Фасо Буркина - Ебипетский папирус

Придя домой, нашла свои фото. Чёрно-белые снимки, сделанные на пляже, показывали моё тело до свадьбы, до рождения детей. Сравнивая себя перед зеркалом, заметила разницу — груди выросли на два размера, небольшой жирок не уродовал тело, а наоборот скрадывал, округлял острые углы суставов. Губы из тонких полосок, превратились в полненькие, чувствительные уста.

Появилась ещё одна гордость — бугорок внизу живота. В самом низу брюшной полости — находилась сложенная аккуратными складочками матка. Она выделяла столько энергетики рожавшей женщины, столько любви в точке зачатии. Аутоэротично разглядывая себя, производила действия схожие с мастурбацией. Не тревожа клитор и груди, только проводя ладонью по этому месту, ощущая мягкость вздутия, наслаждалась своим телом.

А груди! А груди-то так просились, так трепетно желали чуждой ладони, пальцев, ласкающих соски. Хотелось, пусть чуточку предстать перед другим мужчиной, чтобы у него загорелись глазки от желания поласкать моё тело.

Моё внимание привлекла небольшая асимметрия желёз — левая грудь несколько отвислая, но такое незначительное различие, не играло роли. Ареола этой груди была эллиптичной по сравнению с круглым пятаком правой груди. Также изъяном были два волоска, настырным образом, появляющиеся на ареоле. Удалять их мне приходилось раз в две недели.

Во время акта с мужем, в пылу воллюста, закрыв глаза, представляла постороннего мужчину. Ментально я совокуплялась с этим фантомом. Трепетала от мыслей, улетала в астрал с воображаемым любовником.

"А как же моральная сторона?". — спросите вы. Ну и живите со своей моралью! Чахните вместе с ней! Сначала церковь, затем идеалы коммунизма, устанавливали коридор, по которому женщина должна была идти к лавочке у подъезда. Мне становилось страшно, вспоминая женщин, которые сидели у подъезда и судачили на абсолютно не стоящие темы. " Пятнадцать-двадцать лет — стану такой же ", — думала я.

— А попка не увеличилась? — спросила мама. — У меня на двадцать сантиметров увеличился объем.

— Про магнит для мужских глаз забыла! Ай-яй. Ой, стыдно…! Правильно! После родов тазовые кости перестроились, стали шире. А ножки!? Мои стройные ножки! Я сама от их вида трепетала. Как они прекрасно сочетались с попкой! Мужики-то на задницу больше ведутся, впрочем, не оставляя стройные ножки без внимания. Не знаю, насколько она стала объёмней, не меряла.

В общественной бане, разглядывала женские тела, сравнивала со своим. Вспомнился фильм "А зори здесь тихие" когда Ольга Остроумова входит в баню и все "серенькие" девчата, замолчали очарованные её красотой. В моём случае, были не постановочные кадры, но я не находила конкурирующих с моей фигурой тел. Девичьи формы имели своё очарование, выигрывали в одном — непорочности, проигрывали в раскрепощённости, уверенности зрелой женщины.

В тот знаменательный для меня день, пятнадцатого мая семьдесят седьмого года, я проснулась без будильника. После утренних процедур, разбудила домочадцев. Отправила детей в школу. Вася пошёл на работу в одну сторону, я на служебном автобусе в другом направлении. Что-то руководило мной с утра. Всё шло гладко, умиротворённо.

По разнарядке послали меня с тётей Розой в дом к начальнику управления, переклеить обои в парочке комнат. Дело не хитрое, старые обои прочь, поклеили новые. Тётя Роза наказала мне убирать инструмент, комнату, а сама ушла домой. Я всё сделала, переодеваться начала и тут хозяин заходит.

Другой бы извинился за конфуз, а этот стал, на меня смотрит.

— Здравствуй, красавица, — говорит и продолжает окидывать взглядом моё тело. — Не нужно закрывать красоту, радуйся, что на тебя смотрят, а не брезгливо отворачиваются.

Подошёл ко мне, отстранил мою руку от грудей, сделал шаг назад, снова подошёл, поправил волосы у меня на голове. Взяв меня за плечи, развернул немного к свету. Подобием художника — то так посмотрит, то эдак. В глазах огонёк задора горит. Я тоже на него стала внимательнее поглядывать — мужчина за пятьдесят, стройный, высокий. Стáтью похож на артиста Ланового в фильме «Офицеры».

Аромат мужского одеколона, исходящий от него, приятно дразнил нюхательные рецепторы.

Одно из моих желаний начало сбываться — посторонний мужчина страстно меня осматривает. От его взора я начала течь. Соски отвердели, груди слегка, со стороны не заметно, поднялись.

— Как считаешь — без трусиков ты привлекательней?

— Редкие художники изображают женщин в нижнем белье, считая полную наготу привлекательней. — отвечаю ему, отстраняю руку от лобка. Поднимаю эту длань над головой. Лёгкий стыд за пышную растительность, выбивающуюся из-под края трусов, пропадает во время разговора.

— Во-о-от уже гораздо красивей, — продолжил он, — последнюю деталь сама снимешь или мне разрешишь?

— Логически рассудив и отбросив все второстепенные звенья цепочки, можно прийти к выводу, что после удаления детали, последует предложение о близости. Но я боюсь двух нюансов. Первое — амбре от моего потного и пыльного тела оставит у вас негативное мнение обо мне, как о грязной свинье. И вам рекомендую помыть руки после касания моих волос и тела. — какой-то суфлёр подсказывал мне слова пьесы, разыгрываемый высшим разумом.

— Это легко исправить. Ванна вот, свежее полотенце — на полке. А пока прелестная мадам будет освежаться, приготовлю чего-нибудь.

Знаете, бабоньки, я пошла. Пошла как загипнотизированная, в предвкушении следующей части моих фантазий — неизведанный фалдус расширит границы мой сексуальности. Нашла полотенце, шампунь, мыло. Тщательно помыла везде. Высушила волосы феном, расчесалась. Замоталась полотенцем, достаточно широким, чтобы прикрыть соски на грудях и густо заросший лобок, однако не настолько, чтобы скрыть стройность моих ножек.

Мужчина уже переоделся в домашнее — шорты, рубашка навыпуск. На столе стояла бутылка коньяка.

— А какой твой второй страх, красавица? — продолжая рассматривать меня, спросил мужчина.

— Антон Сергеевич, меня зовут Анна. Со второй опаской — я… никогда… не изменяла… мужу, справилась, когда сделала первые шаги в ванную комнату. — всё время глядя в глаза, с акцентами на главном объяснила ему. Отхлебнула из бокала.

Аромат хорошего коньяка, приятно пощекотал мои ноздри. Жидкость, обжигая гортань и пищевод, оказалась в желудке. Вступив в реакцию с его соками, начала выделять тепловую энергию. Тепло выпитой порции алкоголя, перегоняемое кровью, растеклось по моему организму. От первого глотка до гипоталамуса, энергия солнца, собранная плодами винограда, затем перебродившая в спирт и заключённая в напитке прошла менее чем за полминуты. Достигнув полушарий мозга, отключила барьеры, включила игривость самки.