбную гору Марине было бы не осилить), а потом объяснять, что такое «тройная» уха и почему в рыбные пирожки нужно класть столько лука.

К ужину она выползла в зал едва живая, радуясь, что трапезничают в замке поздно. Оборотни недовольно водили носами, учуяв рыбу, и негромко ворчали. В воздухе отчётливо запахло бунтом. Марина собрала всю смелость в кулак, и, ослепительно улыбаясь, предложила «попробовать всего лишь по паре ложечек, а если кушанье не понравится, то она готова оставить его себе в качестве наполнения для ванны». И замерла, настороженно наблюдая, как ложки погружаются в аппетитное варево. Отведав правильной ухи, да расстегаев с сырной корочкой, оборотни наперебой удивленно хвалили кухарок и «лиэль Марину». «Ну, что ж, на сегодня „бульонное купание“ отменяется, — с облегчением подумала Марина. — Теперь можно и самой что-нибудь съесть…»

Лорд Грей восхищенно наблюдал за Мариной. Ему приходилось в походах есть разную еду, даже лягушек и змей. Его воины тоже не слишком избалованы. Их капризы были, скорее, проверкой для будущей хозяйки замка. Но как изящно девушка разрешила ситуацию! Он, пожалуй, просто рявкнул бы на самых наглых, задавив бунт, а она очень по-женски вышла из конфликта, повеселила всех и убедила съесть этот странный густой бульон с рыбным запахом. Тут Адарис сам попробовал мутное варево, ощутил его вкус и… активно заработал ложкой!

После ужина Марину пришлось уносить в комнату — она задремала прямо за столом. На глазах всего замка лорд лично поднял ее на руки и вышел из зала под одобрительный гул сородичей. Девушка уютно свернулась калачиком в его объятиях. Ей снилось море, на котором она была всего один раз, в далёком детстве. Ласковые волны укачивали ее, морской бриз приносил удивительный аромат сосен, нагретых солнцем. Вдохнув этот запах, Марина невольно потянулась к его источнику и довольно засопела, уткнувшись в грудь мужчине, несущего её на руках.

Лорд Грей шел по коридору, прижимая к себе девушку, и боролся со своим телом. Теплая, мягкая, доверчивая. Она втянула его аромат, уткнулась носом в ямку над ключицей и тихо довольно сопела, посылая по его венам огненные разряды внезапно вспыхнувшей страсти. У него давно не было женщины, а короткие яростные разрядки во сне не приносили покоя и удовлетворения. Разве может женщина быть такой нежной и такой открытой? Что помешает ему сейчас взять ее по праву лорда? Да ничего! Но уважение к женщине, привитое отцом, не позволяло ему принудить Марину.

Девушка ничего не знала о терзаниях оборотня. Она сладко дремала, не чувствуя, как он бережно сгрузил ее на кровать, а потом аккуратно стянул хитрое платье, оставив ее лежать в одной сорочке. Полюбовавшись прекрасным видом, Грей, тяжело вздохнув, укрыл девушку одеялом. Но не выдержал — прилег рядом, инстинктивно пытаясь обнюхать ее руку. Рефлекс сыграл с ним злую шутку: Марина неожиданно запустила пальцы в его шевелюру, потрепала его по голове и внятно сказала:

— Фу, Гоша!

Грей дернулся, тихо зарычал, навис над лицом девушки и… убедился, что она спит. Разум напомнил, что Марина из другого мира, оборотней у них нет, а вот домашние кошечки и собачки, наверняка, имеются. Подождав некоторое время, лорд медленно склонился над спящей и осторожно, почти не дыша, поцеловал ее в уголок губ. Марина улыбнулась сквозь сон, и тогда Грей позволил себе еще одно нежное касание. Вблизи она пахла тонко, нежно и так маняще, что у лорда снова возникло дикое желание — напасть, схватить, сделать своей, а потом спрятать в логове и оберегать от всего мира.

За спиной скрипнула дверь. Адарис моментально слетел с кровати, готовясь с оружием встретить незваного гостя. Входящая служанка отшатнулась, напуганная бешеным свечением глаз графа, но увидев, кто перед ней, принялась торопливо извиняться:

— Простите, милорд, я хотела добавить дров камин, — забормотала она, отступая прочь.

В крови Грея нехотя опадало дикое возбуждение:

— Можешь делать свое дело, — буркнул он, стремительно выходя из комнаты.

Страсть требовала утоления или хотя бы замены — бега, битвы, яростной борьбы — чего угодно, лишь бы скорее прекратить эту пытку.

Выйдя на стену, Грей окинул взглядом свой замок и его окрестности, постоял под ледяными укусами ветра, усмиряя страсть. Через минуту, заглядевшись на кромку леса, он внезапно понял, как враги собираются атаковать замок в волчью ночь. Торопливо спустившись вниз, граф побежал в оружейную — ему нужно было приготовить несколько «сюрпризов» для тех, кто рискнет посягнуть на его клан!

Марина спала на удивление сладко, а проснувшись, поняла, что выспалась, хотя было еще очень рано. В замке стояла тишина. Не спавшие большую часть ночи оборотни еще не покинули свои постели. Девушка неторопливо встала, оделась и спустилась вниз, собираясь заварить себе бодрящего чаю.

На кухне было пусто, но в большой печи еще шелестел огонь, а на плите стоял горячий чайник. Радостно мурлыча себе под нос, Марина заварила чаю, бухнула в него ложку меда и повернулась к столику, спрятанному в нише. Кружка едва не выпала из рук, когда она увидела в темном углу лорда Грея.

— Доброе утро, милорд, что вы здесь… — растерявшись, начала она первое, что пришло в голову.

— Доброе утро, лиэль, — Грей не шевельнулся, но Марина ощутила волну тяжелой бессонной усталости, исходящей от него.

— Хотите чаю? — поддавшись порыву, спросила девушка, ставя кружку так, чтобы дивный аромат трав и меда достиг ноздрей оборотня.

— Хочу, — кивнул он.

Марина тут же налила вторую кружку, размером с кастрюльку для варки яиц у нее дома. Дом. Девушка уставилась в окно, чтобы не вспоминать, как она такими же ранними утрами прокрадывалась на кухню, где бабушка заваривала себе чай. Старушка садилась у окна, разворачивала газету — неистребимая привычка, которую она блюла много лет. Когда внучка появлялась у стола точно чертик из табакерки, бабушка откладывала газету, снимала очки и, ласково улыбнувшись, подвигала к ней кружку чаю, вручала ломоть свежего батона, намазанный тоненьким слоем сливочного масла. Крепкий чай, батон с маслом и утреннее солнце, нахально лезущее в глаза, — самые лучшие воспоминания из детства.