Игорь Гергенредер - Русские эротические сказы

В чём игра состоит — чтобы память с кончиков пальцев перешла на кончик стоячего. Он должен почувствовать: к нему прикасается карта с наколкой или без? Если с наколкой, то надо определить — ромб нанесён или шпала?

Игра продолжилась, и скоро Бородастый распознал шпалу.

— У-угр-ры, у-угр-ры! — разевает безгубую пасть: аж слюни летят. — Мой кутак в настроении! — сцапал карты с наколками, то одну, то другую зажимает меж большим и указательным пальцами.

В пальцах у него страшная сила, и, кроме того, они потные. От их давления проколы сглаживаются — самая чуткая залупа войдёт в заблуждение.

Бородастый сунул две карты в колоду, перетасовал — протягивает Пинскому:

— А ну, браток, выкажи себя!

Гляделки свирепые так и щупают человека. Потребует замены карт? Но тот сидит с убитым видом. Странно при этом видеть, как круто торчит палка.

Чайная Роза стала прикладывать карты. Пинской:

— Есть! Шпала… нет, извиняюсь, ромб.

Глядят: на карте — ни шпалы, ни ромба.

Игрок и дальше ошибается. Так и не распознал ни разу. Полнейший проигрыш.

Бородастый огрёб огромную ставку, усмехается:

— Что это, Костюша, ты нынче какой-то непохожий? Будто что-то в тебя пробралось и внутри грызёт?

Банда разразилась мрачным хиханцом. Пинской вяленько улыбается, весь бледный, чёлка к мокрому лбу прилипла. Бородастый всё это видит и взрыкивает от счастья.

— А ну, Костя, выпей своей старки — обострись! На отжиманцах отыграешься!

Переходят к игре под названием «отжиманцы». Акробатика — ни в каком цирке не осилят. Посреди комнаты постлали круглую белую скатёрку: диаметром менее метра. Усыпали её равномерно бумажными деньгами. Тут один из компании хлопнул в ладоши — и по этому хлопку, покрикивая: «Отжиманцы!», «Отжиманцы!» — Бородастый и Пинской разделись догола.

Ася Чайная Роза, статная шатеночка ослепительной прелести, как взвизгнет:

— Отжи-жи-жи-и!.. Отжима-а-анцы! — хлопц-хлопц-хлопц в ладошки. Сдёрнула чулки, скинула лифчик и танцует голенькая, вертит белыми мячиками тугими.

Бородастый стоит, хряк: ножищи толстые, зад поздоровее, чем у иной бабищи. Пушка задрала ствол в потолок. Уложил Асю навзничь — так, чтобы её окорочок был вплоть к краю скатёрки. Улёгся на белое тело, кутак задвинул в гнездо, а Чайная Роза — ножками, ручками — плотно обхвати напарника.

Компания орёт:

— В гору-ууу!!!

Бородастый упёрся в ковёр ладонями и пальцами ног — поднатужился дядя. И отжался вместе с красоткой. Её спинка и попочка ковра не касаются. Держится она на весу благодаря своим ручкам-ножкам — и дядиному тормозу. Бородастый морщит красную морду от усилия и переставляет ладони помаленьку вправо. Перемещается со своей ношей дюйм за дюймом… И вот её зад — над скатёркой, усыпанной деньгами.

Компания сгрудилась вокруг пары — не наглядятся на цирк.

— Давай, отец! — хрипят.

Бородастый стал сгибать руки в локтях — опускаться с голенькой. Её булочки легли на ассигнации. Она воскликнула звонко:

— Прижалась! Возноси-и!

Он отжался — попочка отделилась от скатёрки. Несколько банкнот отпали от окорочков, но одна бумажка держится. Ревун кинулся на четвереньки, протянул руку и двумя пальцами взял её за краешек:

— Трёшница!

Бородастый повторил приспуск и отжимку — на заду Чайной Розы опять удержалась трёшка. Больше у него сил не хватило — настала очередь Пинского.

