Елена Синякова - Нефрит (СИ)

Вот ей-богу я подумала бы, что это граната. как способ утихомирить своего друга, если бы наш первый папа не издал восторженный вопль, прижимая к лицу эту штуку. чтобы втянуть ее запах жадными ноздрями, явно истосковавшимися по аромату этого угощения.

И кто бы мог подумать, что король Полярных до умопомрачения любит шишки!

Кедровые!

— Слегка подмороженные, и не будут такими вкусными как осенью, но аромат сохранился, как и все полезные свойства, — дрогнули в легкой улыбке губы Карата, когда по драгоценной шишке получили и мы с девочками, с широкими радостными улыбками наблюдая за восторженным Ледяным, который вертел небольшую шершавую шишку в своих огромных руках, не в силах ею надышаться и относясь так трепетно, словно в его руках было не иначе, как что-то драгоценное.

— Укуси меня тюлень за обе булки! Где ты их нашел, хитрюга?

— Места знать надо, — беззлобно усмехнулся Карат, не задерживаясь и не смотря на остальных Беров, тут же выходя снова из дома в уже опускающиеся сумерки в притихший от напряжения лес.

Отец еще долго улыбался и вертел в руках драгоценный и неожиданный подарок, никак не решаясь отрывать чешуйки, чтобы достать орешки и вкуснейшие ядрышки, сдержанно выдохнув и проговорив приглушенно и с непривычно мягкой улыбкой:

-..в0 время войны были проблемы с едой и не только у нас, но Карат всегда умудрялся сделать так, чтобы его солдаты были сыты. Мы не могли свободно охотиться в лесах, чтобы не выдать себя и приходилось часто обходиться той едой, которую ели все солдаты-люди. Каша, хлеб, какие-то лепешки… если бы не его хитрость и смекалка, думаю, что многие из Беров не выжили бы.

Отец грустно усмехнулся, повертев в руках шишку и тихо выдыхая, прежде чем продолжил, кажется. не обращая внимания, как стало тихо и все замерли, чтобы прислушаться к тому, о чем он сейчас говорил. словно приоткрывая одну из тайн самого Карата:

— Он приходил в деревни, до которых еще не добрались военные действия, находил местного главу и говорил, что война на подходе и только его люди способы защитить жителей от надвигающейся опасности. Но за это они должны кормить нас так, чтобы мы не ушли.

Ледяной усмехнулся весело сверкнув глазами:

— Те, кто не верил сразу, он устраивал демонстрацию: за ночь притаскивал пару-тройку фашистов, показывая, что вот они, первые лазутчики и отпускал их, делая так, чтобы обезумевшие от непонимания враги кидались на людей и самого Карата.

Конечно же, начиналась паника, все кричали о помощи и умоляли спасти их, на что Карат благодушно соглашался, обещая, что пока мы здесь и сыты, все будут целы и невредимы. Это срабатывало всегда, потому что сложно было недооценить силу, ловкость и красоту этого хитрюги. Люди соглашались на все, что угодно, а у нас всегда были завтрак, обед и ужин…но когда мы оставались в лесу, становилось тяжелее. Хотя даже тогда он не оставлял нас. Кормил тем, что ловил, деля между всеми пополам. А еще кедровыми шишками…

— Иты был в его отряде? — тихо проговорил Лютый со своей лежанки, опираясь на плечо и с явным интересом рассматривая своего отца, словно до этого не замечал каких-то важных деталей в его облике, впрочем, делая это спокойно и без негатива.

— Был… Алмаз был не такой как все кадьяки — справедливый, открытый, честный, словно короли древности, которые не скрывали своих помыслов и все делали смело и отчаянно. Если утром предстоял бой, он был готов поддержать каждого добрым словом, героическим смелым взглядом и встать плечом к плечу к человеку, чтобы защитить того, кто слабее и нуждался в его помощи…

От этих слов Север дрогнул, поспешно пряча свои грустные синие глаза за черными ресницами и прижимаясь лбом к плечику Мии, которая обвила его своими маленькими руками, чтобы поддержать, когда речь шла о погибшем отце нашего красавца и нового Короля Кадьяков, пока Ледяной продолжил, снова чуть улыбнувшись:

— А Карат….он был не такой. Молчаливый, замкнутый, хитрый, просчитывающий на сто шагов вперед любое свое действие. Пока Алмаз настраивал своих Берсерков речами на предстоящий бой. Карат не спал ночами, пробираясь в стан противников и вырезая их половину, чтобы наутро победили именно мы…молча и не ожидая благодарности в ответ, он заботился о нас, защищая порой даже собственным телом от нападок противника. Окровавленный и полудикий он возвращался ранним утром, бросая головы тех, кто должен был управлять отрядами противника в наступлении на наш фронт. Его боялись, как зверя, но боготворили. Раскол начался именно тогда…

Отец поморщился, сжимая в руке кедровую шишку осторожно и с чувством какой-то беспомощности, когда он смотрел на нее в своей руке, словно погружаясь в пучину собственных воспоминаний:

— Все видели разницу братьев, и не каждый поддерживал стремление Алмаза идти вперед. не жалея жизни и умирая за чью-то идею. Многие старались держаться поближе к Карату, веря, что именно он сможет защитить и сделать так, что большинство из нашего рода Берсерков останется жива после этой кровопролитной и страшной войны. Карат был всегда хитер, умен и видел наперед многие ситуации, выкручивая их для нашего блага, поэтому через пару лет рядом с ним образовалась группа, пусть небольшая, но сплоченная и сильная. Никто не хотел умирать за пустые идеалы…поэтому мы отделились от Алмаза, пробираясь вглубь противников лесами, незаметно и безлико, стараясь расчистить дорогу тем, кто пойдет широким фронтом следом за нами.

— …они поругались? — тихо спросил Север, словно не в силах поднять своих ярких синих глаз, слушая о жизни своего отца, про которую не знал до этого, когда Ледяной отрицательно покачал головой:

— Никогда. Никогда они не ругались и не спорили. Просто у каждого брата был свой взгляд на жизнь и каждый шел своим путем. Сколько я был рядом с ними, но не видел ни разу, чтобы они говорили на повышенных тонах. Карат всегда был на стороне Алмаза, и убирал жестокого всех, кто пытался пойти против него. Он всегда был словно верный палач своего короля, которому не нужно указывать пальцем на того, кого нужно убрать в лица земли.

— …скорее как серый кардинал, — растерянно пробормотала Злата, садясь рядом с Лютым на его подстилку и обнимая руками его широкие мощные плечи, упираясь подбородочком в макушку мужа, вот только не уверена, что кто-то из Беров понял, © чем хотела сказать наша златовласая красавица. когда притих даже Малахит, скорей всего не очень понимая, о чем идет речь, но глядя во все глаза на вдруг притихшего Ледяного, который продолжил:

— Просто в какой-то момент мы решили идти вперед, но Алмаз не хотел оставлять людей без своей защиты и решил остаться. Мы не прощались. Ночью ушли в леса, и провели в них практически все время до окончания войны… пока для нас не началась война другая.