Анастасия Акулова - 1000 и 1 ночь с врагом [СИ]

Санрайс, летняя резиденция, располагается близ глубокого чистого озера, однако, несмотря на поражающий воображение пейзаж, совсем не кажется романтичным. Древний, как мир, переживший сотни и тысячи осад, естественно, отразившихся на внешнем виде, изначально сконструированный конкретно как военная крепость, ныне он походил на груду серых камней, зачем-то сложенных в несуразное подобие здания. Архитектурный памятник давно ушедшему и далеко не самому радужному прошлому.

Золотоволосая маленькая девочка в милом голубом платьице с рюшами, что стояла подле окна, скучающе положив головку на руки, сложенные на подоконнике, прожила всю свою пока ещё короткую жизнь в подобных замках. Разных, но в то же время совершенно одинаковых. Здесь, из этого окна, открывался вид на сад — единственное место, в котором очаровательной пятилетней Хелен действительно нравилось играть. Там не было ледяных равнодушных лиц, людей, чьи самые тёплые улыбки похожи на гримасы, злобы, задекорированной косметикой, и едкого яда за красивыми словами.

Хелен хоть и была твёрдо уверена, что она уже взрослая, со вздохом признавала, что, в отличие от придворных дам, не видит ничего весёлого в скучных, помпезных балах. Там ей не разрешали бегать и танцевать, она должна была сидеть с прямой спиной на отведённом ей месте и сутки напролёт мило улыбаться. В общем, вести себя, как принцесса.

«Когда вырасту — перестану быть принцессой, и буду сама решать, как себя вести и как проводить время» — давно решила для себя девочка.

Уже вечерело, но ей захотелось выйти погулять.

«Одну всё равно не отпустят, — подумала девочка, накидывая плащик на плечики, — Плохие стражники. Придётся идти к няням. Странно даже, что оставили одну. Опять поведут за ручку, как маленькую…»

Так, вздыхая о наболевшем, Хелен поплелась к комнате своей молоденькой новой няни Августы, всё же сочтя, что так лучше, чем никак.

Миновав пустые коридоры, на каменных стенах которых висели уже зажжённые факелы, девочка остановилась у одной слегка приоткрытой двери, из которой лился свет чадящих сальных свеч и слышались разговоры.

— …и, наверное, он будет в своих правах, поднимая мятеж. — Таинственным шепотом, заинтриговавшим Хелен, произнесла Августа, поправив безукоризненно белый кружевной чепец на голове, — Герцог Хорвуд родной брат покойной королевы, а на король мог рассчитывать только на регентство, его коронация незаконна…

— Тсссс! — Оглядываясь, приложила палец к губам молоденькая пухленькая служанка, присевшая рядом с собеседницей, — Вдруг услышат ещё? Бед не огрести потом… Нам-то какое дело, законно или нет? Правитель он жестокий, но живётся вполне терпимо, а если развернётся мятеж, то знаешь сколько головушек полетят?.. Наших, простых людей кровью в таких случаях покупают трон. Оно нам надо? Да и, говорят, её высочество — истинная Наследница…

— Враки, — недоверчиво отмахнулась та, — Рейстонцы забрали у наших королев эту магию уже два века как. Всё, не будет больше Наследниц. Король это себе во благо наплёл — мудрёно ли два рисунка на предплечье изобразить…

— Не о том думаешь, горемычная. — Покачала головой её собеседница, — Можа оно и так, а можа и нет — кто знает теперь-то? Другое важно: мятеж рейстонцам выгоден, они-то подись и разжигают его как могут, лисы хитрые, чтобы потом Ористину по кусочкам сожрать… Всем худо будет тогда…

Больше Хелен слушать не стала. Маленькая девочка, конечно, мало что поняла из этого разговора, но настроение почему-то испортилось, и гулять уже не хотелось. Потому, подобрав юбки, она тихонько убежала обратно. И какие бы тени не проскальзывали на детском её лице, принцесса и представить себе не могла, что меньше чем через полгода её беззаботное детство кончится, и она надолго окажется в тюрьме…

Весь мир — как на ладони, распростёртый по поверхности стола. Совсем новая искусная карта ещё пахла чернилами и при взгляде на неё казалось, что Арлоухату вовсе нет края. Ористина на ней была всего лишь небольшим бесформенным клочком, и тем горше было осознавать, что когда-то она была в семь раз больше. И рядом — карта поменьше, на которой изображена сама Ористина в подробностях. Её-то и рассматривал король, несмотря на поздний час.

