Эрика Адамс - Плененная [СИ] [litres]

— Нет… Перестань.

— Ты права, Артемия. Я молю о прощении, хоть и признаю, что недостоин его, недостоин такого счастья. Я губил любимую вместо того, чтобы защищать. И мне никогда не смыть это пятно позора с гобелена своей жизни. Мне стоит держаться на расстоянии, чтобы не бросать свою тень на тебя и на Раида.

Артемия осторожно освободила ногу из захвата пальцев и встала с кровати. Но только для того, чтобы опуститься на колени рядом с Инсаром и обхватить его лицо тонкими пальцами.

— Прекрати. Я не умею просить, Инсар. Но сейчас умоляю, чтобы ты перестал быть таким безмозглым идиотом. Ты не сделаешь счастливее ни себя, ни нас, если и дальше станешь заниматься самоедством. У тебя будет достаточно времени, чтобы загладить свою вину. Но ты не сможешь сделать это, если будешь находиться далеко от меня.

— Мне хочется сдохнуть, когда я нахожусь вдалеке от тебя.

— Лучше бы тебе хотелось жить, Инсар, когда я рядом.

Инсар поднялся и подхватил Артемию на руки:

— Не будем мешать спать Раиду.

Артемия отрицательно покачала головой:

— Не могу заставить сделать себя ни шагу прочь. Кажется, что стоит мне отойти, как всё обернётся миражом и исчезнет, просыплется песком сквозь пальцы… И я снова останусь одна.

— Я не позволю этому случиться.

Инсар неслышно вышел из комнаты и прошёл вместе с Артемией на балкон, опустился в плетёное кресло и устроил своё сокровище у себя на груди. Сейчас она казалась ещё меньше чем обычно — исхудавшая и совсем крошечная в кольце мускулистых рук. Но она была рядом, и её дыхание лёгким ветерком касалось груди.

— Мне так много нужно тебе сказать, золотая. Только бы суметь подобрать нужные слова.

— Красноречивее всяких слов за тебя говорит твоё сердце.

Артемия улыбнулась. Наконец-то её улыбка была открытой и полной радости. Не чета тому бледному подобию улыбки, что он видел на её лице в последнее время. Сердце остро кольнуло переполнявшее его счастье.

— Оно твоё, золотая. Делай с ним что хочешь. Ты — мой шрам на сердце, любимая…

— Сегодня впервые за несколько лет я буду спать спокойно.

— А я не буду спать вовсе. Сейчас у нас есть всё, о чём мы не смели мечтать. Так долго… Мы столько лет были в разлуке и, вновь повстречавшись, лишь отталкивали друг друга. Я желаю наверстать упущенное и наглядеться на тебя вдоволь. Но думаю, что не смогу наглядеться никогда.

Артемия не ответила. Дыхание было спокойное и глубокое. Она уснула, устроившись на его груди. Инсар осторожно обнял любимую и вдохнул аромат волос. Он наполнял себя им и с каждым вдохом чувствовал, как жизнь обретает смысл, рисует далеко впереди волнующие горизонты и манит в счастливое будущее. Которое непременно случится. Уже случилось. То самое счастливое и волнующее будущее сейчас спит в его объятиях, изредка вздрагивая во сне, но успокаивается, когда его пальцы поглаживают спину, а губы касаются мягкого золота волос.

Инсар повторил про себя слова, которые он посвятил Артемии. Ценою жизни? Нет… Не так. Она — сама жизнь.

В Амджаде его теперь не держало ничего. Почти ничего. Только проститься с Верховным, перед которым уже распахнула свои объятия пропасть Прощания.

— Мой путь окончен. Не думал, что традиция наследования прервётся именно так. Но рад, что ты нашёл свой путь.

Верховный провёл ладонями по лицу, словно омывал его, и выжидающе посмотрел на Инсара. Инсар улыбнулся и нырнул рукой в карман, доставая маленький пузырёк с ядом.

— Прощание, Инсар.

Верховный протянул руку за стеклянным пузырьком. Инсар разжал пальцы. Пузырёк упал на каменный пол. Стекло жалобно хрустнуло под мужской стопой, раздавившей его.

— Оказывается, именно твоё желание во что бы то ни стало сохранить наследование управления городом нашей династией стояло в основе ложного восстания рабов Верксала. Прощание, Верховный.

Инсар подтолкнул Верховного к краю пропасти Прощания. Уже не мужчина, но старик, чуть дрогнув, сделал шаг вперёд, нелепо всплеснув руками во время падения.

Мне не терпелось покинуть стены Амджада. Казалось, что призрак недружелюбного города будет поджидать меня во снах, стоит лишь сомкнуть глаза. Но, хвала небесам, рядом находился Инсар. С ним я чувствовала себя спокойнее, увереннее. И внутри ширилось ощущение лёгкости и беззаботности, стирающее следы боли и потерь с жизненного пути. Нам осталось только дождаться открытия сезона, когда ярко-бирюзовые воды Истока схлынут, обнажая дно, и можно будет покинуть Амджад.

Миркхиец решил остаться в Амджаде. Упорный волчонок, которому я обязана немалым, решил в очередной раз испытать себя на прочность и как только полностью встанет на ноги, намеревался примкнуть к «бессмертным». Мне было невероятно грустно прощаться с Касымом, ставшим мне настоящим другом. Но за ним обещал приглядеть Ризван.

— Я надеюсь, ты больше не выкинешь Касыма на улицы Амджада, Ризван?

Новый Верховный усмехнулся:

— Это будет зависеть только от него самого. Но чтобы ты, заноза, успокоилась, скажу, что меня за глаза в издёвку называют «Великодушным».

— Они правы. У тебя одно из самых добрых сердец, что я встречала на своём пути.

— Всё, прекрати. Мне по статусу не положено становиться мягкотелым. Не хотите остаться в Амджаде?

— Нет, — одновременно ответили мы с Инсаром.

— Как знаете. Но я всегда буду рад видеть старых друзей. Я могу только пожелать вам счастливого пути. И чтобы моей заднице не пришлось вертеться от беспокойства за вас, вот эти воины, — махнул он рукой в сторону отряда воинов, — отправятся вместе с вами.

Мы сердечно поблагодарили Ризвана.

— Ладно, хватит трепаться. Меня, знаете ли, в одной из камер дожидается слепой прохиндей Хади. Надо очистить этот город от приятелей Армата. Даже если речь идёт о Нижнем городе. Поэтому не будем долго задерживать друг друга. В добрый путь!..

Напутствие Ризвана оказалось пророческим — до Верксала мы добрались спокойно, в полной мере наслаждаясь путешествием по бескрайним просторам, разделяющим два таких непохожих города-государства.

Мы остановились, не доезжая до Верксала. Раид спал на руках Инсара. Тот прижимал сына к груди крепко, но бережно, словно величайшее сокровище. Наш отряд заметили ещё издалека, поэтому у стен Верксала нас уже ждали. Пегий конь одного из всадников двинулся вперёд, понукаемый хозяином. В сидящем верхом мужчине я узнала Мегея, того, что со своим приятелем был поставлен защищать отход жителей на тайные тропы.

— Госпожа! — изумлённо выкрикнул он и поспешил ко мне навстречу, спрыгнув с коня, — это величайшее чудо… Боги смилостивились над нами. Не зря прорицательница Сибилла уже неделю твердит о золоте, что внезапно упадёт нам на головы.