Юрий Павлов - Ведьмина травка [СИ]

- Здравствуй, Людмила - женщина улыбнулась и качнула головой - принимай гостя дорогого, да поухаживай за ним, а я пойду к дяде, отчитаюсь.

- У ж не Русланова ль Людмила? - спросил я, ни к кому не обращаясь.

- Она самая и есть - ответила Людмила, спускаясь с крыльца

- А где же Руслан?

Ответила Забава, уже идущая к царской избе - Дядя Руслан, при дяде - она обернулась на ходу - они, как два сапога - пара, водой не разольёшь.

Людмила взяла меня под руку - Ну, пойдём принц, в баньке помоешься, попаришься, смоешь дорожную пыль да пот - она сморщила носик и повела им - а то от тебя, как от жеребца несёт.

Банька небольшая, видимо для гостей с дороги, не для утех шаловливых.

Людмила заходить не стала - Там тебя и помоют и веником похлещут. Портки чистые в предбаннике на лавочке лежат, а свои грязные, пыльные да потные оставь здесь; я, опосля, постираю.

- Ну - она высвободила руку и легонько подтолкнула меня - иди уж, неча пялиться на чужую жену - и улыбнулась озорно, скосив вниз глаза - экой любвеобильный то!

Меня бросило в жар - член торчал вовсю, оттопыривая мотню трико.

- Что ж, со мной не пойдёшь разве, Людмила?

- Да нельзя мне с мужчиной в баню то: банник может и кипятком ошпарить. Иди ужо, мойся, принц - она снова легонько подтолкнула меня, улыбаясь и потупив глазки - а я пойду стол накрою к ужину.

Скинув в предбаннике одёжку, я открыл дверь и вошёл внутрь.

Банька аккуратная, чистая, с оконцем для освещения днём, но к вечеру с него толку мало. Было, однако, не очень темно и я разглядел, полок и шайку на нём с водой, и мочало, и веник берёзовый и мыльнянку в ковшике.

- Ну, проходи, чё встал на пороге то? - продребезжал чей-то голос, и я увидел говорящего.

Из-под полка выглядывал голый старичок, лысый, с длинной бородой, обмотанный по поясу мочалом.

- Банник?

- Он самый, лезь на полок, да ложись, спинку тебе потру - он заскочил на полок, сунул мочалку в ковшик с мыльной водой и взглянул на меня - да ты не думай чево, не буду баловать, ты гость в государстве, а гостю почёт и уважение. Влезай, да ложись - и он прихлопнул ладошкой по полку.

Я забрался к нему на полок и улёгся, и он, тут же окатив меня водой из шайки, принялся натирать мне спину и бока, посапывая и бормоча что-то себе под нос.

Хорошенько намылив меня и, окатив водой, приказал - Теперь ложись на спину, помою тебя с лицевой стороны.

Я перевернулся и он, также тщательно намылив мой живот и грудь и ноги, окатил горячей водой из шайки - Ну, а голову и причинное место, сам помоешь.

Он соскочил с полка и, взяв веник, опустил его в другую шайку - А я пока веник размочу.

Поддав парку, так что уши обжигало, он нахлёстывал меня веником, да приговаривал - уходи усталость, не приставай хворь ..

Напарив меня, сам же и холодной водой окатил - Ну, как ты, принц?

Я сел и спрыгнул на пол - усталость как рукой сняло, и дух бодрящий, словно вошёл в меня - А хорошо, банник! Спасибо тебе.

Я вышел в предбанник и, усевшись на лавочку, чтобы обсохнуть, спросил у него - А в Тридевятом я не видел банника?

Он закряхтел и, высунувшись из-под полка, ответил - Там Марья да Васса, одна волшебница, другая ведьма. Банником там был мой старший брат. Любил он подглядывать, как женщины моются. Ну, раз и подглядел: на Марью. Она заметила и обратила его в ночной горшок - Вот теперь - сказала - насмотришься срамного!

- А ты как узнал об этом? - удивился я

- Так ведь и я там был банником, только не подглядывал. Страху натерпелся, да и убёг сюда.

- Ну, спасибо ещё раз за баньку - я оделся, обулся в лапоточки и вышел на улицу.

Солнце опустилось за горизонт, но было ещё светло: то самое время суток, когда тени начинают растворяться в сгущающемся сумраке. И тут моё внимание привлекли окна царской избы: мне показалось, что из окон исходит свет, как от электрического освещения. Я обернулся и посмотрел на закат - солнца уже не было и темнел горизонт - "Что за чертовщина?" - я снова обратился к окнам царского дома: никаких сомнений, из окон струился беловатый свет и берёзки, стоявшие под окнами, отбрасывали тень на траву.

- Напарился?! - рядом со мной стояла Людмила.

Я отвёл глаза от окон - Да, спасибо за баньку, Людмила.

- Тогда пойдём в избу - отужинаешь.

Мы поднялись на крылечко, она открыла дверь, пропуская меня и зашла следом.

На стенах висели лампадки в светцах и было, в общем то, достаточно светло. Изба имела два помещения, не считая сеней: кухню и горницу, которая была и спальней заодно.

Она провела меня на кухню, где был накрыт стол: грибы солёные, мёд в ковшике, пиво в другом, да рыба запечённая. Я вспомнил про скатёрку, но идти за ней не хотелось, да и Людмила, всё больше и больше привлекала моё внимание: косу она распустила, вместо сарафана на ней была исподка, подвязанная под самой грудью, и, когда она наклонялась, грудь колыхалась, оттопыривая ткань рубахи.

Я возбуждался и, не в силах противиться похотливому желанию, подошёл к ней сзади и обхватил за талию.

Людмила замерла и, осторожно поведя плечами и, высвободившись из моих рук, обернулась - Всему своё время - улыбнулась, и добавила - давай поужинаем, присаживайся к столу.

Я утолил жажду после баньки, пивом - сладким напитком из брусники на меду. Потом налил себе и Людмиле, в чарки, мёду и мы выпили за здравие. Мёд был крепок и удивительно хорош! Сразу же ударило в голову и похотливое желание к женщине, сидящей рядом, разгорелось с новой силой.

У Людмилы блестели глаза, она повела рукой над столом - Отведай принц, моего угощенья.

Я, вдруг, почувствовал, что очень голоден и с жадностью ел рыбу, в прикуску с солёными грибками. Мы выпили ещё по чарке мёду, Людмила почти не ела, только отломила кусочек рыбки, да закусила грибком.

Я наблюдал за нею: она была пьяна и смотрела на меня, не стесняясь нисколько. И, как только я обтёр губы полотенцем, встала и, взяв меня за руку, молча повела в горницу и, подведя к кровати, игриво и грубовато подтолкнула - Ложись!

Я лёг на кровать и она, став на колени, развязала тесёмки лаптей и сняла их с моих ног, потянула с меня портки, и я выгнулся, чтобы она могла снять их и, когда сняла, встала у меня между ног и припала к члену, уже возбудившемуся и сосала, и лизала его, обильно пуская слюну и я потянулся к ней и, развязав тесёмки на исподке, стянул через голову и щупал, и мял её титьки: налитые и упругие, как мячи. Она поднялась с колен, залезла на меня и встала надо мной, раздвинув ноги.

Я обомлел - у женщины, между ног, болтался клитор, размером с мой член!

- Нравится?! - Людмила, покачивая бёдрами, улыбалась, наслаждалась моим изумлением.

- Ну, что же ты, дурачок, трогай, ласкай, дрочи его, чтобы он встал и я трахну тебя в жопу! Мммм! - застонала она, в предвкушении соития.