Марина Кистяева - Страж. Дилогия

Алина посмотрела ему в лицо и, четко выговаривая каждое слово, сказала:

- Я не буду увольняться с работы.

Герман не спешил с ответом. Лишь расставил ноги по ширине плеч и скрестил руки на груди.

- Угу, не будешь, значит.

- Нет.

- Хорошо. Не увольняйся. Только потом не закатывай истерику, когда я заявлюсь к тебе в офис и набью морду первому попавшемуся придурку, посмевшему на тебя посмотреть с интересом. Или, если я вдруг узнаю, что тебя кто-то обидел. Например, наорали, из-за этого ты почувствовала себя плохо. Или...

Алина вскинула кверху руку.

- Хватит, я поняла.

Он на самом деле это сделает. Она не сомневалась. Только, что будет, если его потом заберут в полицию?

- Из следственного изолятора я уйду в тот же день.

Снова прочитал её мысли - весело.

- Как уйдешь? - она тоже скрестила руки на груди. - Через стену? Откроешь портал?

- Всё намного проще, - усмехнулся Герман. - Сделаю звонок другу.

- Надо думать, друзья у тебя высокопоставленные, - съязвила в ответ Алина.

- Генерал ФСБ устроит?

Вот тут стало не до шуток.

- А он тоже из... «ваших»?

- Да. Бывший. Как и я.

- Но как... Чтобы дослужится до генерала, надо же в армии быть неотлучно! И...

- Алина, ты забиваешь голову ненужными вещами.

- Не согласна. Если нам с тобой предстоит провести некоторое время вместе, я хочу разбираться в том, что происходит, и знать, с чем я могу столкнуться.

Мужчина нахмурился и посмотрел на неё вмиг потяжелевшим взглядом. Да и желваки, заходившие на скулах, выдавали его недовольство.

А что, собственно, она такого сказала?

- Про некоторое время можешь сразу забыть, - если бы слова имели вес, то эти были бы безмерно тяжелыми.

Алина решила уточнить:

- То есть...

Договорить ей не дали. Схватил за руку и потащил к черному кожаному дивану - единственной мебели в комнате. Усадил. Сам сначала навис над ней огромной темной тучей, потом передумал и сел рядом.

- Давай так, - порывисто начал говорить, замолчал, покачал головой и снова продолжил: - Мы второй день ходим вокруг да около, мне это не нравится. Это неудобно. Пора расставить правильные акценты. Первое. И основное. От тебя я не отступлюсь. Поэтому давай, девочка, возвращайся. Снова становись покладистой и милой, какой была в Пограничье. Это не условие. Это предложение. Самой же легче потом будет. Второе. Я со своей стороны тоже... поубавлю пыл. Как смогу.

- То есть ты предлагаешь строить отношения?

- А разве у нас их уже нет?

Интересно, и в каком месте эти самые отношения зародились? Да так, что Алина и не заметила.

Переубеждать Германа не стала. Смысл?

- А покладистая и милая - это в твоем понимании молчаливая, всегда доступная, по большому счету обнаженная, не возражающая и вечно дрожащая от страха? - Вот кто её тянул за язык?

- А что плохого в том, чтобы слушаться мужчину и делать так, как он велит?

- А что плохого в том, чтобы иметь собственное мнение и жить, придерживаясь его?

Вены на висках мужчины обозначились четче.

- Ты со мной споришь. И много.

- Герман, ты сам предложил расставить акценты, я это и пытаюсь сделать! Герман, мы не можем принимать только твою точку зрения.

Взгляд стал темнее.

- Можем.

И это он говорит - мягче?

- В нашем мире...

- Алина, нет никакого вашего мира. Это мыльный пузырь, который вы холите и лелеете.

Алина видела, что он сдерживается, не выплескивает на неё агрессивную ярость. Возможно, ей и стоило его за это поблагодарить. А, возможно, и нет.

- Но я выросла в этом мыльном пузыре. Видела, как папа с мамой собираются на кухне за столом и ВМЕСТЕ принимают то или иное решение. Видела, как они вместе что-то выбирают. Видела, как...

Горячие губы накрыли её рот стремительно и властно. Да и саму девушку притянули к каменной груди. Посадили верхом на бедра и толкнулись в её раскрытые. Алина и пискнуть не успела. Да и платье тут сыграло не лучшую роль. Ох, вот ведь знала, что надо джинсы выбирать для осмотра квартиры, знала...

Алина вцепилась пальцами в литые плечи, спрятанные под серой тенниской, и позволила себя целовать. Препятствовать ему бесполезно. Пока его губы с нарастающим жаром поглощали сладость её губ, она лихорадочно пыталась найти выход из складывающейся ситуации. Прогибаться под Германа всё время невозможно - чокнешься. И не так она воспитана, чтобы стелиться перед кем-то. Компромисс - всегда, пожалуйста. Но как добиться от этого бугая компромисса - вот в чем вопрос.

Мужская рука властно легла на грудь.

- Хочу.

Кто бы сомневался.

Алина постаралась расслабиться. Как ни странно, с утра она себя чувствовала значительно лучше. Не было слабости и головокружения, преследующих её последние недели. Вернулся аппетит, и она с удовольствием с утра перекусила тостами и беконом, которые готовила и для молчаливого Германа. Тот всё утро сверлил её недовольным взглядом, по большинству молча, что её вполне устраивало.

Поэтому сейчас она к домогательствам Стража отнеслась более лояльно, чем вчера. В конце концов, она знала, что он потребует продолжения. И даже морально на это настраивалась.

Настраивалась, когда Герман усадил её в черного монстра, джип, марку которого она не смогла определить. Но он был большим и выглядел устрашающим.

Настраивалась, когда они вдвоем поднимались на лифте.

Настраивалась, когда Страж завел её в квартиру.

Вот сейчас... сейчас... Не может быть, чтобы он не попытался к ней прикоснуться.

Но он держался.

Видимо, до того момента, пока не начали дискутировать. Тут его терпение лопнуло.

Алина позволяла себя трогать. Шею, грудь, талию. Даже не воспротивилась, когда чужая рука пробралась под подол и сжала обнаженное бедро. Лишь охнула. Всё-таки у Стража крепкая хватка, грозящая ей непроходимыми синяками.

С этим надо что-то делать. Не конкретно со страстью Германа, а совсем в целом. Или терпеть насилие над собой, как моральное, так и физическое или подстраиваться.

Или менять свою точку зрения на происходящее.

Первые два варианта были неприемлемы.

С третьим - надо постараться.

- Хочу, чтобы ты кончила.

Слова ворвались в её сознание красным росчерком и шокировали.

Алина даже не сразу поняла, что её не целуют. Удерживают одной рукой за затылок, другую держат на пояснице.

И смотрят в глаза.

Пристально.

Алина растерянно моргнула.

- Кончила?

Чувствовала она себя по-идиотски. Вот честное слово.

- Именно, - вытолкал из себя Герман, опаляя её взглядом черных глаз. Жадным. Ненасытным. Готовым обрушиться на неё несокрушимой силой.

Алина поерзала, чем вызвала гортанный стон. Да и желваки на скулах заходили сильнее.

Он сдерживался.

Она это видела.

Несмотря на то, что даже через хлопок джинсов чувствовала его каменный стояк.