Маргарет Энсон - Орден Розги. Дрессаж

В большинстве своем юноши приезжали сюда по собственной воле. Исключение составляли лишь несколько «пансионеров», временно заключенных сюда под предлогом образования. Но в основном здесь селились ярые мазохисты и фетишисты, одним из которых был Карл П. сын одного высокопоставленного судьи. И сегодня фрау Готлиб наконец-то представила его княгине фон В.

В жилах этой дамы текли несколько капель негритянской крови, которые делали ее редкую красоту неистово сексуальной. Это была богатая американка, по случаю приобретшая титул старинного разорившегося княжеского рода. Сейчас, скрыв лицо под маской, Барбара фон В. сидела на подлокотнике кресла в конторе директрисы и курила. Она уже отклонила двух предложенных ей кандидатов и теперь пристально рассматривала только что приведенного ей красивого мужчину.

— Что ж, я возьму его, фрау доктор. Приведите его в подземелье. Только снимите сначала цепь и поводок, кольца вполне достаточно.

— Простите меня за настойчивость, княгиня, но я бы все-таки рекомендовала оставить оковы. Конечно, он великолепно вышколен, но на всякий случай…

— Потрудитесь выполнить мою просьбу, фрау Готлиб. Я связываю рабов, только если мне нужно зафиксировать их в какой-то позе. Помимо этого, я предпочитаю, чтобы они были свободными во время порки. И окажите милость, снимите с него этот ужасный намордник. Я люблю разговаривать с ними и слушать, как они меня умоляют. И особенно — как они кричат.

— Как пожелаете, княгиня.

— Да, и вот еще! Я выжимаю из них все, на что они способны в сексуальном плане. Так что введите им лекарство. Вот две ампулы и шприц. Мои костюмы уже привезли?

— Да, княгиня, горничная уже приготовила для вас малый салон для переодевания. Почту за честь проводить вас туда, как только…

— О, не утруждайтесь, фрау доктор, я прекрасно дойду сама. А вы лучше проследите, чтобы раба поместили в клетку, и принесите мне ключ, я сама его освобожу. Теперь можете увести его, я скоро спущусь.

И, не глядя на выбранного ею мужчину, она встала, взяла со стола еще одну сигарету и закурила.

Спустя несколько минут Барбара зашла в «комнату страданий», чтобы проверить, как исполнено ее поручение. Она сразу же увидела железную клетку, в которой находился абсолютно голый раб. Барбара чувствовала себя немного на взводе, подходя к клетке, ей хотелось не столько рассмотреть свою будущую жертву, сколько лишний раз убедиться в сокрушающей власти своей красоты. Она приняла вызывающую позу и сняла маску, внимательно наблюдая за эффектом от своей неотразимой сексуальности, всегда порабощавшей самцов, готовых ради нее на все мыслимые и немыслимые мучения.

Раб за решеткой что-то пробормотал и сильно сжал руками прутья своей тюрьмы. Заметив это, Барбара почувствовала наслаждение при мысли, что вскоре эти мускулистые руки полностью обессилят, повинуясь одному ее желанию. И почти сразу же она увидела, как начинает восставать мужская плоть. Большой и твердый член медленно налился силой, поднялся и, пульсируя от желания, стал покачиваться между прутьями решетки. И, прислушавшись, Барбара различила, как раб хрипло прошептал:

— Вы прекрасны…

Ей понравилось такое прекрасное начало, и она решила начать игру.

— Вот же, кобель! — холодно бросила она. — Как ты посмел продемонстрировать свое желание без разрешения? Ты что, не помнишь, зачем я здесь? Чтобы мучить тебя, а вовсе не для твоего наслаждения!

И прямо сквозь решетку она хлестнула мужчину по плечу тонким хлыстом, с которым никогда не расставалась в присутствии рабов.

— Смотри у меня! Признай, что моя красота способна внушать почтение всем, кого я хочу, независимо от того, насколько жестоки мои капризы! Я еще только смотрю на тебя, а ты уже ослабел, посмотрим, что с тобой станет под моей плеткой! А теперь выйди из клетки, встань на колени и ползи передо мной в пыточный зал. И поторапливайся! Я всегда требую немедленного исполнения любого своего приказа.

Она отперла дверь, раб вышел из клетки и немедленно распростерся у ее ног. Он потянулся, чтобы поцеловать ее туфли, но она оттолкнула его, ткнув каблуком в плечо.

— Я позволяю обожать себя только по моему приказу! — прикрикнула она. — А теперь веди меня в комнату.

Он подчинился и, стоя на четвереньках, подполз к тяжелой двери и отворил ее. Эта зловещая комната всегда вызывала у Барбары сильнейшую дрожь от предвкушения и возбуждения. Здесь были собраны все приспособления для удовлетворения жестоких страстей: колесо, позорный столб, табурет и скамейки, утыканные гвоздями, блоки для подвешивания, арсенал плеток, хлыстов и шлепалок, а также разнообразные ошейники, цепи, иглы, нагреватель-паяльник. Одним словом, тут можно было найти что угодно для связывания, порки и других пыток. Некоторые из этих приспособлений Барбара уже опробовала, а сейчас она приказала рабу самому подготовить веревки и блок для подвешивания. Наблюдая за ним, она внезапно возбудилась. Тогда Барбара притянула мужчину к себе, просунула палец в кольцо, надетое на яйца, чтобы предупредить возможное сопротивление, и все еще затянутой в перчатку рукой со всего маху шлепнула раба по заду.

Но пока это была всего лишь прелюдия, она принималась за дело по-настоящему, только облачившись в один из своих костюмов, состоявших из эластичного трико и тяжелых сапог наездницы, которые иногда заменяла на превосходные шнурованные ботинки на тонком каблуке. Она считала, что такая обувь не только является символом женского деспотизма, но и оказывает наилучшее действие при порабощении мужчин, поскольку очертания затянутых в кожу ног действуют на них гипнотически.

Барбара взяла раба за уши, заставляя его смотреть прямо на себя, и, впившись в него холодным взглядом, сказала:

— Для полноты ощущений я сначала надену мой любимый наряд. Вот посмотришь, какой я буду красивой. А ты проведешь время ожидания в мучениях. Я хочу, чтобы ты думал обо мне, сидя на этом табурете.

— О! На гвоздях!

— Да. И я хочу, чтобы ты сел на них по собственной воле, чтобы мне не пришлось применять хлыст.

С этими словами она начала медленно наступать на мужчину, заставляя его пятиться. Наконец ему под колени ткнулся край табурета.

— Поскольку ты беспрекословно подчинился мне, — сказала Барбара, — я позволю тебе сесть на табурет как можно осторожнее. Я не буду тебя подталкивать, и не стану садиться на тебя сверху, когда ты окажешься на гвоздях. А теперь давай… Делай, что я говорю.

Соблюдая осторожность, раб покорно сел на табурет, после чего Барбара приковала его к сиденью и вышла.

Когда она вернулась, на ней было длинное платье с корсетом, красные сапоги и длинные перчатки из восхитительной белой замши. Мужчина инстинктивно дернулся, движимый желанием пасть перед ней ниц. Но его оковы не позволили ему даже привстать, только гвозди еще сильнее впились в его плоть, заставив его тихо застонать. Его порыв не остался незамеченным.