Елена Синякова - Нефрит (СИ)

ЕЙ-богу полетела!

С мыслью, что на этом собственно и закончится моя карьера помощницы топ-модели. ибо с моей везучестью и гибкостью засушенной доски я едва ли смогу приземлиться удачно в пространстве между журнальным столиком и диваном, не сломав при этом шеи…и не оставив правую ногу в могучей и сильной руке Рита.

Одно радовало — начинать судебное разбирательство с фирмой не придется, чтобы они оплачивали мне многофункциональный протез!

И одно огорчало — я таки не узнала кто такая эта девочка Рита!..

Неправду говорят в фильмах, что последняя секунда тянется вечность, когда ты успеваешь вспомнить всю жизны.

Я даже моргнуть не успела, не то, чтобы о чем-то подумать, пытаясь скрутиться так, чтобы если не сразу помереть от перелома, то еще хотя бы какое-то время позанимать койку в реанимации, когда ощутила, что полет прекратился так же резко, как и начался.

Но не жутким хрустом и болью, а обжигающими каменными руками и свежим ароматом Рита, который окутал меня, словно кокон.

Понять не могу, как он умудрился схватить меня до того, как я шмякнулась бревном на пол, поломав не только себя, но и стеклянный столик.

Ошарашенно распахнув глаза, я лежала на диване, совершенно не понимая, что произошло и как за долю секунды Риту удалось мало того, что поймать меня, так еще и аккуратно положить, спасая мебель фирмы от поломки, а дирекцию — от разорения на протез.

— …реакция есть — дети будут! — попыталась я не то улыбнуться, не то ошарашенно усмехнуться, не сразу понимая, ЧТО я ляпнула и чем так сильно задела Рита, когда его лицо оказалось прямо надо мной и зеленые глаза опасно сверкнули черным расползающимся зрачком. явно не в силах удержать того самого безумного братца, которого я почему-то боялась до онемения!

А именно сейчас мне было так страшно, как никогда ранее. потому что сейчас Рит был так близко как никогда до этого момента, нависая надо мной, лежащей плашмя в позе мумии Тутанхамона, упираясь своими ручищами по обе стороны от моей головы и глядя так пронзительно и кусающее, что хотелось громко завизжать.

— …так говорил мой папа всегда… — прохрипела я едва слышно. пытаясь хоть как-то оправдаться и уже не в силах выдавить из себя, что к моим вечным падениям он добавлял еще и то, что у меня детей не будет явно, ибо до них я просто не доживу.

Говорят, что в каждом взгляде есть своя магия.

Что можно влюбиться и потерять голову от одного лишь взгляда.

Что можно увидеть душу человека…

Не знаю, что видела я, но это меня пугало и совершенно завораживало.

Я не знаю, как это происходило, но иногда глаза Рита становились буквально малахитовыми — тяжелыми, непроницаемыми, отбирающими волю и последние капли рассудка своей огромной силой, своей жаждой и голодом, отчего тело немело и замирало, словно оказавшись один на один с огромным и жутко опасным хищником.

Когда Рит смотрел именно так — откровенно, пожирающее и горячо, я теряла сама себя. понимая, что не могу говорить, не могу дышать, не могу думать…это была паника на грани страсти.

Словно оголенные провода.

Словно один отрывистый выдох, переходящий в стон, когда ты с одинаковой силой боишься его и хочешь.

Едва ли я могла объяснить даже самой себе природу этих чувств. словно мои зашуганные и побитые еще в детстве постоянными падениями инстинкты, шептали мне — беги! Уноси ноги как можно скорее, пока ты жива! А тело каменело и врастало в диван, умоляя остаться и попробовать эту хищную и опасную страсть хотя бы капельку…

Поэтому я лежала, не шелохнувшись, лишь ощущая, как наши дыхания переплетаются и дополняют друг друга, дрожа от его взгляда, который с каждой секундой становился все темнее и темнее, словно грозовые тучи затягивали ясное и чистое небо над бескрайними лесами, такими дремучими и дикими, что страшно было даже представить, кто мог в них обитать!

Я даже не сразу услышала, как дверь кабинета распахнулась. понимая то, что теперь мы в кабинете не одни лишь тогда, когда услышала за широченной спиной Рита, которая закрывала собой обзор, голос Клаудии:

— Рит. нужно поговорить с принимающей стороной. недопустимо, чтобы их фотограф…

Клаудия так и застыла, держа в руках какие-то документы, вот только ее глаза не округлились и не наполнились шоком или возмущением от увиденного, и она не завизжала о том, что срочно увольняет меня без выплаты пособий и зарплаты за непристойное поведение, а вдруг кинулась ко мне, почти отгалкивая Рита в сторону, выдохнув:

— Лада! Что с тобой? Ты в порядке?.

Так.

Кажется, видок у меня был не самый лучший, раз Клаудия кинулась сразу ко мне, не обращая внимания даже на то, как странно дышал Рит…отрывисто. Рвано.

Делая один вдох и два резких выдоха.

Я бы сказала, что я в порядке, если бы только смогла что-то выдохнуть, продолжая распахнутыми глазами смотреть только на Рита даже через хрупкие плечи Клаудии, которая осторожно касалась меня своими прохладными ладонями сначала к лицу, а затем легко проводя ими по моим плечам и корпусу, словно пытаясь понять, есть ли у меня какие-то повреждения.

И лишь убедившись, что я цела, хоть и немного контужена, женщина вдруг резко поднялась на ноги, хватая за руку Рита, и поспешно выталкивая его из кабинета без единого слова.

Я так ничего не успела понять, когда осталась в кабинете совершенно одна, лежа в той же позе контуженной мумии, не в силах даже моргнуть и все еще ощущая, как кожу покалывает от его силы и этого взгляда, от которого мое тело никак не могло прийти в себя.

Опять ненормальный братец шалит?!

Знать бы по какому принципу он появляется и как можно от него сбежать…

И вообще, а почему меня никто не предупредил, что у Рита не все в порядке с головой и он частенько впадает в какие-то жуткие приступы, когда из мягкого белого зайчика с чудесной улыбкой появляется какой-то монстр с бешенными глазами?!

А с Ликой он вел себя так же?

То улыбался так сладко, что можно было мурлыкать, то вдруг метал из глаз молнии, от которых легко можно было сделаться заИкой?

А за вредность тут доплачивают?!

Ну, хотя бы молоко выдают??

Может это на мне так сказывалась бессонная ночь, и ничего такого не было?

Может даже я упала и чуточку стукнулась головой?

Ведь Рит ушел, а я продолжала лежать, не в силах пошевелить даже кончиком пальца…пока не погрузилась в глубокий сон, нервно дрыгаясь от переизбытка эмоций.

Я даже не знаю сколько именно спала, позабыв обо всем на свете и к счастью не видя снов, блаженно вытянувшись на животе и обняв руками подушку, так сладко и так уютно.

Мне было тепло, хорошо, а главное спокойно.

И просыпалась я так же сладко и неспешно, учуяв волшебный аромат еды.