Одиноко горящая в натопленных красивых покоях свеча бросала причудливые блики и странные тени на стены, от такого освещения тёмные круги под глазами уставшего мужчины стали ещё заметнее, а скуластое лицо казалось мертвецки бледным. Статный, ещё довольно молодой тридцатипятилетний мужчина с некоторых пор выглядел гораздо старше своих лет, и нередко — совсем не по-королевски: в простоватой одежде воина, с растрёпанными тёмными кудрям, в которых уже проскользнула седина. Плотно сжатые губы и мечущийся взгляд выдавали напряженность и волнение, но в целом от всей его высокой атлетичной фигуры будто исходила спокойная сила. Задумчиво водя пальцем о карте, он снова отмечал про себя, что опасность подбирается всё ближе.

Уже который день у его величества Рохарда — второго в истории этой страны мужчины-короля — голова была забита только мыслями о проклятом мятеже и герцоге Хорвуде, активно сотрудничающим с рейстонцами. Последние не посылали в бой части своей всемирно известной армии, но помогали новейшим оружием, технологию создания которого знали только они, и продовольствием. Этого оказалось достаточно, чтобы дезорганизованные кучки пособников Хорвуда при их поддержке и руководстве постепенно превратились в огромную силу, а народ… народ метался, не зная, кому верить. Многовековые непреложные устои рухнули со смертью королевы Кэтрин, и Рохард этого в своё время не предусмотрел. Ористина привыкла к стабильности, даже в самые худшие времена преемственность власти проходила как по маслу — новой королеве при вступлении на престол всегда было не меньше пятнадцати. Народ испокон веков верил королеве и поклонялся ей, и многое держалось на этом, хотя сила Наследниц пропала пару веков назад. А Рохард в своём стремлении к власти и изменению страны по типу той же Рейстонской империи, в плане технического прогресса оставившей все консервативные страны (коих было большинство) далеко позади, успел нажить не только верных и деятельных союзников, но и врагов. Последних было больше, и они оказались хитрее. Когда Рохард принял необдуманное решение короноваться, дабы хоть как-то укрепиться на внешнеполитической арене и на законных основаниях топить в крови стихийно возникающие тут и там мятежи крестьян, оголодавших от бесплодия некогда богатейшей земли, враги распустили слухи, что Хелен не принцесса крови, что королева Кэтрин была бесплодна и беременность как-то сымитировали, а потом принесли какую-то новорожденную девочку, и Рохард, воспользовавшись случаем, отравил супругу, чтобы прийти к власти. В то, что Хелен — Наследница уже не верили, иначе, мол, прошёл бы многолетний голод. Потому что мало кто знал, что сила Наследниц просыпается отнюдь не с рождения. Объяснениям тоже не верили, а вот удобной чуши про подмен — запросто. Может быть, из ненависти к жестокому королю, привыкшему многое решать путём репрессий, может, из-за дремучей необразованности, а может быть просто всем требовалось оправдание разбоя и разрухи, которые с голоду сеяли сами же ористинцы в собственной стране. И любые меры были напрасны, потому что законы магии суровы и не терпят сбоев, не дают компромиссов. За всё приходится платить. Закрытый со всех сторон процветающий Рейстон, достижения в области технологий и магии которого поражали и пугали, давно казался несчастным ористинцам раем, где живут сверхлюди, способные на всё, и что если оказаться под их «крылом», то это спасёт от всех напастей. И Ористина снова будет процветать, пусть и под чужим контролем. Ложь. Иногда Рохарду казалось, что он единственный, кто понимает это. Сам был родом из страны, которую рейстонцы «не пачкаясь» сожрали по кусочкам. И что в итоге? Посадили марионеточного короля, захлопнули «занавес», попросту говоря ловушку, контролируя границы так, что никто из местных не может уехать без воли на то императора или его приближённых, и сделали жителей по факту рабами.