Маргарет Энсон - Орден Розги. Дрессаж

— Ну уж нет, дорогая! Он будет приходить тогда, когда этого захочешь ты, а не я, тем более, что я не желаю даже слышать о нем ближайшие семь-восемь месяцев. Надеюсь, вскоре он прекратит сопротивляться и будет смиренно спрашивать тебя, не хочешь ли ты использовать его и когда именно тебе будет угодно сделать это. А если процесс затянется, то это даже к лучшему. Чем больше он будет сопротивляться, тем с большей высоты ему придется падать. Прекрасное начало дрессировки, я считаю.

— Договорились. Но задержись на минутку… мне пришла в голову отличная идея. Подойди сюда, мой мальчик!

Жан-Луи покорно подошел к Фриде и она по-хозяйски ощупала его мошонку.

— Вот посмотри-ка, наш мальчик спустил не до конца! Еще немного, и у него снова встанет. Каково! И это учитывая, как я объездила его, чтобы заставить его спустить… Будет крайне обидно упустить такую возможность. Моя дорогая, пока я не ушла, не найдется ли у тебя пяти минут, чтобы я могла лишить его девственности еще и ртом? Похоже, это дело верное.

— Ничего не хочешь упустить, как я погляжу. Но, в общем, ты права. Почему бы нет? Давай. Я его подержу. Садись туда!

— Ты будешь держать его стоя?

— Да. Будет удобно, сама увидишь.

Мадам де Варенн взяла юношу за волосы и запрокинула ему голову. Одновременно правой рукой она обхватила его поперек живота, поддерживая за талию. Таким образом, его бедра подались вперед, и половые органы оказались прямо перед лицом сидевшей на табурете тетей Фридой. Она сжала в горсти его мошонку, а затвердевшую палку взяла в рот. Так началось сладостное, невыносимое изнасилование.

Жан-Луи, лишенный возможности оказывать сопротивление, слабо стонал, прижимаясь к полуобнаженной мадам де Варенн. А та смотрела ему прямо в глаза и тихо говорила:

— У тебя больше нет собственной воли. Ты полностью в нашей власти. И все же ты стыдишься. Но даже в этом стыде ты находишь наслаждение. Те ощущения, что охватили твое тело, восхитительны и ужасны одновременно, не так ли? Однако они совершенно не похожи на то, что ты испытывал недавно, когда твоя тетя сидела на тебе верхом. Так пользуйся этим наслаждением! Тетя Фрида никогда тебе больше его не доставит. Сегодня она оказывает тебе эту честь лишь для того, чтобы окончательно совратить, поработить твое тело так же, как и твой ум. Подобное никогда больше не повторится. Я, бывает, дою своих рабов, чтобы выпить их сперму, потому что в мужском семени сила и здоровье госпожи. Но я никогда не позволяю рабам наслаждаться безвозмездно. Видишь ли, это заставляет мужчин гордиться, и они снова распускаются. А знаешь, что я делаю, чтобы не допустить этого? Одновременно с наслаждением я мучаю своих рабов. Если когда-нибудь ты попадешь в мое распоряжение, я заставлю тебя бояться того, что кажется тебе таким прекрасным сейчас! Так наслаждайся этим сегодня! А я буду следить по твоим глазам, что ты сейчас чувствуешь. Ты никогда не забудешь этих ощущений, и они навсегда отнимут твою свободу.

Фрида продолжала сосать, доводя юношу до исступления. Иногда ему казалось, что он точно кончит, а потом неотвратимое облегчение снова отдалялось. Внезапно Фрида остановилась.

— Я вот что подумала, — сказала она сестре. — Уверена, ты одобришь мою мысль. Ты дашь мне карт-бланш?

— Да, если это не займет много времени. Что ты там задумала?

— Тогда отпусти его, я хочу кое-что сказать ему. — И затем она обратилась к Жану-Луи, чья торчащая палка осталась раскачиваться в пустоте. — Одевайся, мой мальчик! Дадим твоей тете последний шанс. Если я сейчас заставлю тебя кончить таким образом, заставлю тебя познать это наслаждение, ты никогда больше не познаешь его вновь. Ты будешь полностью порабощен. Так вот, вместо этого я оставлю тебя, как ты есть. Я оставлю тебя свободным. Слышишь? Свободным! Сейчас я уйду, и ты пойдешь следом за мной… Если ты хочешь сохранить свою свободу, то, как только мы выйдем на улицу, ты пойдешь в свою сторону. Если ты сделаешь это, я никогда тебя больше не побеспокою. Но если ты захочешь узнать… как заканчивается то, что я начала, тебе не останется ничего другого, как следовать за мной до моего дома. И там… И так будет всегда, понимаешь?

Обезумевший от неудовлетворенного желания и разочарованный столь бесцеремонным обрывом его наслаждения, юноша, несмотря на кожаную грушу, попытался издать некое ворчание, видимо, означавшее ярость, а в его глазах блеснул гневный огонек.

— Вот так, мой мальчик! Я предложила, а выбор за тобой. Я даю тебе эту свободу. И хватит болтать! Быстро одевайся! Да поживей, иначе твоему заду не сдобровать! Но сперва дай мне руку.

Она достала из своей сумки фиолетовый карандаш и, смочив слюной кончик грифеля, написала на руке юноши несколько цифр.

— Вот! Это мой адрес и телефон. Некоторое время это не сотрется. Однако, если ты будешь слишком добродетелен, то рискуешь в конце концов их потерять. Ну а теперь не будем отнимать время у твоей тети. Одевайся!

Фрида взяла протянутый сестрой хлыст и три раза хлестнула Жана-Луи по ягодицам. Придя в себя от внезапной боли, тот бросился к своей одежде и принялся торопливо одеваться.

— Браво! — сказала мадам де Варенн. — Ты прекрасно придумала! Обязательно позвони мне после ужина и расскажи, как все прошло. Впрочем, пойдет он за тобой сейчас или нет, для процесса дрессировки значения не имеет.

— А хорошая все-таки идея. Так будет гораздо забавнее, чем закончить все прямо сейчас. А теперь я тебя покину. Беги к своему любовнику. Ты готов? Давай! Иди вперед!

Жан-Луи, едва успевший натянуть свою одежду, испуганно показал на кожаную грушу, затыкавшую ему рот.

— Да, верно, ее надо вынуть, — сказала мадам де Варенн. — Но только у двери. Я не хочу слушать твои стенания. Ступай!

Всего через несколько минут за Жаном-Луи закрылась входная дверь. Уверенная в себе, мадемуазель Хартманн, не оглядываясь, шла вперед, стуча высокими каблуками по тротуару.

Жан-Луи, не в силах оторвать взгляд от ее потрясающих ног, следовал за ней немного позади, словно сомнамбула, слыша только неумолимый стук ее каблуков. Через несколько шагов его походка стала неровной, ибо он уже начал возбуждаться, а его поднявшийся член распирал брюки.

Это случилось неподалеку от Гамбурга, всемирно известного города, где располагался знаменитый «Дом Амазонок», куда съезжались гостьи чуть ли не со всего мира. Хозяйкой дома была фрау доктор Готлиб, и у нее собирались женщины, обладавшие различными своеобразными, иногда очень странными пристрастиями — лесбиянки, воспитательницы всех сортов, любительницы жестоких извращений или изысканных наслаждений.

И каждая из этих женщин, какой бы извращенной страстью она не обладала, была уверена, что для ее удовлетворения в этом доме обязательно найдется прекрасный выбор вышколенных, превосходного качества рабов.