Ив Лангле - Лебедь и медведь

— Мейсон.

Она почти простонала его имя, пока он съел еще одну, возможно, отравленную печеньку.

— Ты самоубийца? Да?

— О, поживу еще немного, Джесси. Не все — ловушка.

— Говорит человек, которому осталось жить, возможно, меньше минуты.

Его глаза встретились с ее, и в них вспыхнула страсть.

— Ну, если я помру, то разве ты не должна подарить умирающему человеку последний поцелуй?

— Не время доставать меня, — но Джесси не могла не посмотреть на его рот, голод вторгался в ее мысли — и желание снова попробовать его губы.

Он опустился на колени, оказавшись чуть ниже уровня ее лица, и посмотрел на нее.

— Я думаю, что это идеальное время. На самом деле, я, кажется, чувствую слабость. Быстро, поцелуй меня, Джесси. Дай умирающему медведю что-то, ради чего нужно жить.

Он даже сымитировал удушье в конце своей просьбы.

Она бы сказала «нет». Вероятнее всего. Но он наклонился ближе, прежде чем девушка смогла возразить, и завладел ее ртом, на самом деле, больше, чем завладел, поработил.

Абсолютно. Полностью. Восхитительно.

«О, просто божественно».

Его губы прижались к ее губам, двигаясь так, как она никогда не представляла себе возможным, втягивая и покусывая чувствительную кожу. Она ахнула от потрясения, из-за желания, наполнившего ее от его прикосновений, и медведь воспользовался этим.

Скользя своим языком в ее рот, он дал почувствовать сладость шоколадного печенья.

Мейсон попробовал ее и позволил своему языку танцевать вдоль ее.

Джесси не помнила, как соскользнула со стула или как оказалась у него на коленях, ее ноги обхватили торс Мейсона, а его руки обхватили ее ягодицы.

Не то чтобы она беспокоилась об этом, потому что целовала его в ответ со всей неистовостью, которую сама от себя не ожидала. С потребностью, которой никогда раньше не испытывала. С каждой чувственной лаской, с каждым эротическим движением языка, с каждым жаждущим прикосновением она забывала обо всем, кроме того, что мог дать ей Мейсон.

Ее пальцы запутались в его волосах, притягивая ближе. Жар захватил ее, заставляя все ее тело дрожать, а виски — заныть. Ее щелочка увлажнилась в ожидании. Как она могла не увлажниться, если его твердая выпуклость терлась об нее, обещая восторг, демонстрируя такое страстное желание?

Мужчина отстранился, и она издала возглас недовольства, прежде чем открыть глаза. Веки от страсти налились тяжестью.

— Мы должны остановиться, — простонал он, продолжая массировать ее ягодицы руками.

— Что? — его комментарий не имел никакого смысла, ведь она чувствовала, как его член все еще прижимается к ее промежности.

Девушка не хотела останавливаться, не тогда, когда все ее тело кричало, что взорвется, если не закончит то, что они начали.

Впервые с тех пор, как Джесси попробовала секс — тридцатисекундная возня на заднем сиденье автомобиля, которая заставила ее заскучать — она захотела узнать, почему так много людей бросали осторожность и здравый смысл на ветер ради удовольствия.

Возможно, она испытает оргазм без использования пальцев или фаллоимитатора. Если бы он только повернулся, чтобы поцеловать и поласкать ее.

— Не могу поверить, что говорю это, но мы не можем этого сделать. Это неправильно. Ты помолвлена, — напомнил он ей.

О, поговорим о ливне холодной воды реальности. На этот раз с ужасом, с еще большим ужасом, она сползла с его коленей и прикрыла ладонью рот.

Ее губы все еще покалывало от его прикосновений, и девушка все еще могла ощущать вкус его языка. Да поможет ей бог, она хотела большего.

— Уходи, — мягко произнесла она, и дрожь пробежала по ее телу при виде его глаз, которые говорили, что он тоже хочет ее. Но если он хотел ее, тогда зачем остановился?

— Джесси, — он протянул руку. — Мы должны поговорить об этом. О нас.

— «Нас» нет. И никогда не будет, — она отстранилась от него и соблазна, который он вызвал. Джесси покачала головой. — Ты прав. Мы не можем это сделать.

— Потому что ты помолвлена с другим, — он выплюнул эту претензию, как будто сами слова жгли ему рот.

Ревность? Конечно же, нет. Она подавила удовольствие от этой мысли.

— Мы не можем сделать это, но не из-за Эрика. Даже если бы я не была помолвлена с ним, ты и я, это не может произойти. Во-первых, я не занимаюсь сексом на одну ночь.

— Кто сказал, что это на одну ночь? Ты делаешь что-то со мной, Джесси. Заставляешь чувствовать что-то странное — то, что я никогда не чувствовал раньше.

— Хорошая тактика, часто используешь ее? — огрызнулась девушка, внезапно хорошо осознав его репутацию.

— Никогда. То, что я чувствую с тобой, мне в новинку. Это что-то этакое.

— Я не верю тебе.

— Я не вру. Ты особенная, Джесси.

— Не делай этого, — она дико затрясла головой, пытаясь опровергнуть его, конечно, ложное заявление.

— Чего не делать? Не говорить, что я приходил, потому что ты нравишься мне? Не говорить, что я не могу перестать думать о тебе? Скажи мне, что ты не чувствуешь то же самое. Что ты не думаешь обо мне, когда одна. Давай, спорим, не сможешь?

Как он узнал? Ее чувства к нему были так заметны?

— Я признаю, что ты заводишь меня, но я не раздвигаю ноги для шестидесятисекундного пыхтения только потому, что ты делаешь меня влажной.

— Во-первых, когда мы займемся любовью, это продлится больше минуты, и ты будешь выкрикивать мое имя даже еще до того, как я войду. Это обещание.

— Значит, ты бы подарил мне оргазм. Юху. Я могу сделать это сама, и угадай, что? На следующий день мне не нужно беспокоиться о том, что меня бросят.

Раздражение стало затмевать страсть на его лице.

— Черт возьми, какую часть в словах «я хочу от тебя больше, чем просто секс» ты не понимаешь? Дай мне шанс. Неужели это так сложно?

— Я все еще помолвлена, или ты забыл?

— Да, я забыл, потому что любой идиот увидит, что ты его не любишь. Чего я не понимаю, так это того, что если тебе безразличен твой жених, почему не бросишь его?

Действительно, почему?

— Это сложно.

— Так объясни.

— Я — лебедь.

Слабое оправдание, из-за которого он нахмурился.

— Хрень. А я — медведь. Нет никакого закона, запрещающего нам быть вместе.

Она покусывала нижнюю губу. Сколько она должна ему сказать? Только Хлоя знала о ее фактическом ранге в стае.

— Я не просто лебедь. Я принцесса — лебедь.

Мейсон моргнул. Осмотрел ее сверху вниз, затем снова моргнул, прежде чем разразиться громким смехом.

— Что тут смешного? — спросила Джесси, положив руки на бедра.

— Да ладно. Принцесса-лебедь? Ты не могла придумать лучшего оправдания? Может быть, что-то более правдоподобное?

— Но это правда. Мой папа — король — лебедь, что делает меня принцессой, и поэтому я должна выйти замуж по договоренности за такого же, как я, чтобы укрепить нашу стаю.