Суть игры в том — кто больше денег поднимет при помощи девушки? Ты можешь отжаться десять раз, и каждый раз на окорочке будет по рублю. А другой отожмётся разок, и — четвертная! Он выиграл.

Пинской всех посрамлял. Никто не мог, как он, достигнуть шести отжимок. К тому же, везло ему на крупность прилипших купюр.

Было! А нынче? Вид у него — словно человек чует боком остриё финки. Секунда — и скользнёт нож, как в масло. В таком чувстве — и игра?..

А фигура у него — залюбуешься. Гимнаст! И рычаг торчит вверх, почти вплотную к плоскому надпашью. Если на лицо не глядеть — победитель!

Чайная Роза встала с ковра. Бородастый:

— Биксочка! Не подвела! — и ну лапать окорочки. — Хваткие они у тя, притягательные… правильно гордишься.

Лапал, лапал — и вдруг:

— Что делаю-то? Руки у меня вспотели, и я её — мокрыми руками… У неё теперь жопа липкая.

К такой, мол, конечно, с полсотни налипнет. Нет, так негоже. Надо попудрить.

Вмиг создалась напряжённость. Слышно, как маятник в тишине отсчитывает секунды. Бородастый, Чайная Роза и вся банда глядят на Пинского: будет протест? Но он мнётся пришибленно, без нужды трогает стоячий и не возражает.

Чайная Роза чуть не плюнула.

Принесли пудреницу и так окорочки напудрили — банный лист не пристанет. Пинской забил в расселину, отжался, как положено, с девушкой на тормозе. Переместился с ней — чтобы её зад оказался над скатёркой. Четыре раза опустил и вознёс — ни рублёвки на пудреных окорочках не задержалось.

Полный выигрыш Петра Бородастого! Банда в пляс:

— Отцу нашему, Бородочке, — сла-а-ва!!!

Все видали его махинации, но к ним — без внимания. Ведь Пинской проглотил! Пётр взял характером. Обхезался перед ним ловкий умник. И воры ширяют его локтями, а Ревун даже ущипнул за ляжку, как бабу. Кто за себя не пытается на дыбки встать, того урки не считают за человека.

Что Пинской вздыбится — это Бородастого беспокоило. Думал: коли будет так — пускай проиграю! Тем слаще потешу душеньку в Гагре, когда крыса станет проедать победителя… Но к нему будет сочувствие у братвы, и она не даст отмерить все желательные мученья.

Потому Бородастый и сбивал Пинского перед игрой. Строил расчёт на сомнении и страхе. И, как видим, оказался прав. Его душит восторг, и он кричит:

— Все бабки, какие у Кости выиграл, — на гульбу!

Воры побежали за марочным коньяком. Выдержанный высшего качества ящиками прут. Чайную Розу искупали в нём. Появились другие нагие гладкие чувихи, и развернулись занятия с ними всей банды, раздевшейся догола. Потом ходи и гляди, сколько чёрной и красной икры по всему дому разбросано. А уж хрусталя разбито!..

Наутро Пинской, Бородастый и окружение валят на вокзал. В десять пятнадцать отправляется на юг скорый поезд. Смотрят — время у них ещё есть. Пинской позвал в ресторан вокзала. Пьют вино, а он покорно говорит главарю:

— Я вижу, Пётр, ты что-то стал меня не очень любить. А я так хочу угодить тебе! Пожалуйста, убей за мой счёт «белого медведя»!

У Бородастого зенки, как у тухлой селёдки, помоями политой. Сальной лапой взлохматил Пинскому чёлку:

— Угожда-ашь? Пра-а-вильно! — Из безгубой пасти от радости язык вылазит.

Перегаром разит — конь скопытится. — Умница ты из умниц и ещё боле умнеешь, Костюша, г-хи, г-хи… — хвать из рук Пинского пивную кружку. А в ней водка пополам с шампанским — «белый медведь».