Ban ana - Утерянная вера [СИ]

— А, да, — она натянула на лицо какую-то слишком наигранную улыбку, — я в порядке, спасибо, а вот ты не не будешь в порядке, если сейчас же не удалишь эту мерзость.

— Вот он знаменитый «прекрасный» характер Ханны Джеймс, — иронизировал Эрл, — разве любовь это мерзость?

— Не неси чушь, — неожиданно резко ответила Ханна, взяв сумку с стула, пройдя в коридор.

Эрл направился за ней, наблюдая как девушка накидывает на себя куртку и начинает её застегивать.

— И куда ты?

— Прогуляюсь.

— Ты сама на своя весь день, нервничаешь, что с тобой не так?

— Я ошиблась, — кратко ответила она, надев шапку и не дождавшись очередного вопроса брата покинула квартиру под его удивлённый взгляд.

— Да что с ней такое? — раздражённо спросил Джеймс, обращаясь к Питеру, что показался в проёме другой комнаты.

— Не знаю, — солгал он, — с Ханной всегда что — то не так.

Он пожал плечами, и ни в чем не бывало стал надевать куртку.

— Ну, а ты то куда?

— В магазин.

— Этот магазин случайно не «Ханна» называется?

— Иди к черту, Джеймс, — Питер вышел громко хлопнув дверью.

— Ох уж эти влюбленные, — закатил глаза Эрл, направившись в их с Малией комнату.

— Время резать вены, дорогуша, — произнёс Голд натягивая белые перчатки и после осторожно добавил что-то из пепетки в жёлтую жидкость в сосуде, которая тут же окрасилась в кроваво-красный.

— Это точно сработает? — недоверчиво спросила пока ещё гибрид Ханна, сидя на кушетке в больничной палате смотря на железный поднос с сосудом, в котором находилась красная жидкость и нож.

— Всё получится обязательно, через 12 часов ты проснёшься человеком, — ответила Ками, — ты не жалеешь?

— Поздно уже давать заднюю, — хмыкнула она закатив рукава и взяв в дрожащие руки рукоятку лезвия, — никогда не думала что стану самоубийцей.

— Самоубийство ради того чтобы переродиться до конца вовсе не самоубийство.

— Вдох, выдох, пару надрезов и все закончится. Все наконец закончится…

— Джеймс!

Внезапно в дверь стали активно и сильно стучать руками и бить ногами, что казалось ещё немного и дверь сорвет с петель, но такой случай Румпель и Ками предусмотрели и наложили неприкосаемое заклятье и пока ритуал не будет окончен или пока они сами этого не захотят — дверь не отворится.

— Откройте, я знаю что ты здесь! — он уже приложил всю силу, что у него есть, но продолжал кричать и грозить, что ещё немного и он разрушит все, прекрасно понимая, что все сейчас зависит от решения Ханны.

Она сомневалась, её руки дрожали, но уже сделали первый неловкий надрез. Его не хватит для смерти, он горизонтальный и потеря крови совсем не значительная. Питер не даёт сосредоточиться и Джеймс не выдерживает. Была не была. Ками не задаёт лишних вопросов, произносит заклинание и дверь растворяется, выпуская Ханну из палаты. Не медля девушка берет Питера за воротник рубашки, создавая зрительный контакт, сверля его своими болотными, разьяренными глазами.

— Что ты творишь? — шепчет он ей прямо в губы, а кажется что кричит до боли в горле, — почему ты остановилась?

— Потому что я так и не ответила.

Ханна дарит губам Питера мимолетный, почти что на ощутимый поцелуй, но Пэн почувствовал его гораздо острее, чем те что были до этого возможно благодаря фразе, что она произнёсла едва отрастранившись.

— Я тоже люблю тебя, Питер, но уже поздно что-то менять. Я должна заплатить цену, которую итак откладывала слишком долго, — голос Ханны хрипел и говорила она с трудом, но она чувствовала что должна все расставить по полочкам, — я не смогла переступить через себя и сказать это раньше, потому что боялась насмешки, боялась взаимности. Боялась, что я надоем за целую вечность, как бывает с игрушками. Мы ведь бессмертные, а ты знаешь уже слишком многое обо мне. Мы несчастны в своем бессмертии и у нас нет будущего, если мы будем теми, кем являемся сейчас.

— Нет, это не так, — но на его слова девушка лишь усмехнулась, — ты придумала себе это оправдание.

— Мы бы жили на острове, каждый день одно и тоже. Мне не нужен титул королевы острова, мне надоела боль, мне надоело причинять боль, даже защищаясь. Я хочу жить, а не выживать. Я хочу стать смертной, я хочу закончить школу черт возьми, поступить в университет, обрести семью. Я хочу обыкновенных человеческих радостей.

— Но мы не можем себе такого позволить. Мы необыкновенные.

— В этом и проблема, Питер. Мы бессмертные и несчастные, одинокие и потерянные. Но я больше не хочу быть такой и ты можешь тоже стать человеком, тебе нужно лишь выпить элексир жизни, а потом совершить самоубийство. Ну же… Ты со мной? — на последнем предложении Ханна взяла Питера за руку, но тот выдернул свою руку из её и отошел.

— Извини.

— Ч-что? — еле произнесла она, — это шутка?

— Я не могу бросить Неверлэнд, мальчишек, русалок одних. Им больше некуда идти. Я не могу даже ради тебя это сделать. Извини.

— О боже… Какая же я идиотка! — Ханна закрыла лицо руками и истерично рассмеялась, — опять поверила и опять ты меня бросил. Опять! Снова и снова, ты делаешь мне больно Питер! Это такое хобби или что? Ты сотни раз отправлял мальчиков на смерть, ты играл с ними в жёстокие игры, ты убивал русалок. Ты не за них переживаешь. Тебе магия дороже меня. Так и оставайся с своей магией навечно! Может быть когда я выйду замуж и буду жить нормальной, счастливой, той жизнью, о которой я только мечтала ты поймёшь, как грандиозно проебался.

Ханна чувствовала лишь боль от разочарование и обманутых надежд, а так же саднящее чувство где-то в сердце, и слушала разум, который кричал о лезвии, находящимися в той комнате. Джеймс одаряет юношу полным ненависти и разочарования взглядом возвращается в палату, громко захлопнув дверь, полностью игнорируя и Румпеля и Камилу залпом пьёт элексир и резко, без колебаний вспарывает себе вены вдоль, сбивчиво дыша, удерживая крики, что исходили из чертового органа, что отвечает за чувства. По щекам сначала текут слезы, но скоро высыхают. Она падает на кушетку, на белой простыне расплывается багровое пятно, воздух наполняется запахом металла и смерти…

Спустя 12 часов она так и не проснулась. Спустя сутки она тоже не очнулась. Её бездыханное тело лежало в этой больничной палате, ежедневно проверяемой Викторией Роджерс, а Камила и Румпельштильтцхен клялись, что ничего не могли напутать и все сделали как положено, пока Фрею не пустили в палату. Она дотронулась до лба Ханны и та тут же рассыпалась на мелкие песчинки. В этот момент на этом самом месте кажется Малия чуть не умерла, пока Забини и Пэн не переглянулись.

— Это была кукла, — сказал Питер, — тело Ханны похитили.

— Но кому это нужно? — спросил Хейз.

— А это ты нам скажи, — произнесла Фрея посмотря на Морфея, — брат матери всех ведьм.